Накормить семью хлебами: почему обещания Путина народу не поднимут его рейтинг
Есть такой старый анекдот про русалку, которую поймал в Темзе один из двух джентльменов-рыбаков. И отпустил обратно в реку. «But why?» — спросил один из них. «But how?» — ответил другой.
Речь, конечно, не о #metoo, а о том, что некоторые желания по ряду причин нереализуемы. Например, если обещано что-то глубоко социальное для «глубинного народа», например ипотечные каникулы, устранение очередей в поликлиниках, индивидуальные программы поддержки граждан, меры по поддержке семей, на это прежде всего нужны ресурсы — финансовые и административные. Если источники их не указаны, а в своем пятнадцатом послании Федеральному собранию в качестве президента Владимир Путин их не указал, такие обещания называются «необеспеченными мандатами». Построение социализма внутри государственно-монополистического капитализма возможно лишь на бумаге, которая стерпит любые обещания.
Другой разговор, что в нынешних обстоятельствах тотального недоверия граждан ко всем государственным институтам обещать что-либо означает лишь усугублять пропасть между воображаемой действительностью и тем, что есть на самом деле. Не самая эффективная технология, подготовка к предыдущей PR-войне, когда достаточно было что-то пообещать и успокоиться. Пятнадцать раз уже было много чего обещано, и даже если были успехи на волне восстановительного роста нулевых и беспрецедентного роста цен на нефть, то они теперь в зачет не идут. Как не заcчитывается и агрессивная внешнеполитическая риторика: она больше не мобилизует, и рейтинг одобрения деятельности президента не просто застыл на докрымских значениях, он медленно, но падает.
Если у послания действительно была задача поднять рейтинги главы государства, то оно сработало с точностью до наоборот. Никто не ждет обещаний, которые невозможно выполнить. Или ждет, но тогда они должны быть реализованы здесь и сейчас, буквально завтра. Верить и ждать никто не готов.
Самый смешной раздел выступления президента — о частной инициативе и предпринимательстве. Майкл Калви успешно сидит, гвалт стоит страшный, возмущаются все, а глава государства рассуждает о том, что «добросовестный бизнес не должен ходить под статьей». «Ерунда какая!» Под аккомпанемент этой «ерунды» чего только не делалось — от дела Серебренникова до преследований «Свидетелей Иеговы». И это сильно обесценивает слова президента. Оказывается, даже если автократ о чем-то говорит, это можно не слушать. Это не приказ, не директива. Та же самая ФСБ самостоятельно решает, воспринимать слова и выражения президента всерьез или нет. Как правило, нет. И бойцов невидимого фронта никто не одергивает — они продолжают действовать. В этом смысле история с Калви — не изолированный случай, а следствие работы системы. Работы последовательной, сметающей на своем пути все препятствия.
Президент упомянул четыре приоритета, для реализации которых есть «историческая возможность». Так и хочется воскликнуть вслед за волком из мультфильма «Жил-был пес»: «Что — опять?!» Опять историческая возможность. Что такого вдруг произошло с «тысячелетней» российской историей, чтобы она способствовала вдруг увеличению производительности труда, улучшению делового климата, снятию инфраструктурных ограничений для развития регионов и подготовке кадров, соответствующих научно-техническому прогрессу? В течение долгих лет экономисты при советской власти готовили Комплексную программу научно-технического прогресса, и она тихо скончалась вместе с той самой советской властью. Примерно то же самое происходит с технологическим прорывом и сейчас, который понимается не как нечто содержательное, а как оцифровка старого. Если у вас средства слежки за гражданами совершенствуются, это не значит, что научно-техническая революция состоялась. Скорее, наоборот.
В который раз президент пытается продать населению идею укрепления обороноспособности как нечто духоподъемное. На Новый год армии и народу был подарен ракетный комплекс «Авангард». Теперь — ракета «Циркон» и беспилотная атомная подводная лодка. Звучит не слишком вдохновляюще, как если бы в атомной войне могут быть победители. Трудно сравнивать эти достижения со спутником 1957 года — это все-таки мирные успехи, не военные. А военные лишь усугубляют не первый год фиксируемый социологами страх мировой войны и более локальных ее образцов — например, войны с НАТО. И эта распродажа угроз, причем заранее купированных, едва может иметь массового покупателя. Не говоря уже о чисто бухгалтерском несоответствии социальных и военных расходов, одинаково масштабных.
На выходе получается, что ни прямолинейно-социальная, ни военно-антизападная риторика не являются сильно ходовым товаром. Послание лишь подтвердило готовность власти следовать прежним курсом — огосударствления экономики и милитаризации государства. Сейчас к этому добавляется не слишком ответственная социальная политика. Это ровно то, на чем подорвался Советский Союз.
И даже ипотечные каникулы как-то не радуют. Не потому, что выплата по кредиту откладывается. А потому, что в результате таких каникул может физически исчезнуть инстанция, эти кредиты выдающая. Программа построения коммунизма может подорвать государственно-монополистический капитализм.