Приближающаяся встреча Владимира Путина и Джозефа Байдена ожидаемо вызвала волну предположений и спекуляций далеко за пределами России и США. Предшествовавшие обстоятельства только подстегнули этот интерес. Путь к саммиту напоминал сценарий триллера. Изначальное американское предложение прозвучало на фоне обострения сразу по нескольким фронтам. Москва до последнего уклонялась от ответа, ответив согласием лишь после личной встречи глав дипломатических ведомств в Рейкьявике.
На фоне подготовки саммита стороны обменивались взаимными уколами. Последний козырь российской стороны — весьма своевременное завершение «Северного потока — 2». Между тем Байден планирует приехать в Женеву как триумфатор саммитов с союзниками по G7 и НАТО. В разговоре с Путиным он готовится выступать в роли «лидера свободного мира».
«В этом есть даже положительный эффект»: как новые санкции США отразятся на российской экономике
Раздразнив наблюдателей закрученным сюжетом, в последние дни перед саммитом Москва и Вашингтон занижали ожидания. Пресс-секретарь российского лидера Дмитрий Песков призвал не рассчитывать на прорывы. Советник по национальной безопасности Джейк Салливан заявил, что стороны не готовят каких-то соглашений, главы государств лишь обменяются взглядами. Американские журналисты с показательной наивностью не преминули у него поинтересоваться — зачем вообще встречаться, если на договоренности рассчитывать не приходится? Но Москва и Вашингтон имеют давнюю традицию саммитов в формате общефилософской дискуссии.
Встретились — поговорили
Чаще всего в этой связи вспоминают переговоры Михаила Горбачева и Рональда Рейгана в Рейкьявике в 1986 году, которые формально завершились безрезультатно, но заложили идейную основу для последующих соглашений. При этом встречи Никиты Хрущева с американскими президентами в 1955-м, 1959-м и 1961 году, порождавшие приливы оптимизма, мало поменяли конфронтационную динамику.
Предстоящее рандеву в Женеве сложно точно подвести под какую-либо из исторических аналогий. В 1950-1960-х годах, когда СССР и США мало знали друг о друге, личные разговоры лидеров выполняли во многом просветительскую функцию — помогали осознать, что на той стороне находятся «такие же люди, как мы». В середине 1980-х Горбачев и Рейган искали выход из острейшего кризиса, когда две сверхдержавы балансировали на грани прямого столкновения.
Отсрочка до кризиса: как Джозеф Байден формирует внешнеполитический курс
Однако у нынешних руководителях двух стран имеется вполне сложившееся представление друг о друге. Да и в целом информации у сторон существенно больше, чем в годы холодной войны. И Путин, и Байден уже длительное время участвуют в международной политике и даже знакомы лично. В этих условиях рассчитывать, что встреча сильно поменяет их взгляды, было бы опрометчиво.
Одновременно ни Москва, ни Вашингтон не демонстрируют готовности к уступкам по основным противоречиям, а низкий (в сопоставлении с холодной войной) уровень военной опасности делает их терпимыми к издержкам противостояния. Каждая из сторон продолжает рассматривать другую как слабеющую державу, надеясь на более выгодные условия для торга по принципиальным вопросам в будущем. Такая обстановка не способствует инвестициям в улучшение отношений.
Экономия на конфликте
Тем не менее частичное снижение напряженности было бы на руку и Москве, и Вашингтону. На фоне боевитых выступлений экспертов и СМИ российское руководство хорошо осознает возможности Запада в военной, экономической и политической областях. Недавнее высказывание Путина о последствиях потенциального вхождения Украины в НАТО — тому свидетельство. Поэтому России было бы выгодно по возможности ограничить маховик американского давления, особенно в преддверии выборов в Думу.
Для США не Россия, а Китай выступает основным, долгосрочным оппонентом. Нынешняя американская администрация, как и две предыдущие, стремится к концентрации ресурсов на противостоянии с Пекином. Эта заинтересованность побуждает к поиску экономии на других направлениях, в том числе и на российском. Более того, в Соединенных Штатах наметилась переоценка российско-китайского сближения, которое прежде по большей части игнорировалось. В Вашингтоне стали задумываться о поиске modus vivendi (способ существования) с Москвой, которое позволило бы охладить ее дружбу с КНР.
Новая неопределенность: почему «мягкие» санкции США все-таки опасны
В результате формируется запрос не столько на преодоление двусторонней конфронтации, сколько на управление ей. Встреча в Женеве способна стать мозговым штурмом на тему повышения предсказуемости противостояния. По своим задачам она напоминает советско-американские переговоры 1970-х годов (правда, тогда формула вырабатывалась не на саммитах, а по конфиденциальному каналу связи между послом СССР в США Анатолием Добрыниным и госсекретарем США Генри Киссинджером).
Непроизносимая игра
Но сегодня управление конфликтностью связано с большими трудностями, чем пятьдесят лет назад. В центре взаимных опасений находятся не поддержание военного баланса, а вопросы вмешательства во внутренние дела и политика экономического удушения. Ввиду репутационных рисков лидеры не могут не только заключать какие-то соглашения по ним, но даже обсуждать их впрямую. Любые компромиссы возможны лишь в форме негласного даже в кругу самих переговорщиков взаимопонимания.
На этом фоне обсуждения в других сферах важны не только сами по себе, но и как сигналы к взаимной сдержанности по ключевым сюжетам, о которых разговаривать не получается. При этом вопросы, которые можно будет озвучить на пресс-конференциях, делятся на три группы: символы ориентации на диалог, снижение рисков непреднамеренной эскалации, периферийные темы. К первой относятся наименее затратные шаги, позволяющие тем не менее разрядить обстановку – в их числе восстановление дипломатических представительств или обмен заключенными гражданами двух стран.
Более значимым результатом стала бы активизация экспертной дискуссии как по вопросам стратегической стабильности и кибербезопасности, так и о мерах военной сдержанности между Россией и НАТО. Прогресс в этих областях снизил бы риски неконтролируемого обострения, которые сейчас недооцениваются. К этой же группе относится достижение моратория на размещение ракет средней и меньшей дальности в Европе, а также обсуждение неформальных красных линий в украинском конфликте (последние вряд ли будут озвучены, даже если стороны найдут взаимопонимание).
100 дней после Трампа: как Джо Байден пытается преодолеть раскол Америки
Все другие темы — в том числе Афганистан, Иран, КНДР, Сирия, климат — остаются в статусе периферийных. Стороны могут вернуться и к идее поощрения деловых связей, выдвигавшейся в ходе встречи Путина и Трампа в Хельсинки в 2018 году. Одновременно практически неизбежной приправой саммита станет обмен ритуальными любезностями по поводу Белоруссии, прав человека, демократических норм. Тем не менее результаты встречи по всем этим сюжетам мало скажутся на общем тренде взаимодействия. Они совместимы и с поддержанием двусторонней напряженности, и с ее разрядкой.
Несмотря на обоснованный скепсис в отношении встреч лидеров, диалог с Байденом имеет некоторые перспективы. Ввиду репутации жесткого критика Москвы нынешний президент США имеет большее пространство для компромиссов, чем два его предшественника. Советскому Союзу в годы холодной войны чаще удавалось договариваться именно с ярыми антикоммунистами. В нынешних условиях заниженные ожидания могут способствовать началу диалога, ведущего к большей стабильности, если не к сотрудничеству.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора