Екатерина II была первым правителем России, представившим народу наглядный план своего правления. Что из этого вышло?
Двадцать восьмого июня 1762 года закончились бурные 186 дней пребывания на российском троне незадачливого императора Петра III. К власти в результате очередного дворцового переворота пришла его супруга Екатерина II. Через несколько дней свергнутый император был убит своими тюремщиками — скорее всего неслучайно, пусть и в пьяной драке. Изданный в эти дни официальный манифест новой государыни обвинял покойного в антиправославной и антинациональной политике. Екатерина писала, что «самовластие, не обузданное добрыми человеколюбивыми качествами в государе, есть зло» и обещала ввести новые законы «к соблюдению доброго во всем порядка».
А спустя полгода, в январе 1763 года, состоялась знаковая, необычайно пышная коронация императрицы в Москве. Пять дней древняя столица была богато изукрашена флагами, елочными шпалерами, арками и невиданной по масштабам иллюминацией в ночные часы. На Красной площади били фонтаны белого и красного вина, по улицам разъезжали позолоченные колесницы с жареными быками, пирамидами дичи и хлеба разных сортов. Сама императрица со свитой объезжала московские улицы, бросая в толпу серебряные монеты. Иерархи православной церкви прославляли новоявленную «матерь отечества, о чадах пекущуюся», особо упирая, как новгородский митрополит Димитрий (Сеченов), на ее «чистое сердце» и «беспорочный путь к власти». Когда Екатерина посетила Троице-Сергиеву лавру, у ворот ее встретил хор молодых семинаристов с венцами на головах и пальмовыми ветвями в руках, певший: «Гряди, желаннейшая мати!»
Центральным событием торжества стал трехдневный «народный маскарад», приуроченный к традиционным масленичным гуляниям «недели мясопустной» (последней перед Великим постом). Это действо должно было представить публике антитезу «гнусности пороков» и «славы добродетели» (читай: царствования минувшего и начавшегося). Фактически это был первый пример государственной PR-кампании в России, «предвыборная программа» Екатерины, пусть «выборы» к тому времени уже успешно завершились. Представление нарекли «Торжествующая Минерва» — в образе римской богини мудрости, покровительницы наук, искусств и ремесел можно было без труда разглядеть Екатерину.
Подготовку грандиозного маскарада поручили Федору Волкову, блестящему актеру и режиссеру, основателю первого в России публичного театра. Помогали ему замечательные русские поэты того времени Александр Сумароков и Михаил Херасков. Выбор талантливого сына ярославского купца Волкова на роль отца русского PR неслучаен. Он был активным участником переворота 28 июня и, по преданию, в решающий момент на актерском вдохновении импровизировал (с чистого листа) чтение манифеста о воцарении Екатерины — настоящий манифест то ли забыли в спешке, то ли вообще не подготовили.
За участие в перевороте Волкову было пожаловано дворянское достоинство и немалые деньги. Есть очень выразительный портрет «отца русского театра» кисти Антона Лосенко. Герой изображен в традициях XVIII века с атрибутами своего дела — в театральном плаще, с маской в левой руке. В правой же он держит бутафорский меч с надетой на него короной — символ той роли, которую Волков сыграл в екатерининском перевороте.
Москву будоражили слухи о грядущем действе. Заранее огромным по тем временам тиражом в 3206 экземпляров в типографии Московского университета было издано либретто, пояснявшее аллегории, сцены и образы маскарада и содержавшее тексты всех исполнявшихся хоров. Специальные афишки извещали москвичей: «Сего месяца в четверток, субботу и воскресение по улицам Большой Немецкой, по обоим Басманным, по Мясницкой и Покровке от 10 часов утра за полдни будет ездить большой маскарад, названный «Торжествующая Минерва», в котором изъявится Гнусность пороков и Слава добродетели. По возвращении оного к горам, начнут кататься и на сделанном на то театре представят народу разные игралища, пляски, гокус покус и разные телодвижения. Кто оное видеть желает, могут туда собираться с утра и до ночи, в маске или без маски, кто как похочет, всякого звания люди».
Как вспоминал современник, «все те улицы напичканы были бесчисленным множеством людей всякого рода; и не только окна домов наполнены были зрителями благородными, но и все промежутки между оными уставлены были многими тысячами людей, стоявших на сделанных нарочно для того подле домов и заборов подмостках». Около десяти утра 30 января 1763 года маскарад двинулся по московским улицам. Всего в нем участвовало почти четыре тысячи человек — актеров, хористов и статистов. Двести огромных колесниц-платформ с живыми картинами, хорами и оркестрами тащили запряженные в них волы (от двенадцати до двадцати четырех в каждой). Главная идея — нравственного и гражданского обновления общества под скипетром мудрой правительницы — воплощалась в постепенной смене парада пороков (олицетворявших падшую человеческую природу вообще и недостатки предшествующего правления в частности) парадом добродетелей, возглавляемым самой Минервой, наставницей добродетели и мудрости.
Первым из пороков высмеивалось пьянство в образах Бахуса со свитой (Петр III действительно любил выпить, впрочем, ничуть не больше, чем его дед Петр I). Хор пел: «И вместо, чтоб в делах полезных успевать, он водку водкою изволит запивать; такой бывает муж посмешищем народным, и будет наконец отечеству негодным». Далее следовали: Невежество на осле в сопровождении «хора слепых», певших «лучше есть, и пить, и спати, нежели в уме копати». Следом — Праздность и Злословие, «за коими следуют ленивые».
