Земля в тени Кавказских гор: что ждет крупнейшие агрохолдинги на Ставрополье

В июле 2022 года местное хозяйство с 28 400 га земли приобрела одна из структур Искандера Махмудова (№21 в списке Forbes, состояние $7,3 млрд), через полгода стало известно, что 15 500 га ставропольской земли купил агрохолдинг «Био-Тон» — один из крупнейших в стране производителей подсолнечника. В мае 2023 года компания «Степь», входящая в основанную Владимиром Евтушенковым (№69, $1,7 млрд) АФК «Система», стала владельцем 26 000 га, увеличив свой земельный банк в Ставропольском крае до 65 000 га.

В 2023 году Радоница (день поминания усопших у православных) выпала на 25 апреля, и в этот день на Ставрополье с трудом можно было найти работающее сельхозпредприятие. В крае это не просто официальный выходной: реально заставить выйти работников в поле невозможно. «И 20–21 апреля тоже пришлось часть коллектива отпустить, — заметил директор одного «колхоза». — В тот раз на Ураза-байрам». Мусульманские праздники здесь отмечают отнюдь не гастарбайтеры из Средней Азии, как в Москве, а постепенно переселяющиеся в станицы выходцы из Дагестана и других кавказских республик. И в этом главное отличие Ставропольского края от Краснодарского края и Ростовской области — здесь не Юг, а Северный Кавказ. Проявляется это не только в специ­фике отношений, но и в условиях земледелия: районы варьируются от идеальных, как у соседей в Краснодарском крае, до рискованных уровня Нечерноземья средней полосы.

Главная житница страны, лидер по урожаю зерна — Краснодарский край. В 2022 году здесь было собрано 15,46 млн т зерновых и зернобобовых. Ставрополье с 9,32 млн т занимает третье место, впереди него — Ростовская область (15,25 млн т). В Ставропольском крае площадь пашни составляет 60% от всей территории — местные крестьяне уверены, что живут в самом распаханном регионе России. А близость к черноморским, азовским и каспийским портам делает ставропольскую землю очень привлекательным объектом для крупного бизнеса.

«Приезжали тут одни от агрохолдинга к нам в район землю скупать. Говорят, мол, лучше продавайте сейчас, а то потом вообще бесплатно отдадите», — рассказывает фермер Алексей Павлов из Георгиевского района. Застегнув молнию на своем синем спортивном костюме, Павлов вздыхает: «Молодые ребята. Наглые. Кавказских обычаев не знают. Что с них взять...»

Зерно, в частности пшеница, — товар экспортный. Уже много лет Россия занимает первое место по поставкам зерна на мировой рынок.
В отличие от нефти и газа никаких эмбарго и прочих ограничений по поставкам российского зерна нет. Но довольно серьезный удар по отечественным хлеборобам, грозящий потерей и рынков сбыта зерна, был нанесен пару лет назад.

Паи в аренде

Во время приватизации начала 1990-х сельхозпроизводители получили землю в собственность в виде земельного пая от колхоза или совхоза. «В 1993 году в крае поделили 3,3 млн га земли между 300 000 пайщиков. За 30 лет многое было скуплено вновь созданными предприятиями, агрохолдингами, фермерами. Сейчас осталось 200 000 паев, в которые входит 2,3 млн га», — рассказывает Петр Коротченко, член аграрного комитета Думы Ставропольского края. Кто-то сам участвовал в приватизации, иные получили землю в наследство или просто прикупили по случаю.

10 лет назад за 1 га земли сельхозназначения на Ставрополье давали 30 000–50 000 рублей в зависимости от района и общего пула (чем больше паев собрано вместе, тем дороже). Сегодня цена выросла до 100 000–160 000 рублей. Впрочем, продавать никто не торопится. Владельцы паевых земель просто сдают их в аренду. «У меня два пая — 6 га, — говорит тракторист-машинист СХП «Авангард» Сергей Веренков. — По договору аренды на каждый пай получаю ежегодно 1,5 т зерна для своей скотины, подсолнечное масло, еще продукты, вспашку моего огорода, а также возмещение земельного налога. Плюс в договор вписаны и бесплатные ритуальные услуги».

