«Не важно, называть это первой волной или второй»: вирусолог Центра им. Гамалеи о росте заболеваемости COVID-19
С 16 сентября в России растет число заболевших коронавирусом. 25 сентября Москва первой из российских городов вернула серьезные ограничения: мэр столицы Сергей Собянин обратился к москвичам, призвав пожилых горожан оставаться дома, а руководителей предприятий и организаций перевести персонал на работу в дистанционном режиме. Forbes спросил Анатолия Альтштейна, вирусолога, профессора НИЦ эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи, в котором разрабатывалась первая российская вакцина против COVID-19, можно ли считать рост числа заболевших второй волной пандемии и насколько это опасно.
— На ваш взгляд, нынешний рост заболеваемости — это вторая волна?
— Не такое уж важное дело, называть это первой волной или второй. Что подъем заболеваемости происходит, это мы видим. Но не так ясно и не так важно, будет это новая волна или это будет просто некоторый подъем, а потом падение. Главное сейчас, принимать меры, которые позволят сдержать заболеваемость.
— То есть купировать этот подъем?
— Да, и для этого нужно добиваться соблюдения людьми противоэпидемических мер. Я думаю, что пока нужно идти путем агитации и рекомендации. Не нужно сурового вмешательства государства, которое будет штрафовать, заставлять.
— В Москве людей старше 65 лет призвали оставаться дома, а сотрудников организаций работать удаленно. Полагаете, это может сдержать подъем волны заболеваемости?
— Это только рекомендации. Я думаю, что на подъем волны это существенно не повлияет. Потому что пожилые люди, они и так не особенно активны. Они большей частью и так сидят на самоизоляции, а если и общаются, то значительно меньше, чем молодые.
— Но ведь есть и работающие люди в возрасте. Вот вы, скажем так, не юноша, заслуженный доктор наук...
— Я как раз сейчас больше на самоизоляции (смеется).
— Понятно. Выходит, в данном случае многое зависит от образа жизни? Можно ли по нынешнему подъему заболеваемости предсказать, выльется ли это в более высокую волну, чем та, которая была весной?
— Я не думаю, что это можно предсказать. Но сейчас мы больше готовы к эпидемии, чем весной. И я думаю, что постепенно до людей дойдет, что нужно вести себя так, чтобы заболеваемость была ниже, что нужно дистанцирование, нужны маски.
— Все-таки нужны маски и перчатки?
— Маски обязательно нужны. Я не знаю, как насчет перчаток. Эти перчатки довольно неудобная вещь. А что касается масок, нужно, конечно. В местах скопления людей. Это не значит, что человек, идя по улице или по парку, должен обязательно быть в маске. Вот, когда он приходит в магазин, где возможны контакты с другими покупателями, с кассирами, с продавцами — там он должен быть в маске. В транспорте должен быть, конечно, в маске — в автобусах, метро.
— А что вы думаете о коллективном иммунитете? Мы видим опыт Швеции, где практически не было самоизоляции. Но экономика меньше пострадала, хотя кривая заболеваемости не сильно отличается от других стран, где все эти меры проводились.
— В Швеции, конечно, не было обязательных запретов, и государство не контролировало поведение граждан. Но шведы сильно от нас отличаются в этом отношении. Если нужно соблюдать, они соблюдают. В магазины они, конечно, ходят, на работу, где нужно присутствовать — тоже, но пожилые люди стараются ограничивать себя в контактах. Рекомендации там были, но никого не штрафовали, не было такого, чтобы их полиция на улице останавливала, и при этом не было, чтобы на полицейском не было маски. В общем, это было — в культурной форме — то же самое, что у нас. Однако Швеция все-таки для нас не пример, потому что летальность у них была довольно высокая.
— То есть, они не уберегли своих людей, вы считаете?
— Это зависит не от того, что у них плохая медицина, а, скорее, от того варианта вируса, который у них распространился.
— Думаете, что там другой штамм был?
— Вирус довольно изменчив, и в разных частях земного шара его варианты, конечно разные.
— Судя по тому, что вся информация по поводу роста заболеваемости, размещенная на официальном сайте мэра, заканчивается информацией о прививках новой вакциной, ее смысл, как мне показалось, сагитировать всех на вакцинацию?
— Может быть, только не всех, ведь в Москве количество добровольцев, участвующих в третьей фазе клинических испытаний, ограничено. Всего 40 000 человек. Испытание будет проводиться двойным слепым методом, при котором ни прививаемый, ни прививающий не знают, используют ли они вакцину или плацебо, то есть неактивный материал. Объективные результаты станут известны только по окончании теста, что займет несколько месяцев. Когда испытания будут закончены, примерно в январе-феврале, и вакцина покажет хорошие результаты – вот тогда будет иметь смысл вакцинировать всех.