Вряд ли кто-нибудь из зрителей мог остаться равнодушным, увидев Мздоимство с надписью «Всеобщая пагуба» в сопровождении взяточников и крючкотворов с выразительной надписью — «завтре». Взятки высиживали яйца ядовитых гарпий, а позади Кривосуда Обиралова и Взятколюба Обдиралова тащились с пустыми мешками Обобранные. Далее следовал Превратный свет: в открытых каретах лакеи везли лошадь, а вертопрахи — обезьяну, следовала «свинья в розах», химера, а «хор в развратном платье» сопровождал оркестр, в котором осел пел, а козел играл на скрипке. Завершали процессию Спесь, Мотовство и Бедность со свитой из картежников и игроков в кости.
Наконец, хор возглашал: «Тьмы горестей оставим мы теперь в их ярости ужасной, и добродетелей воззрим на лик прекрасный». Показывалась колесница Юпитера, а за ней — Златой век. Хор «отроков с оливковыми ветвями» воспевал грядущее царствование: «Там дни златые, правда царствует и мир!» В позолоченной колеснице ехала богиня справедливости Астрея, следовал Мир «во облаках», «пожигающий военные орудия», и колесница, «в коей торжествующая Минерва, в верьху оных виктория и слава». Заключительный хор пел: «О! Слава, мир внемли; и зря Астрею на земли, будь щастья Росскаго свидетель».
Шествие повторялось трижды, каждый раз продолжаясь по нескольку часов, и его видела буквально вся Москва. Очевидец признавался, что «все так оным прельстились, что долгое время не могли сие забавное зрелище позабыть; а песни так всем полюбились, что долгое время и несколько лет сряду увеселялся ими народ, заставляя вновь и вновь их петь фабричных, которые употреблены были в помянутые хоры и научены песням оным».
Многие самодержцы разных стран и эпох в начале своего правления громогласно обращались к народу с обещаниями «золотого века» — отчасти чтобы потрафить толпе, отчасти потому, что и сами верят в свою способность устроить рай на земле. Еще правивший почти три с половиной тысячи лет назад фараон-реформатор Аменхотеп IV, принявший имя Эхнатона, в начале своих религиозных преобразований пообещал народу установление эры справедливости и гармонии, связанной с культом нового солнечного бога Атона. Была радикально перестроена вся государственная и религиозная жизнь, перенесена столица, обновлена элита. А чем все закончилось? Жестокостями, отделением целых районов страны, упадком экономики. Потомки тщательно вымарали упоминания имени Эхнатона из всех официальных документов.
Любимый внук Екатерины II Александр I начал царствование с обещаний дарования конституции и освобождения крестьян, а закончил военными поселениями, аракчеевщиной и погромом университетов. Большевики обещали землю крестьянам, фабрики рабочим и мир народам… Таких примеров много. Не стала исключением и Екатерина. В начале своего правления она действительно много размышляла о просвещении общества, преобразованиях в экономике, ограничении крепостного права. Не вышло. Сопротивление переменам, которое оказывала консервативная часть дворянства, личные ошибки Екатерины, казацко-крестьянские войны Емельяна Пугачева сделали свое дело.
Екатерининские реформы растянулись на десятилетия, были непоследовательными и незавершенными и создали в обществе немало диспропорций. Например, стремительное и опасное по своим социальным и культурным последствиям превращение дворян и их крепостных в рабовладельцев и рабов. Русское дворянство было освобождено от обязательной государственной службы и расцвело в своих усадьбах, а крепостные потеряли остатки своих прав и превратились в «одушевленный скот», который страшным образом ответил на это в начале XX века. Один из самых умных русских историков Василий Ключевский справедливо писал, что если 18 февраля 1762 года дворяне освобождаются от введенной Петром обязательной службы государю, то на следующий день, 19 февраля, надо отменять крепостное право как такую же зависимость крестьян от помещиков. Крестьяне действительно были освобождены, но только через сто лет — именно эта задержка в большой степени стала причиной переворота 1917 года.
Страна погрязла в войнах. Наступление на горные районы северного Кавказа, вызвавшее первую «священную войну» горцев против России (движение «шейха Мансура»), оккупация Крыма, три раздела Речи Посполитой и т. п. Когда 1 марта 1881 года бомба террориста Игнатия Гриневицкого убила правнука Екатерины Александра II, освободившего крепостных крестьян, но подавившего очередное польское восстание, это была в том числе и «черная метка» российскому самодержавию от уничтоженного польского государства.
Даже искренне симпатизировавший Екатерине монархист и замечательный историк Николай Карамзин вынужден был признать: «правосудие не цвело в сие время», шла торговля «правдою и чинами», а сама императрица «дремала на розах, была обманываема или себя обманывала; не видала, или не хотела видеть многих злоупотреблений, считая их, может быть, неизбежными». По словам Ключевского, итогом царствования стало «громадное увеличение материальных средств, и значительное усиление социальной розни».
Позиционировавшая себя как «великая, премудрая матерь отечества», императрица к концу правления довольно скептически относилась к своим «детям». В приватном письме к Вольтеру она утверждала: «Хлеб, питающий народ, религия, которая его утешает, — вот и весь круг его идей. Они будут всегда так же просты, как его природа; процветание государства, столетия, грядущие поколения — слова, которые не могут его поразить…. Из всего громадного пространства, которое называется будущностью, он видит всегда лишь один только наступающий день».