Как правило, дивиденды можно получить и в денежном эквиваленте, в половине хозяйств от натуры давно отказались — стоимость аренды прописывается сразу в рублях. По истечении срока договора пайщик может передать свою землю другому предприятию или фермеру, если предложат лучшие условия. Учитывая, что более половины пашни в крае остается паевой, «приобретение» земли даже в случае агрохолдингов означает, в частности, и переманивание пайщиков-арендодателей.
«Зачастую фермеры для пайщиков предпочтительнее холдингов, — объясняет Сергей Колесников, председатель регионального отделения Ассоциации крестьянских (фермерских) хозяйств и кооперативов России (АККОР). — Руководство холдинга где-то в Москве, а фермер тут рядом. С ним проще договориться, он готов решать и социальные вопросы. Сегодня наблюдается уход пайщиков от холдингов к фермерам». И это, по словам Сергея Колесникова, одна из причин наблюдаемого и на Ставрополье, и вообще в России укрупнения фермеров.

Как рассказала в интервью Forbes первый заместитель министра сельского хозяйства Ставропольского края Елена Тамбовцева, посевная площадь в регионе сейчас составляет 3,1 млн га, из них 728 000 га (23%) приходится на крестьянско-фермерские хозяйства и ИП. Их доля в общем объеме сельхозпроизводства Ставрополья — 20%. Впрочем, по словам одного из экспертов, в реальности она достигает 30%. Причина в специфике хозяйствования фермера, когда часть сбыта просто не отражается в статистике. В ставропольском АККОР числятся фермеры с площадями от 40 га до 4000 га. Но укрупнение фермеров идет в первую очередь за счет не перебежчиков из агрохолдингов, а разорения мелких хозяйств. Согласно последней сельскохозяйственной микропереписи Росстата, в 2021 году по сравнению с 2016 годом в сельском хозяйстве России число фермерских хозяйств сократилось на 27%, ИП — на 50%. При этом посевная площадь у среднестатистического сельхозпредприятия увеличилась на 8% (с 2530 до 2750 га), а у фермеров и ИП — на 30% (с 282,5 до 367,7 га).

«Фермер на пашне с парой сотен га, да еще с зерном, да еще в рисковом районе сегодня натура уходящая, — замечает Петр Коротченко. — Не бизнес, а мучение». Многие мелкие фермеры живут по старой советской традиции тащить из колхоза. «Есть нормальные ребята, мы с ними сотрудничаем, а есть такие, что бегают с канистрами и уговаривают моих трактористов слить им солярку, селитру отсыпать, продать семена, химию», — разводит руками руководитель крупного сельхозпредприятия.
Если какое-то время назад воровство давало механизаторам определенную прибавку к зарплате, то сегодня с этим стало сложнее. «Вот смотрите, — разворачивает электронный планшет хозяин другого хозяйства. — Ежедневно я получаю отчет по каждой единице техники. Сколько пропахал, какой расход горючего. Бортовой компьютер все учитывает. И вот я вижу, что из бака трактора «испарились» 300 л солярки. Момент времени зафиксирован электроникой. Дальше посмотрели по камерам… Нет, так, как раньше, уже не украсть. И фермерам, кто за счет такого жил, пришлось призадуматься».

Основа земледелия

Перед Домом культуры села Марьины Колодцы в Минераловодском районе на постаментах — ухоженные скульптуры тракториста и доярки. На той же улице новая церковь. Между ними двухэтажное здание — офис бывшего совхоза, а ныне ОАО СХП «Авангард», на деньги которого и создан необычный ансамбль, объединивший артефакты двух эпох. Ощущение не увядшей роскоши прошлого, а крепко сбитого настоящего. Из подъехавшего УАЗа выходит человек в высоких кожаных сапогах и с банданой на голове — генеральный директор предприятия Александр Сентябрев. Через полчаса он возвращается в джинсах и белых кроссовках, объезжать с ним поля мы отправляемся на новом Land Cruiser. Сентябрев местный.

