Приговор активистам, проходившим по делу «Сети», — это восставший из ада сталинизм. Не то чтобы он совсем дотоле не наблюдался. Напротив, дела, преимущественно курируемые ФСБ, от «шпиона» Виктора Кудрявцева до «ростовского дела», по которому сели почти на 7 лет организаторы «массовых беспорядков» — один 23 лет от роду, другой 21-го, — как раз и отличались очевидными нарушениями процессуальных прав обвиняемых и подсудимых и нарочито безграмотной квалификацией «преступлений» при неубедительной доказательной базе. Но санкция в виде лишения свободы на 18 лет 27-летнему человеку, который никого не убивал и не избивал, ни в кого не стрелял и не украл миллиарды, в отличие от большинства доблестных представителей разнообразных элит — это сталинщина. Впечатление лишь усугубляет сама инстанция, раздававшая с легкостью продавца воздушных шариков свой товар, 18, 16, 14, 10, 9, 6 лет лишения свободы — тройка судей Приволжского окружного военного суда. Сталинская тройка, военный суд, террористы. Полнокровная картинка 1937 года.
Это приговор именно сталинского типа. В хрущевское и даже брежневское время назначавшиеся сроки лишения свободы были ниже. Можно взять наугад любое схожее дело, например приговор 1963 года Верховного суда Белорусской ССР в отношении трех молодых «террористов», которые объединились в нелегальную организацию «с целью террористическими методами добиваться установления в СССР буржуазно-демократической республики». Чем не дело «Сети»: мальчики подрывают основы конституционного строя, лично, своими руками, меняют власть в стране. Так вот, в хрущевское время приговор ограничивался 8 и 10 годами лишения свободы. Антисоветская же агитация и пропаганда нередко каралась сроками меньшими, чем сейчас дают за «причинение моральных страданий» росгвардейцам и за швыряние в их сторону пресловутого «пластикового стаканчика».
Означает ли это, что советская власть периода оттепели, а затем застоя чувствовала себя увереннее, чем власть нынешняя?
«Конституционный строй — это мы», — словно бы посылают сигнал с Лубянки.
Жестокость приговоров за «пластиковые стаканчики» и за сетевые организации призвана продемонстрировать готовность государства оборонять себя от любых проявлений недовольства, инакомыслия, даже не слишком ярко выраженного прямого действия. Прежде всего, конечно, это следствие контроля за делами такого рода (плюс за делами по шпионажу и измене Родине) со стороны ФСБ. «Конституционный строй — это мы» — словно бы посылают сигнал с Лубянки. И себя любимых они готовы защищать любыми средствами. А несоразмерные содеянному сроки, которые дают судьи, процессуальные нарушения и информация о пытках, на которые судейское сословие последовательно закрывает глаза, выстраивание обвинения, а затем приговоров на, деликатно говоря, искусственной доказательной базе — все это свидетельствует либо о полной подчиненности судов Федеральной службе безопасности, либо об их профессиональной деградации. Что, впрочем, одно и то же.
Приговоры жесткие и жестокие именно потому, что они должны иметь дидактическую силу и воспитательное значение: чтобы другим неповадно было. Годы лагерей за сопротивление Росгвардии. Приговор, разрушающий сразу несколько молодых жизней, за тренировки на природе. Все это ради того, чтобы другие, прежде всего молодые, люди и не думали о том, чтобы выходить на площади и вообще разными способами выражать несогласие с властью.
А если уж так хочется потренироваться, побегать и пострелять — можно идти в боевики Донбасса, в казаки с нагайками, в «Юнармию» (в зависимости от возраста). Можно даже отправиться в армию Вагнера убивать и пытать людей. Но не дай бог молодому человеку даже задумываться о том, что власть в стране устроена как-то не так, как-то несправедливо. Тогда их ждет сталинская «тройка» и сталинского масштаба сроки лишения свободы.
Со времен Джона Донна известно: «Не спрашивай, по ком звонит колокол, — он звонит по тебе». Вряд ли можно сказать что-то более банальное и более точное о ситуации с приговорами по «московскому делу», «ростовскому делу» и «делу «Сети». Каждый может столкнуться с той степенью процессуального произвола и искусственного конструирования дел, да еще, судя по всему, с использованием пыток (эта информация ни одним из правоохранительных и судебных органов не опровергнута), каковые были присущи делу «пензенских террористов». Те же разговорчики следователей: признаешь эту статью, суд учтет, не признаешь — пришьем более серьезное обвинение. Это не только про молодых смутьянов. Это и про «хозяйственные» дела и заказные уголовные процессы по бизнес-спорам. Это и в принципе про то, как построена система следствия и правосудия в стране, которая вот уже много лет является, что общепризнанно, институциональным тормозом развития, в том числе экономического.
Где-то наверху правят конституцию, ищут способы продления существования автократической системы. А в самом низу системы выносят приговоры очень молодым людям, ломая им судьбы, кому на два, а кому и на три президентских срока подряд.