Техническая победа Кремля: как удалось избежать вторых туров и что теперь власти делать с протестами
Итоги региональных выборов этого года трудно не назвать противоречивыми. На разных территориях страны словно специально, хотя иной раз и «нечаянно» тестировались очень разные сценарии избирательных кампаний — где-то в выборах участвовала «Единая Россия», а где-то кандидаты от власти позиционировались в качестве самовыдвиженцев, присутствие и активность партий парламентской оппозиции тоже где-то были, а где-то отсутствовали, отличались и избирательные системы: где-то использовались партийные списки, где-то — только одномандатные округа. В целом вся эта разнородная конструкция была выстроена сознательно — с целью ситуативного снижения электоральных рисков.
Губернаторские кампании в этот раз обошлись без вторых туров и поражений действующих глав. Все результаты выглядят более или менее солидными, случаев минимального отрыва от оппозиционного кандидата не было вообще. Кремлю это позволяет говорить о преодолении одного негативного тренда — о недопущении поражений на выборах действующих губернаторов, назначенных Владимиром Путиным.
С другой стороны, налицо тенденция к снижению поддержки губернаторов на выборах и к сокращению интереса общества к самому этому институту. Это легко увидеть, сравнив итоги голосования в тех же самых регионах на последних и предыдущих выборах: явка или падает, или просто продолжает оставаться низкой, а результаты губернаторов практически повсеместно снижаются. Те же главы регионов получают меньший процент голосов, когда баллотируются на новый срок, а новички, как правило, добиваются менее высоких результатов, чем их предшественники. Поэтому было бы большим преувеличением считать, что население стало испытывать оптимизм и энтузиазм в отношении нынешнего губернаторского корпуса: его победы имели технологический характер.
Кроме того, действующим главам фактически подыграла оппозиция. Пожалуй, ни в одном субъекте не были выставлены более или менее молодые и перспективные кандидаты, которые олицетворяли бы перемены в регионах, новый курс, новую политику. Часто складывалось обратное впечатление — оппозиционные партии, словно испугавшись собственных успехов прошлого года, старались выдвинуть как можно менее известных людей, подыгрывали кремлевским назначенцам, выставляя кандидатов заметно более «возрастных».
В текущем году была проведена, пожалуй, самая серьезная за всю историю губернаторских кампаний предварительная работа с парламентской оппозицией и по поводу персон выдвигаемых ей кандидатов, и по поводу ее допуска и недопуска до выборов в тех или иных субъектах.
В таких протестных субъектах, как Забайкалье, ситуация и вовсе оказалась «стерильной», поскольку в выборах не участвовала ни одна из партий парламентской оппозиции. Вряд ли сама парламентская оппозиция заинтересована сейчас в победах на губернаторских выборах, поскольку ей важно отстоять завоеванные ранее позиции и не создавать дисбаланс в системе, чреватый конфликтами с Кремлем. Отказ кандидата КПРФ Бортко от участия в выборах губернатора Санкт-Петербурга это наглядно продемонстрировал.
Победить на выборах и потом испытывать постоянный медийный и политический прессинг — это совсем не мечта оппозиционных политиков: примеры Сергея Левченко в Иркутской области и Валентина Коновалова в Хакасии это показывают постоянно.
Что же касается кандидатов от власти, то в этот раз они ко всему прочему получали хорошо продуманную и действенную помощь по линии правительства (где многие из них ранее успели поработать) — финансовую поддержку и новые проекты. Это позволило поддержать в регионах социальный оптимизм и связать его с личностью губернатора.
Тем самым властям в этом году удалось удержать статус-кво в губернаторском корпусе. Но это не значит, что протестная волна на региональных выборах сошла на нет. Скорее, она просто не смогла найти себе выхода на поверхность во время губернаторских кампаний — голосование за «ноунеймов» и «возрастных» оппозиционеров имело место, но не обрело неуправляемого характера.