В 1987 году он начинал после 10-го класса помощником комбайнера тогда еще в совхозе «Авангард». Потом была учеба в сельхозинституте, служба в армии. В 1993 году снова пришел в совхоз агрономом по химизации. В 1999 году получил второе высшее, стал экономистом. И ушел в банк. После превращения совхоза в сельхозкооператив в 2005 году избрался председателем, а после акционирования возглавил ОАО. Акционеры «Авангарда» в основном бывшие работники совхоза. Довольно типичная для здешних мест структура капитала. У Сентябрева 30% акций.
В 1987 году в «Авангарде» было 16 000 га, 2000 голов дойного стада, пять молочных ферм, птицеферма, свиноферма, фруктовые сады. В хозяйстве тогда было трудоустроено 800 человек. «Как говорится, все украдено до нас, — замечает Сентябрев. — Сейчас у нас только 10 200 га пашни да 500 га сенокоса. Работает 110 человек, около 90 из них — акционеры».

Урожайность в «Авангарде» последние 5 лет стабильно составляет 50 ц с гектара, что для этого района максимум. В Кочубеевском районе при аналогичных вложениях в гектар можно получить до 80 ц, как на Кубани. А восточнее, например в Нефтекумском районе, 35 ц уже считается хорошим результатом.
В Минераловодском районе предприятие с 10 000 га — одно из самых крупных. «Вообще основной объем зерна в районе дают хозяйства, как наше, — с 10 000–15 000 га», — замечает Сентябрев.
Если Кубань уже максимально поделена между крупными игроками, то на Ставрополье, по оценкам инвестиционного банкира Ильи Шумова, преобладают независимые фермерские хозяйства, а доля крупнейших землевладельцев в выручке региона остается невысокой. Но ситуация уже резко меняется.

В июле 2022 года ООО «Косминвест», аффилированное с Искандером Махмудовым, стало владельцем ставропольского ООО «Агроальянс» с 28 400 га земли. В январе 2023 года один из крупнейших отечественных агрохолдингов «Био-Тон» купил в Ставропольском крае хозяйство с 15 500 га. В апреле 26 000 га земли в крае приобрел входящий в АФК «Система» агрохолдинг «Степь», добавив их к выкупленным тут в 2019–2020 годах 39 000 га.

Но агрохолдинги скупают не только крупные хозяйства. «Приезжали от московского агрохолдинга к человеку с 250 га. Мол, мы холдинг, мы крутые — все равно вас дожмем», — рассказывает Алексей Павлов, создавший и возглавляющий в 2020 году в своем Георгиевском районе отделение АККОР. По оценкам Сергея Колесникова, на агрохолдинги уже приходится более 40% сельхозпродукции, выпускаемой в крае. «Сначала крупный бизнес дожимал фермеров в самом лакомом месте — Краснодарском крае. Здесь такого давления на мелкие хозяйства не было, — замечает он. — А сейчас оно растет. Пока холдинги не дошли до скупки отдельных паев по 3 га, но, допускаю, скоро начнут».

Настойчивые предложения «продать сейчас, а то потом придется отдать бесплатно» имеют под собой основания. Уже сегодня по зерну наблюдается снижение рентабельности, что может повлечь за собой разорение небольших хозяйств и последующее падение цен на землю.

Продразверстка

В Предгорном районе, расположенном рядом с Ессентуками, прямо перед полями с едва поднявшимися зелеными ростками озимых периодически встречаются огромные православные кресты высотой по 10–25 м. Около одного из самых больших мраморная табличка указывает, что крест воздвигнут на личные средства Айтова Валерия Павловича. «Да, это его поля рядом, — поясняет проезжавший мимо местный. — Жаль, посадили Валеру...» Айтова арестовали в апреле 2022 года по обвинению в мошенничестве. Следователи установили, что он в составе организованной группы, в которую входили кадастровый инженер и сотрудник краевого Управления Росреестра, подделывал документы на земельные участки и договоры купли-продажи, после чего землям присваивались новые кадастровые номера и они оформлялись в собственность Айтова. По мнению управляющего партнера, адвоката юридической группы «Ратум» Ольги Романовой, в Ставропольский край не хотят идти даже крупные игроки из-за высокой коррупционной составляющей. По данным Генеральной прокураторы России, с  января по май 2022 года в крае было выявлено 167 случаев взяточничества, регион занял по этому показателю третье место в стране, уступив Москве (181 случай) и Татарстану (173).

