В минувшие выходные в десятках российских городов прошли акции протеста против «мусорной реформы», которая началась только месяц назад. Россия меняется: раньше бы главе государства и в голову бы не пришло говорить о проблемах мусора, это было невозможно представить. Настолько вопрос казался мелким и ничтожным, недостойным внимания государственных деятелей. А в наши дни Владимир Путин уже несколько раз выступал на эту тему, взяв под личный контроль ситуацию с утилизацией мусора.
Это показывает изменение как мышления власти, так и менталитета общества. Вопросы безопасности жизненной среды, ее качества приобретают первостепенное значение. Окружающий мир, впрочем, прошел через это несколько десятилетий назад, Россия же надолго задержалась в архаичной парадигме. В СССР здравоохранение, образование, ЖКХ, социальное обеспечение находились на третьих-четвертых ролях. Соответствующие министры были страшно далеки от Политбюро, которое занималось в первую очередь ВПК, селом и тяжелой промышленностью, из этих сфер и черпались кадры для управления. А первое экологическое ведомство было создано лишь на закате советской власти в 1988 году. В постперестроечное время также было не до того: верхи увлеклись переделом собственности, борьбой за власть, а низам надо было выживать.
Громкие скандалы с подмосковными свалками 2017-2018 годов памятны всем. Они показали власти нынешнюю степень озабоченности сограждан проблемами утилизации отходов. То, что не решалось долгие десятилетия, прорвалось сейчас, и люди уже не намерены терпеть. В итоге на уровне Кремля вынуждены были взять под свой контроль ситуацию с экологическими последствиями мусорных свалок и мониторить ситуацию в ручном режиме — президент Путин отдавал публично конкретные распоряжения губернатору Московской области Андрею Воробьеву насчет ликвидации источников беспокойства для местных жителей. Параллельно шла большая подготовительная работа над т.н. «мусорной реформой», которая и вступила в силу после 1 января 2019 года.
Состоявшиеся в городах России в минувшее воскресенье митинги против нее и стали первым откликом на реформу. Они были немногочисленны — скорее всего, в обозримом будущем мусорная тема не грозит власти большими потрясениями. Но реакция людей показательна и сама по себе, и тем, что их конкретно не устраивает.
Движение «желтых жилетов» во Франции стало откликом как раз на экологические инициативы президента и правительства. Те повысили налог на автомобильное топливо не по экономическим обоснованиям, а именно по идеологическим «зеленым» соображениям, французы этого не поняли и вышли протестовать. Хотя в целом жители Франции выступают за экологию, но когда инициативы бьют по их карману, они начинают вести себя вполне рационально и не идеалистически.
Тоже самое наблюдается в России. Стихийные свалки раздражали людей, но, когда власть взялась за их расчистку или упорядочивание уборки мусора, появились недовольные. Реальное повышение сборов составило в среднем порядка 150 рублей, но раньше жители не видели в своих квитанциях отдельного счета за вывоз отходов, а теперь он появился. А в каких-то случаях люди начинают платить за утилизацию мусора там, где они вообще раньше не платили, например, на садовых участках.
Но на большинстве митингов, например, в Москве и Архангельске, поводами стали даже не деньги, а несогласие с конкретными действиями властей и мусорных компаний: строительство мусоросжигательного завода, утилизация московских отходов в регионах. Это также урок — необходима кропотливая разъяснительная работа, широкое участие в принятии процессов общественности и ее представителей. В противном случае будут распространяться самые нелепые слухи.
Впереди еще претворение в жизнь жестких требований по раздельному сбору мусора. Пока такие добровольные попытки проваливались. Никакие контейнеры с тремя отсеками для разных видов отходов не побуждали людей сортировать мусор. А если начнутся штрафы — это может озлобить население. Без раздельного сбора его современная переработка невозможна и теряет смысл.
«Мусорная реформа» заставляет вспомнить предыдущие громкие реформы правительства — пенсионную, с ее обещаниями дивидендов в негосударственных пенсионных фондах, или коммунальную, когда все ринулись создавать бизнес в ЖКХ. В первом случае результатом был громкий провал, во втором — весьма скромные успехи. Высокие ожидания неизбежно связаны с сильными разочарованиями.
Требуются высокие технологии, чтобы получать отдачу от переработки мусора, а для покупки и внедрения технологий — немалые деньги. Власти, лихорадочно торопившие реализацию реформы, в последний момент стали включать красный свет, требуя, чтобы цены для населения не повышались, но это невозможно — кто будет оплачивать замену контейнеров на современные? И такая непоследовательность также отпугивает бизнес, равно как его высокая зарегулированность.
Негативный фон «мусорной реформе» создает и конкретный подбор компаний-операторов по вывозу отходов. Их создателями и учредителями выступили структуры, тесно связанные с чиновничеством. Можно вспомнить мусорный бизнес Игоря Чайки, сына генерального прокурора России Юрия Чайки. Это создает имиджевые проблемы, но только такие компании обладают необходимым стартовым капиталом, возможностями привлечь финансовые средства для закупки автопарка мусоровозов, линий по сортировке мусора, мусоросжигательных заводов, а также связями среди чиновников для получения контрактов. Иначе цена провала в сфере утилизации мусора будет слишком высокой.
Но это порождает недовольство малого и среднего бизнеса, оттираемого гигантами, а в регионах — москвичами, которые забирают лакомые куски, как, например, в Тульской области, где обе компании — столичные. Нередко определение операторов проходит без конкурса, либо конкурс сугубо формальный, что нарушает принципы свободной конкуренции.
В целом, первые шаги «мусорной реформы» скорее обнадеживают, но оценивать ее успешность можно будет только после работы в новых условиях в ближайшие несколько лет.
Точка зрения автора статьи может не совпадать с позицией редакции