«Протест адресован не московским властям»: будет ли разрастаться политический кризис в столице
Михаил Дмитриев — один из самых опытных и авторитетных российских экономистов, соавтор нашумевшего доклада «Политический кризис в России и возможные механизмы его развития», в котором группа исследователей предсказала массовые протесты против фальсификации результатов думских выборов 2011 года и последовавшего возвращения Владимира Путина на пост президента. В середине июля Дмитриев в соавторстве с психологами Анастасией Никольской и Еленой Черепановой вновь обозначил угрозу всплеска протестной активности россиян. Спустя месяц в столице проходят еженедельные крупные акции протеста против недопуска на выборы депутатов Мосгордумы независимых кандидатов. Forbes узнал у Дмитриева, что могло послужить причиной эскалации противостояния власти и оппозиции в столице и является ли московский протест первой ласточкой общенационального политического кризиса.
— В своем последнем докладе вы писали, что сложившаяся в стране ситуация воспринимается участниками ваших фокус-групп как недопустимая, у них возникает «осознанное и ответственное понимание необходимости перемен наряду с готовностью действовать». Эта готовность переросла в реальные действия, судя по не прекращающимся с 14 июля акциям протеста в Москве?
— С протестами в Москве сложилась специфическая ситуация. Если в других регионах протест связан с сугубо местной повесткой (строительством полигона в Архангельске или храма в Екатеринбурге), то в Москве — с массовым запросом населения на демократизацию и политические свободы. Формально выборы в Мосгордуму — это вроде бы местная проблема, как и в других регионах, но реально люди протестуют не против проблем городского уровня — таковых в столице не очень много [в сравнении с другими субъектами РФ]. Это протест, адресованный не московским властям, а федеральным. Москва — благополучный город. Строго говоря, местных проблем, которые бы заставили людей бороться изо всех сил и протестовать, не так много. Была история с реновацией, но даже она сошла на нет.
Конец крымского консенсуса: чем он грозит власти?
— Но почему протест вспыхнул в середине лета, считающегося мертвым политическим сезоном? Как же отпуск/дача/шашлыки?
— Я думаю, протестная активность, не свойственная летнему времени, отчасти объясняется нарастанием эмоциональной составляющей. Примерно полтора года назад мы обнаружили у наших респондентов переключение локуса контроля — грубо говоря, люди стали искать решение проблем не во вне, а в самих себе и перестали пытаться переложить на кого-то ответственность за свое положение. Это усилило критическое мышление и снизило доверие к информации, исходящей от властей и официальных СМИ. Началась переоценка всего окружающего мира. Эта эволюция, в частности, привела к усилению массового запроса на политические права и свободы. Возникло обостренное восприятие несоответствия новых ожиданий с тем, что люди видят в окружающем мире.
И постепенно этот разрыв между желаемым и действительным стал порождать раздражение и другие негативные эмоции по отношению к власти. Именно это состояние мы впервые обнаружили весной в нашем последнем раунде фокус-групп. Усиление сильных негативных эмоций, как правило, сопровождается проявлением агрессивности и ростом протестной активности. Еще прошлой осенью этих настроений в наших исследованиях мы не наблюдали.
— Может ли имеющаяся протестная повестка прирастать новой? Например, против жестких действий представителей правопорядка, которые зафиксированы на многих видеороликах с акций 27 июля и 3 августа? Не отсюда ли звучащий в качестве контрпропаганды на митинге 3 августа лозунг «Это ваши сыновья»?
— Проявления избыточного насилия со стороны властей будут скорее всего усиливать негативные эмоции у населения и не будут восприниматься как оправданные. А эмоции подталкивают людей к активности.
Аргументы из серии «это ваши сыновья» при текущих настроениях населения имеют мало шансов на то, чтобы сработать. В частности, весной в наших фокус-группах люди говорили, что пять лет назад они верили в то, что участники протестов подстрекаются из-за рубежа и организованы зарубежными спецслужбами. А сейчас респондентам это кажется уже неправдоподобным. То есть старые клише перестают работать.
