Брексит превратился в самое популярное реалити-шоу, в которое вовлечено чуть ли не все население Британских островов. В России им интересуются меньше — и напрасно. То, как Соединенное Королевство выйдет из Европейского союза, во многом определит не только политическую, но и экономическую карту Европы на многие десятилетия вперед. Не стоит забывать, что после США, ЕС и Китая Россия является четвертым по величине торговым партнером Соединенного Королевства, а связи между нашими странами давно переросли чистую торговлю. Российский бизнес очень популярен на Лондонской Фондовой бирже, где торгуются больше ста российских компаний с общей капитализацией более £550 млрд.
Избрание Бориса Джонсона, весьма противоречивого политика, премьер-министром Соединенного Королевства может радикально изменить как процесс выхода, так и всю структуру европейских экономических связей. Джонсон — сторонник выхода любой ценой — был последовательным критиком подготовленного правительством Терезы Мэй и Европейской комиссией Соглашения о выходе и после провала попыток получить одобрение парламента на его реализацию получил шанс реализовать свой сценарий выхода.
Есть такая английская поговорка: It takes two to tango («Для танго нужны двое»). Применительно к Брекситу это значит, что без согласия 27 членов ЕС с условиями, предлагавшимися кабинетом Терезы Мэй, покинуть союз Соединенному Королевству не удастся. Дело осложняется условиями соглашения о прекращении огня в Северной Ирландии (Good Friday Agreement), многие положения которого работают, только пока Соединенное Королевство и Республика Ирландия остаются членами ЕС. К тому же это соглашение запрещает создание жесткой границы между Северной и Южной Ирландией, что сокращает возможности британского правительства выйти из ЕС без соглашения.
Также надо учитывать, что ЕС после реформы регулирования рынков капитала в 2004-2006 годах предпринимает усилия по уменьшению значения и роли лондонского Сити для европейской финансовой системы. Борьба за сохранение Сити как ведущего финансового центра Европы была одной из основных тем на длившихся без малого два года переговорах о выходе Соединенного Королевства из ЕС. К лету 2018 года стороны выработали то, что обе считали приемлемым компромиссом.
В начале процессом руководил исключительно кабинет министров, в который были приглашены как сторонники, так и противники Брексита. Однако «английские народные депутаты» не могли пройти мимо такой возможности выторговать себе разного рода преференции и решили, что без одобрения соглашения о выходе парламентом премьер-министр не имеет права его подписывать. Кабинет Мэй опирался на микроскопическое большинство, обеспечивавшееся поддержкой североирландских депутатов от юнионистской партии, а остальных парламентариев можно условно причислить к «партии ЕС». Неудивительно, что они превратили переговоры в выбивание мелких преференций из правительства для фракций и округов, сопровождавшееся кампаниями по личному пиару, для которых уникальная ситуация борьбы за каждый голос создавала благоприятную почву.
Результат налицо: двухлетняя работа большой команды специалистов и переговорщиков была похоронена в мелочных склоках, политиканстве и самопиаре. Поражение консерваторов на промежуточных выборах в Бреконе свело это большинство до одного голоса, что дополнительно осложняет положение Джонсона.
Это еще одно свидетельство катастрофического падения доверия к «английским народным депутатам», что позволило некоторым комментаторам говорить даже о конце самой старой политической партии в мире — Консервативной партии Великобритании, которую многие обвиняют в том, что она завела страну в тупик. Полное обновление правительства и замена Мэй на Джонсона — последний шанс консерваторов претворить в жизнь результаты референдума 2016 года.
Уже на третий день его премьерства на имя главы гражданской службы кабинета поступило предупреждение от лейбористского парламентария Ийяна Марри о «возможных конфликтах» нового премьера с перечислением предложенных в его первой речи мер, которые в случае их принятия принесут выгоды его друзьям и донорам.
Как и полагается лидеру кампании за выход из ЕС, Джонсон и в период гонки за лидерство, и в своей первой речи заявлял о том, что ему удастся изменить условия соглашения о выходе из ЕС. И это на фоне неоднократных заявлений руководства ЕС, согласно которым никто в ЕС больше никаких переговоров с Лондоном вести не будет. Более того, даже сама дата отсрочки весьма показательна: 31 октября — это дата передачи дел новоизбранному руководству ЕС. Естественно, что старое руководство и команда переговорщиков, полагая, что они достигли всех поставленных целей (и максимально усложнили выход из ЕС), не хотят оставлять «английскую проблему» своим сменщикам.
На этом фоне непонятно, на что надеются те, кто избрал Бориса Джонсона на премьерство. Ведь они тоже не «люди с улицы»: из 310 консервативных депутатов по крайней мере 109 были в правительстве и получали и получают брифинги Civil Service по самым разным вопросам, включая Брексит. Наверняка в этих брифингах указывается, что ЕС считает переговоры закрытыми и просто ждет, пока правительство Ее Величества одумается и пропихнет договор через парламент.
Также очевидно, что как бы Джонсон ни старался, соглашение о выходе в его нынешнем виде парламент не одобрит, и возможности для парламентского маневра у нового премьер-министра, с учетом поражения в Бреконе, близки к нулю. Несмотря на то что Джонсон на словах готов вывести страну из ЕС без соглашения, на практике он вряд ли решится на такой, без преувеличения, самоубийственный шаг с абсолютно непредсказуемыми последствиями для экономики Соединенного Королевства и Европейского союза.
Наиболее вероятным решением представляется весьма архаичная и редко применяемая норма конституции Соединенного Королевства, позволяющая Ее Величеству по рекомендации премьер-министра «приостановить парламент» (prorogue the Parliament). Обычно это происходит раз в год, летом на две недели, и считается технической мерой, позволяющей парламентариям уйти на летние каникулы. Однако ничто не запрещает Ее Величеству продлить приостановление парламента до ноября или объявить второе приостановление на время подписания соглашения о выходе.
Джонсон, по его собственным словам, унаследовал самый тяжелый кризис после Второй мировой войны. Видимо, помня печальную участь правительства консерваторов на выборах 1945 года, он заявил в ходе внутрипартийного отбора, что не будет приостанавливать парламент. Однако, не имея пока реальных шансов на изменение условий Брексита, премьер, видимо, будет вынужден пойти на эту крайнюю меру с непонятными последствиями как для себя, так и для Соединенного Королевства.
В случае выхода без соглашения (hard Brexit) Соединенное Королевство останется без торговых соглашений, поскольку, пока оно было членом ЕС, все торговые отношения строились через торговые соглашения ЕС с другими странами. В отсутствие оных Соединенное Королевство будет вынуждено торговать с остальным миром на общих правилах ВТО, что значительно усложнит и удорожит как английский импорт, так и экспорт. Неоднократно высказывавшиеся Джонсоном и его сторонниками надежды на быстрое замещение экспорта в ЕС экспортом в США кажутся малообоснованными, несмотря на обещания Трампа. Дело в том, что оно должно быть ратифицировано конгрессом, который очень обеспокоен судьбой соглашения по Северной Ирландии и которому не нравится «жесткий Брексит», не дающий решения ирландской проблемы. Конгресс уже больше года затягивает ратификацию торгового соглашения с Мексикой и Канадой, что дает хорошее представление о том, как долго может утверждаться новое торговое соглашение с Соединенным Королевством.
Судя по поведению и заявлениям руководства ЕС, союз намерен «принудить» Соединенное Королевство торговать с оглядкой на ЕС. Это абсолютно неприемлемо для сторонников Джонсона, которым нужно будет искать новые рынки сбыта и заключать новые торговые договора. А это открывает для России и для российского бизнеса новые возможности.