Возвращение «пилы Чурова»: о чем свидетельствуют нарушения при голосовании о поправках в Конституцию
Организаторы голосования по поправкам очень постарались, чтобы сообщений в этот раз было намного меньше. Для этого они в первую очередь максимально ограничили возможности для общественного контроля за тем, насколько честно проходит само голосование и подсчет голосов. В этот раз направлять наблюдателей на участки могли только общественные палаты — органы, которые формируются органами власти. Они сами активно участвовали в агитации за поправки. Других субъектов направления наблюдателей не было — такого права оказались лишены даже партии.
В результате гражданские активисты, которые всегда наблюдают за голосованием, оказались в затруднительной позиции: очень часто им приходилось пробиваться в наблюдатели почти партизанскими методами. Удавалось это далеко не всегда. Поэтому многие граждане, желавшие проконтролировать голосование, так и не смогли это сделать: кто-то получил отказ, кому-то выдали направление, когда голосование подходило уже к концу, а кто-то получил направление на участок, который находился в 200–300 км от его дома.
Да и само голосование было организовано так, что потребовались бы сотни тысяч активистов, чтобы реально его проконтролировать — 96 000 избирательных комиссий организовывали голосование в течение семи дней, в нескольких местах одновременно. Причем облетевшие всю страну кадры голосования в багажниках автомобилей и детских песочницах были наименьшей проблемой. Главная же — голосование, организованное на предприятиях, непосредственно под контролем начальства.
В этой ситуации те полтысячи сообщений о принуждении, которые поступили в «Голос», в действительности показывают гораздо больший масштаб проблем. Эти сообщения пришли почти из всех регионов страны и из большинства отраслей экономики. О давлении писали работники бюджетной сферы, сотрудники крупных корпораций, рабочие заводов, продавцы сетей ретейла, работники предприятий ЖКХ. Это показывает, что в реальности, по нашей оценке, счет идет на десятки миллионов людей, чей выбор изначально был несвободен.
Стоит посмотреть хотя бы на колоссальные цифры досрочного голосования. За период с 25 по 30 июня проголосовали 58,5 млн человек. 1 июля, в главный день голосования — только 16 млн. Согласно официальным данным, 4/5 всех бюллетеней, полученных гражданами, было выдано до дня голосования. Это небывалый масштаб, который был целенаправленно создан организаторами голосования. При этом всего за полгода до принятия ЦИКом правил голосования Элла Памфилова вообще предлагала отменить досрочное голосование, с честностью которого всегда были большие проблемы. В этот раз Центризбирком вышел далеко за рамки установленных законодательством полномочий, организовав досрочное голосование 25–30 июня. Таким образом, учет 58,6 млн голосов, которые были получены до 1 июля, по нашему мнению, не имеет под собой законных оснований.
Кроме всего прочего, наблюдатели, представители СМИ и работающие в самих избирательных комиссиях активисты в последние дни столкнулись с сильнейшим противодействием — такого уровня борьбы с наблюдением не было с 2011–2013 годов. Наблюдателей удаляли с участков, членов комиссий незаконно отстраняли от работы. Несмотря на то, что деятельность избирательных комиссий по закону должна следовать принципам гласности и коллегиальности, то есть все члены комиссий имеют равное право на работу с документами, а наблюдатели могут с ними знакомиться, во многих комиссиях был введен практически режим «секретности» — председатели грудью вставали на пути наблюдателей к спискам участников голосования и другим документам, связанным в том числе и с объемом досрочного голосования. Иногда это заканчивалось причинением тяжкого вреда здоровью, как в Санкт-Петербурге, где журналисту Давиду Френкелю сломали руку.
И несмотря на это, в «Голос» поступило более 600 сообщений из 61 региона о возможных нарушениях в дни голосования и при подсчете голосов. Эта цифра лишь в малой степени может отразить масштаб реальных проблем. Математик Сергей Шпилькин, который много лет занимается электоральной статистикой, уже насчитал более 22 млн «аномальных» голосов — это примерно в два раза больше, чем на президентских выборах 2012 года. Таких масштабов фальсификаций Россия еще не знала. Опять появилась так называемая «пила Чурова», когда видны пики на круглых числах явки и голосования «За» на 80%, 85%, 90%, 95%.
При этом стоит отметить, что сами дни голосования — отнюдь не самая большая проблема прошедшей кампании. Даже при абсолютно честной процедуре самого волеизъявления и подсчета голосов установить волю граждан в том случае было невозможно изначально.
И международные стандарты, и российский Конституционный суд установили ряд минимальных требований, без соблюдения которых не может и речи идти о выявлении и даже формировании свободной воли граждан. Тут речь и о том, что выносимый на голосование вопрос не может включать в себя несколько десятков не связанных между собой поправок, и о том, что должны быть созданы условия для равенства прав противников и сторонников поправок при агитации.
В ситуации же, когда агитацией за поправки занимается организующий голосование Центризбирком, а противникам поправок запрещено даже проводить митинги под предлогом борьбы с эпидемией, большинство граждан просто не услышало всех аргументов. Причем с обеих сторон. Ведь «официальная» агитация говорила о поправках очень выборочно: речь шла преимущественно о социальном блоке, который занимает около 10% всех поправок. Все же, что касается вопросов перераспределения власти и в особенности так называемого «обнуления» президентских сроков, осторожно обходилось вниманием.
Таким образом, приходится заключить, что голосование по поправкам в Конституцию с самого начала было не попыткой выявить волю граждан, а пиар-акцией власти, которая должна была создать лишь видимость выявления этой воли.
Мнение авторов может не совпадать с точкой зрения редакции