«Люди стали искать решение проблем не во вне, а в самих себе и перестали пытаться переложить на кого-то ответственность за свое положение»
— Какова вероятность, что к осени протестная активность возрастет? Например, Владислав Иноземцев не исключает, что политический протест может слиться с экономическим. А в недавнем опросе «Левада-Центра», сделанном по заказу ФоРГО, говорилось, что 9% опрошенных допускают возможность участия в акциях проста.
— Я считаю, что потенциал протеста по федеральной повестке — с вопросами демократизации политических свобод — является ограниченным. Ему очень сложно распространиться за пределы Москвы и приобрести всероссийский характер, как это было в 2011–2012 годах. Прежде всего потому, что потенциал доверия к федеральным политикам — как оппозиционным, так и провластным — очень низкий. В 2011 году доверие было гораздо выше.
В Москве протестная активность может быть какое-то еще и продлится, но условий для ее распространения на другие регионы пока не просматривается. Для этого нужны институциональные предпосылки, прежде всего люди и политические структуры, которым граждане доверят представлять свои интересы и выражать их. Без делегирования представительства протестная активность может развиваться в основном по местным проблемам — где доверие выше, все друг друга знают и не требуется доверять представительство интересов малознакомым людям и структурам из других регионов.
Еще одно ограничение — концентрация протестующих на негативной повестке, а это все-таки не очень устойчивая мотивация. Теоретически, если бы она была дополнена позитивной программой изменений, то это могло бы поддерживать протестную активность более длительное время. Но сейчас возможностей для появления такой программы нет. Во-первых, сами люди не имеют никаких представлений о том, что должно быть в такой программе. Во-вторых, для того чтобы она сформировалась, нужны общественные дискуссии по позитивной повестке развития. Но среда, в которой они могут проводиться, не возникает из-за низкого уровня доверия.
Кроме того, запрос на изменения возник сравнительно недавно — всего полтора года назад, а до этого интерес общества к повестке изменений был слабым. За такой короткий срок обществу трудно сформировать представления о способах решения накопившихся проблем. Для этого нужны широкие общероссийские дискуссии и взаимное доверие их участников, а доверия сейчас не хватает.
«Это же ваши сыновья»: как власти останавливали марш по Бульварному кольцу
— Как представителям оппозиции завоевать доверие граждан?
— Наше исследование показывает, что от оппозиции мало что зависит. Дефицит доверия не связан с тем, как оппозиционные политики себя ведут.
Недоверие к федеральным политикам скорее всего связано с тем, за последние годы население все больше привыкало к тому, что от него мало что зависит и его выбор ни на что не влияет. Это безразличие нарастало. Вместе с ним снижалась и готовность делегировать кому бы то ни было представительство своих интересов. Дефицит доверия — это фундаментальная проблема. Быстро преодолеть этот барьер вряд ли получится, это очень инерционный процесс.
Доверие пока вызывают лишь гражданские активисты низового уровня, которые действуют по местным вопросам и кого люди знают лично.
— Почему власть не идет на контакт с протестующими и продолжает давить через аресты активистов и возбуждение уголовных дел?
— Потому что речь в конечном счете идет не о московских, а о будущих федеральных выборах, на результаты которых власть хотела бы сохранить больше влияния. Согласно действующей Конституции, Владимир Путин на следующий срок избираться не может. В отсутствие альтернативных кандидатов, которым население доверяет, это создает повышенную неопределенность. Каковы будут общественные настроения и как поведут себя избиратели, сейчас не может сказать никто. Раз у избирателей нет содержательной позитивной повестки, их вниманием может завладеть и совершенно случайный кандидат, продвигающий нереалистичную и даже деструктивную программу.
Эта долгосрочная неопределенность может быть одной из причин, по которой власти пока предпочитают избегать существенных изменений в политической сфере. Не исключено также, что тема демократизации в массовом сознании сойдет на нет задолго до следующих федеральных выборов. Такое уже бывало неоднократно — и в 1990-е, и в 2013–2014 годах.