Ожидаемая среднегодовая цена нефти $70–75 за баррель Brent и $60–65 за WTI позволит неплохо жить Саудовской Аравии, Кувейту и Ирану. Но она не устроит российский бюджет, не порадует потребителей в США и многих производителей.
В течение 15 лет нефть непрерывно дорожала, испытав лишь непродолжительный «шок» в кризис 2008–2009 года. Причиной этого был не только рост потребления в азиатских странах, но и политика ФРС, ослабившая доллар и приучившая развитые рынки к низким ставкам. Это стимулировало повышение цен на нефтяные активы и сделало возможным «сланцевую революцию». Теоретическая добыча нефти путем горизонтального бурения (fracking) существовала десятки лет назад, но рост цен и удешевление технологий сделали это направление целесообразным. Только производственные инвестиции в нефтедобычу в США с 2006 года составили свыше $350 млрд. В результате за десятилетие была создана новая отрасль, а «сланцевый бум» добавлял к американскому ВВП в последние годы в среднем до 0,5%.
Благодаря технологиям и налогообложению сланцевый бизнес ярко развился в трех американских нефтегазоносных бассейнах — Bakken, Permian и Eagle Ford. США удвоили добычу нефти и вышли на третье место в мире, почти догнав Россию. За 2006–2014 годы производство американской нефти выросло с 5 млн до 9,4 млн баррелей в сутки, вызвав сокращение импорта, избыток нефти на рынке и двукратное падение цен (добыча также росла в Саудовской Аравии, России и Нигерии). Что произошло, когда цены на нефть столь стремительно упали? Американская нефтедобыча, вопреки ожиданиям, снизилась незначительно, но стала выглядеть менее перспективной. Пока «сланцевые» нефтяники не демонстрируют паники. Однако для всех, кто зависит от цен на нефть, есть три важных вопроса.
1) Начнется ли массовое сокращение производства нефти в США?
2) Пойдут ли цены снова вверх, если сланцевая нефть уйдет с рынка?
3) Когда нужно покупать нефтяные активы и стоит ли ожидать скорого завершения периода низких цен?
Итак, по порядку. Массового сокращения добычи нефти в США пока не предвидится. Поддержание производства зависит от снижения затрат и продолжения финансирования. Почти весь рост нефтедобычи в США достигался в прошлом за счет того, что 16 крупнейших добытчиков сланцевой нефти ежегодно инвестировали в производство до 75% выручки. Поэтому даже при $100 за баррель большинство из них не получали большой прибыли. Исключение составляли мейджоры рынка, например компания EOG, где уровень безубыточности находится в районе $60 за баррель. Но и при снижении цен на 15–20% доступность финансирования позволит им еще несколько лет работать с минимальными прибылями.
Дальше: сланцевая нефть едва ли повлияет на цену. Есть разные прогнозы относительно добычи нефти в США в 2015 году — от прироста на 0,5 млн баррелей в день до сокращения на 1 млн. Допустим, реализуется второй вариант. Во-первых, он будет компенсирован ростом добычи в других странах. Во-вторых, только за счет США большое сокращение нефти в мире, на 2–3%, невозможно. А при снижении, например, на 1% зависимость цены от предложения не так очевидна.
Наконец, цены нефтяных активов. Это более сложный вопрос. Так, самые крупные компании США подешевели вслед за падением нефти всего на 15–20%. А снижение капитализации примерно вдвое прочих ведущих нефтедобытчиков в мире вдобавок связано и с высокой задолженностью или с корпоративным управлением, как у Petrobras.
В сегменте сланцевой нефти ситуация с активами хуже: они все еще дорогие, и если цены на нефть вновь снизятся, то рынок может переоценить доказанные запасы и акции подешевеют. У производителей сланцевой нефти при снижении цены нефти на 30% стоимость акций должна упасть в 3–4 раза. И все же «сланцевая революция» с точки зрения финансового рынка отличается от интернет-пузыря в лучшую сторону — нефтяники производят товар, всегда имеющий рыночную цену. Поэтому большинство компаний этого сектора не исчезнут, а будут укрупняться и поглощаться нефтяными гигантами.
Таким образом, покупать нефтяные активы можно даже при не очень глубокой, то есть до 10%, коррекции акций, избегая при этом акций компаний с добычей в политически нестабильных странах или имеющих завышенную оценку извлекаемых запасов и высокие издержки (как у большинства сланцевых).