Зато выборы региональных парламентов продемонстрировали иную логику. И с этой точки зрения даже выборы в Москве не уникальны, поскольку сокращение рейтинга и парламентского представительства «Единой России» затронуло многие регионы и города, продолжив процесс, начавшийся в прошлом году.
Сентябрьские выборы обострили один из самых важных вопросов новейшей электоральной истории — почему происходит спонтанная протестная мобилизация электората и где этого удается избежать. Кампании действующих губернаторов в условиях заведомо слабых и ни на что не претендующих (за единичными исключениями вроде коммунистов Виктора Ромашкина в Республике Алтай и Алексея Корниенко на Сахалине) оппонентов позволили купировать протестную волну, но это как раз не было самой сложной задачей. А вот наращивание рейтинга «Единой России» и продвижение ею действительно популярных кандидатов на выборах депутатов оказались задачей практически не решаемой. Протестная волна, в свою очередь, стала приобретать новые формы, не сводясь уже к протестам, вызванным социально-экономическим положением.
Пример Москвы важен тем, что столичный протест начал вновь, после нескольких лет вполне успешного умиротворения политизироваться. Он оказался реакцией на ситуацию, которую люди стали воспринимать в качестве явного нарушения политической справедливости. Многочисленные отказы в регистрации, задержания активистов, разгоны митингов способствовали протестной мобилизации не потому, что избиратели знали имена городских оппозиционеров и реально их поддерживали. Проблема скорее в общей политической атмосфере в городе, когда выборы опять перестали восприниматься в качестве легитимных, и голосование «за кого угодно — против власти» стало для многих москвичей способом выразить свое отношение к этой ситуации. А если представления о нарушенной социальной справедливости дополняются теперь и представлениями о нарушении справедливости политической, то кандидатам от власти трудно рассчитывать на массовую поддержку.
Участившиеся игры в допуск/недопуск очевидным образом создают проблемы с легитимностью выборов – где-то они оборачиваются банальной неявкой (как в провинции), а где-то могут породить и активную протестную мобилизацию. Кроме того, население стало острее воспринимать и политтехнологические игры с позиционированием сторонников действующей власти. Ситуативный отказ от партийного бренда «Единой России» в случае кандидатов в депутаты (в отличие от кандидатов в губернаторы) размывал их собственную идентичность и не позволял эффективно мобилизовать какой-никакой, но ядерный электорат партии власти. Да и игры в «независимость» кандидатов тоже ощущались избирателями, как подвох. Поэтому резкий уход от партийного бренда «Единой России» оказался другой крайностью, которая не решает ни проблемы власти на выборах, ни тем более проблемы субъектности самой партии, которые от этого лишь усугубились.
Выборы в Москве это наглядно показали. Но интересны и выборы в Хабаровском крае, где «партией власти» реально стала ЛДПР: после победы на губернаторских выборах прошлого года она выиграла практически все избирательные кампании текущего года, начиная с выборов в региональный парламент. А это значит, что избиратели готовы дать другим парламентским партиям шанс попробовать себя в роли региональной «партии власти», чего до сих пор не случалось: оппозиционный губернатор всегда соседствовал и регулярно враждовал с единороссовской легислатурой. В связи со снижением не только рейтинга, но и политического веса «Единой России» избиратели в некоторых регионах решили, что и они имеют право на эксперименты, подтвердив мандат на власть ЛДПР в отдельно взятом Хабаровском крае.
Таким образом, в целом успешные для власти выборы 8 сентября позволили укрепить нужный Кремлю и им же созданный губернаторский корпус, но не позволили решить более фундаментальные стратегические задачи, связанные с функционированием партийной системы и нейтрализацией протестных настроений, которые, напротив, стали находить новые поводы. Поэтому вопросы о будущем «Единой России» и отношениях между партиями, так же как и вопросы о налаживании диалога с опять «рассерженными» горожанами потребуют еще нового осмысления и решений, несводимых к простым предвыборным технологиям, которые к тому же начали вызывать обратную реакцию.