Елбасы всея Руси: кто стоит за новостями о сохранении власти Путина после 2024 года
Нервозность элит становится все более очевидной. Не слишком устрашающие макроэкономические показатели тем не менее указывают на отсутствие в госкапиталистической системе иных источников развития, кроме государства. А государство в том виде, в каком оно сложилось сегодня, способно лишь подстегнуть краткосрочный рост за счет массированных бюджетных инвестиций. При этом, залезая все глубже в карман гражданам, государство в то же время готово снабжать налоговыми льготами приближенных госолигархов вроде Игоря Сечина. Это не просто не слишком вежливо по отношению к налогоплательщикам. На такой модели далеко не уедешь — отсюда и волнение финансово-экономических элит.
В свою очередь, силовой истеблишмент фрустрирован не меньше: кто-то получил «ранение» от дела Голунова, для иных межвидовая борьба силовиков выливается в «каминг-аут» высокопоставленных эфэсбэшников с их миллионами и последующим препровождением в исправительные учреждения.
«Единая Россия» выглядит зачумленной территорией, которую кандидаты на выборах разных уровней стараются обходить стороной, как остров с лепрозориями. Все с надеждой посматривают в сторону Кремля, но из этого замка никаких намеков на что-либо не исходит.
Единственный человек, спокойный, как царь горы, — это сам глава государства, который иногда, впрочем, тоже раздражается и демонстрирует примеры мелкой политической моторики — ручного управления («Не каждый же месяц прямую линию проводить?» — интересовался он у правительства в начале июля). Главное же — он совершенно не похож на хромую утку, с какой стороны ни посмотри.
Отсюда череда предположений по поводу того, какой механизм будет выбран для того, чтобы сохранить Владимира Путина у власти. Это сугубо верхушечная история, здесь никто не учитывает наличия таких факторов, как настроения населения, общественное мнение, гражданское общество. В сущности, интерес «верхов» — въехать в 2024-й на действующем президенте. Причем этот интерес распространяется и на молодых (или сравнительно молодых) технократов: другого босса у них пока тоже нет, и все эти «лидеры России» ориентируются исключительно на одного лидера.
В конце концов, это нормально для автократических режимов: никто не знал, например, есть ли жизнь после каудильо в Испании, и поэтому, несмотря на наличие вариантов транзита и неизбежность физического исчезновения Франко, его биологическую жизнь, а значит, политическую, пытались поддерживать до последнего, пока дочь диктатора не потребовала наконец прекратить его мучения и отключить от аппаратуры жизнеобеспечения.
Словом, у элит нет оснований — во всяком случае пока — предполагать, что Путин уходит. Значит, подготовка к выборам или к чему-то, что их заменит, неизбежным образом начинается за пять лет до года транзита.
Поскольку предстоят парламентские выборы, и очень скоро, через два года, вполне естественны некоторые телодвижения, направленные на «совершенствование» того, что у нас фигурально называется «парламентаризмом» (особенно на фоне того, что партийная система стагнирует и испытывает эрозию). Отсюда и новый слух, который проник в информационное поле через агентство Bloomberg: предполагается изменить смешанную систему выборов в Думу, оставив лишь 25% мест партийным спискам. Что логично на фоне того, что «Единая Россия» становится все менее популярной и ее роль как одного из инструментов мобилизации поддержки в пользу Путина снижается.
Но есть и другое обстоятельство: фактическое вымирание после 2014 года имитационной партийной системы с имитационной же оппозицией, притом что уже даже не делаются попытки создавать в кремлевской пробирке новые партии, тем более «социал-демократические» или «либеральные», — все это не работает, это война вчерашнего дня.
Но что дает большая управляемость Думы за счет возможного маневра местами и департизации? Это имеет смысл, если Россия пойдет не по «казахскому» — с сохранением формально-неформального лидера нации, а по «армянскому» пути: центр власти переходит от президента к парламенту, глава государства пересаживается в кресло спикера и продолжает оттуда руководить страной. Попытка такой конституционной реформы привела Армению к «бархатной революции» — настолько возмутительно бесхитростной оказалась эта «хитрость». Судя по тому, что в российском обществе происходят разнообразные процессы (вроде пробуждения гражданского сознания), последствия которых трудно предсказать и оценить, тем более в перспективе 2024 года, такой вариант может оказаться взрывоопасным. Впрочем, как и любой другой, поскольку все они будут носить открыто манипулятивный характер, будь то подражание Казахстану, передача власти, допустим, Госсовету или первый срок первого президента полностью интегрированного государства России и Белоруссии.
И хотя с российской парламентской (а по сути партийной) системой явно нужно что-то делать, происходящее выглядит как очевидный фальстарт: за пять лет может произойти все что угодно, да и едва ли у самого Путина есть точное представление о том, как он будет действовать в преддверии 2024 года. Парламентская реформа имеет смысл, только если придуман какой-нибудь вариант с досрочным уходом/выборами на какой-нибудь чрезвычайной основе.
Как бы то ни было, последние новости о 2024 годе все отчетливее напоминают последние годы Советского Союза. Тогда тоже много было шагов по обеспечению транзита и смены центров власти — во всяком случае генсек в какой-то момент превратился в президента. В наше время обратная схема — трансформация президента в генсека или елбасы всея Руси — едва ли сработает. Но что-то должно же сработать. Вот они там все наверху и волнуются. Превентивно.