Помимо крестов, около полей в Предгорном районе встречаются и небольшие церкви. У понтийских греков, проживающих здесь с незапамятных времен, так принято. «В этом районе часто случается град, и посевы теряются. Чтобы его не было, стараемся не грешить», — говорит один из местных жителей. Но непредсказуемость природы не единственное, что составляет здесь основные риски для сельского хозяйства. Зачастую куда большие потери приносят сюрпризы от государства. В данном случае речь о введенной с февраля 2021 года экспортной пошлине на зерно. Одновременно были установлены и ограничивающие объем вывоза квоты.

«В 2020 году мировые цены на пшеницу пошли вверх. Были опасения, что она сильно подорожает и в России, а из-за этого поднимутся цены на корма и дальше на все остальные продукты — мясо, птицу», — говорит директор Старомарьевского хлебоприемного пункта Олег Правдинцев.

Пошлину платит компания-экспортер, однако, по словам Петра Коротченко, давит она исключительно на производителя. «Определение закупочной цены выглядит следующим образом. Например, сейчас пшеница в порту Новороссийска на FOB стоит 22 000 рублей. Вычитаем перевалку 1500 рублей, перевозку в порт от нас — 3000 рублей и 2000 рублей — заработок трейдера. Получается 16 500 рублей. Столько должно получить сельхозпредприятие. И раньше бы получило. А теперь из этого мы вычитаем размер пошлины, сегодня она установлена в размере 5409,6 рубля. Закупочная цена стала 10 100 рублей», — объясняет Коротченко.

По словам президента Российского зернового союза Аркадия Злочевского, в 2022-м поступления в бюджет от пошлины составили 250 млрд рублей. Согласно обещанию правительства, эти деньги должны возвращаться сельскому хозяйству в виде субсидий. Формально сколько взяли, столько и отдали. Правда, в первую очередь эти деньги получат животноводы и переработчики зерна — те, кто и так выиграл от снижения цен. Но даже если бы эти 250 млрд рублей полностью отдали производителям зерна, компенсировать потери все равно бы не удалось, они значительно выше.

«В реальности у производителей изъяли около 1 трлн рублей», — считает Злочевский, имея в виду еще и недополученное из-за падения цен. Например, в хозяйстве «Агро-Смета» Георгиевского района 10 000 га дали 35 000 т пшеницы. «Из-за падения цен я потерял по 5500 рублей с каждой тонны — получается 192,5 млн рублей. А субсидию мне дают 150 рублей на 1 га — 1,5 млн рублей», — приводит пример директор «Агро-Сметы» Сергей Папушоя. Потеряли и те самые арендодатели земли, которым только в Ставропольском крае принадлежит 200 000 паев. Ведь теперь денежный эквивалент их условных 1,5 т зерна дивидендов уменьшился в полтора раза.

По наблюдениям Петра Коротченко, продукты в магазинах после снижения цен на пшеницу не подешевели. «Больше всего выиграли наши соседи в Грузии, Азербайджане. Фактически мы своей пошлиной субсидируем их продовольственный рынок, — рассказывает он. — Они рядом и могут вывозить наземным транспортом не само зерно, а муку, которая им теперь обходится в полтора раза дешевле. На муку-то пошлины нет». Как замечает Олег Правдинцев, для поддержания сельхозпроизводителей и элеваторов в России существует государственный резерв, так называемый интервенционный фонд. Когда цены падают слишком низко, для их выравнивания государство проводит закупки зерна на элеваторы. В 2022 году в государственный фонд было закуплено 3 млн т зерна, в феврале 2023 года заместитель министра сельского хозяйства России Оксана Лут заявила, что закупочные интервенции на рынке зерна в 2023 году ведомство не планирует. По данным индекса «ПроЗерно», цена пшеницы 3-го класса в середине ноября 2022 года составляла около 13 600 рублей за тонну, на 21,8% ниже, чем в ноябре 2021 года.

«Не построю склад, не куплю комбайн»

Начиная с 1963 года СССР не хватало своей пшеницы и хлеб закупали в США и Канаде. В 1990-х Россия также оставалась импортером зерна. На фоне приватизации многие хозяйства тогда разорялись и растаскивались.

Но постепенно все начало восстанавливаться. Себестоимость российской пшеницы оказалась довольно низкой, а качество весьма высоким, таким образом удалось потеснить на мировом рынке те же Штаты. И в «Старомарьевском ХПП», и в «Агро-Смете», и в других хозяйствах с гордостью показывают новую технику, зернохранилища, оборудование со словами: «Вы бы видели, какая тут была разруха после 1990-х».

«Благодаря рыночной либерализации производство зерна в России выросло естественным образом, страна начала экспортировать и даже вышла в лидеры, — говорит Андрей Сизов, директор аналитического центра «СовЭкон». — Действующие сейчас квоты и пошлина ничего хорошего не принесут. Ни одна страна мира ради развития своего сельского хозяйства не ограничивает экспорт зерна. Кроме разве что Аргентины, которая из-за этого и отстает от соседней Бразилии, где экспортных пошлин нет».

В 2022 году Россия собрала рекордный за всю историю урожай зерна в 154 млн т, на 30% больше, чем годом ранее. Казалось бы, угрозы дефицита внутри страны нет, пошлину можно отменить. «Теперь это просто фискальная функция, — считает Аркадий Злочевский. — Минсельхоз настаивает на сохранении, правительство поддерживает эту позицию».

«Пошлины отменять не будем. Это механизм, который позволяет отвязать внутреннюю цену на зерно от внешней», — заявил министр сельского хозяйства Дмитрий Патрушев на заседании комитета Госдумы по аграрным вопросам в декабре 2022-го.
Понятно, что изъятие у крестьянина трети дохода даром не пройдет. «В первую очередь остановятся инвестиции, — говорит Сергей Папушоя. — Например, я не построю новый склад, не куплю комбайн. А ведь я до последнего времени ежегодно вкладывал в развитие по 50 млн рублей».

Большая часть техники в ставропольских хозяйствах сейчас российская. «Не будет денег у крестьян — пострадают и производители сельхозтехники. В 2020-м Ставропольский край приобрел 3728 единиц техники, а в 2022-м — 1862. Потеряют поставщики посевного материала, удобрений», — считает Петр Коротченко. По его мнению, сохранение пошлины может привести к разорению мелких хозяйств, в первую очередь в низкоурожайных районах.

Кроме пошлины, есть иные, явно не полезные для развития факторы. Сюда можно отнести удорожание фрахта, страхования и перевалки для российского зерна просто из-за рисков, связанных с санкционным давлением на Россию. В частности, из-за этого российская пшеница сейчас торгуется на $10 дешевле французской.

В марте об уходе из России со следующего сельскохозяйственного года (то есть уже с июля 2023-го) заявил крупнейший мировой трейдер Cargill. О планах закрыть свои российские подразделения заявили и другие западные трейдеры. Как объясняют эксперты, торговать-то российским зерном они продолжат, но только покупать будут условно «в море». А закупками, формированием партий в России займутся местные компании. Одновременно введение квот автоматически ограничило круг экспортеров компаниями, кому эти квоты предоставили. «Уход подразделений западных трейдеров и сокращение числа экспортеров однозначно снизит конкуренцию», — уверен Андрей Сизов.
После введения пошлины и квот, по наблюдениям Петра Коротченко, доходы экспортеров уже выросли в разы за счет сельхозпроизводителей: если раньше трейдер зарабатывал с тонны не более $3–5, то сейчас — $25.

Но сегодня пошлина для сельхозпроизводителей, конечно, главная проблема. «Признаков того, что пошлину собираются отменить, не видно, — говорит Андрей Сизов. — Последствия ее сохранения мы почувствуем необязательно сейчас, но в течение ближайших нескольких лет — непременно. Когда потеряем и в собственном производстве зерна, и в доле мирового экспорта».