Защита Фридмана: почему миллиардер решил оспорить европейские санкции в Гонконге

13 августа российский миллиардер Михаил Фридман подал иск, точнее, запрос об арбитраже (request for arbitration, RfA) в Гонконгский арбитраж, против Великого Герцогства Люксембург. Фридман оспаривает правомерность введенных против него санкций ЕС и ссылается на двусторонний международный договор 1989 года о взаимном поощрении и защите капиталовложений (далее — ДИД), заключенный еще СССР с Бельгией и Люксембургом, а также на Арбитражный регламент Комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ) 2021 года.

В поданном в мае предварительном уведомлении о споре Фридман сформулировал основную претензию к герцогству так: приняв участие во введении и реализации санкций ЕС, наложенных на истца, Люксембург нарушил ДИД и нанес истцу ущерб, который тот оценивает не менее чем в $16 млрд. Попытаемся на основе знакомства с текстом иска подробнее проанализировать аргументы российского предпринимателя.

Люксембург как «нервный центр»

Фридман утверждает, что создал успешный бизнес-конгломерат и выбрал Люксембург в качестве «нервного центра» своих деловых операций. Принятие Евросоюзом и затем имплементация Люксембургом серии санкций, направленных против Фридмана на основании его предполагаемых связей с президентом России Владимиром Путиным, имели «катастрофические последствия» для стоимости бизнеса. Истец неоднократно пытался оспорить свой статус лица, находящегося под санкциями. В апреле 2024 года суд ЕС вынес решение в пользу Фридмана. Однако к реальному снятию санкций это привести не могло, так как ЕС каждые полгода актуализирует свой список подсанкционных лиц.

Истец считает, что санкции против него были частью «охоты на ведьм» против российских бизнесменов на фоне «спецоперации»* на Украине, начатой в феврале 2022 года. Кроме того, санкции представляют собой «коллективное наказание, нарушающее ДИД и нарушающее основные права человека и фундаментальные гуманитарные соображения».

Спор с Люксембургом Фридман решил отдать на рассмотрение не европейских судов, а Гонконгского международного арбитражного центра, что, как мы увидим дальше, открывает перед иском определенные перспективы. Своим представителем в арбитражный трибунал миллиардер назначил французского юриста иранского происхождения Хамида Гарави, в частности известного тем, что был арбитром от России в споре с WADA в Спортивном арбитражном суде. Но, возможно, Фридман выбрал Гарави по другой причине: тот ранее успешно представлял интересы иранских банков в споре с властями Бахрейна. В том деле иранские истцы требовали возмещения за нарушения ДИД Иран — Бахрейн. По мнению истцов, Бахрейн стал чересчур активно исполнять санкции, наложенные на Иран и иранские компании США и Евросоюзом. Интересы Фридмана при рассмотрении иска будут представлять лондонские юристы Байджу Васани (барристер из Twenty Essex), Майкл Свейнстон (барристер из Brick Court Chambers), фирмы Gherson Solicitors и Omnia Strategy, а также парижская фирма Kiejman & Marembert.

Как рассказывает истец, в 1980-х и 1990-х он вместе со своими партнерами создал несколько успешных компаний, включая Альфа-банк. Последний стал одним из крупнейших финансовых институтов России.

В конце 2000-х он решил, что его группа предприятий должна быть реорганизована в соответствии со структурой управления западного образца. Это привело к регистрации холдинговой компании ABH Holding в Люксембурге в конце 2009 года. Истец выбрал Люксембург, поскольку это государство имело «очень сильную репутацию в области защиты активов, корпоративного управления и соблюдения нормативных требований».

Фридман утверждает, что после этой реструктуризации он владел акциями в Люксембурге или был выгодоприобретателем компаний стоимостью в миллиарды долларов. В число этих предприятий входили LetterOne (чистая прибыль за 2021 год $4,559 млрд), а также украинский банк АО Sense Bank, который впоследствии был экспроприирован Украиной, что породило иск ABH Holdings к украинским властям в Международный центр по урегулированию инвестиционных споров (ICSID) в Вашингтоне.

Поможет ли ЕС Люксембургу

Истец заранее отвергает возможность для ответчика сослаться на то, что он лишь выполнял принятые на уровне Евросоюза решения — Люксембург сам активно участвовал в процессе принятия санкций. Как известно, совет ЕС принимает свои регламенты с «единогласного согласия» всех государств-членов, а это означает, что Люксембург «должен был активно одобрить односторонние принудительные меры против г-на Фридмана».

Кроме того, истец подчеркивает, что реализация принятых мер на национальном уровне была «в основном оставлена на усмотрение отдельных государств-членов, включая, таким образом, Люксембург». И власти герцогства — по мнению Фридмана — сами заняли «крайне агрессивную позицию» в реализации основного санкционного документа ЕС — Регламента 269/2014. В результате этих мер истец лишился возможности контролировать свои инвестиции, получать какие-либо дивиденды или ликвидировать свои активы, а «его репутация и репутация его бизнеса были разрушены».

Как Фридман дошел до Гонконга

Истец утверждает, что сделал все возможное, чтобы разрешить спор. У него было два варианта оспорить внесение в санкционный список в соответствии с Регламентом ЕС:

• обращение в Совет ЕС с просьбой об исключении из списка;
• иск против Совета ЕС в Суде ЕС в Люксембурге.
  

Истец подчеркивает, что он использовал оба пути. Во-первых, подал обращение в Совет ЕС — однако тот неоднократно отказывался исключить истца из списка. Во-вторых, оспорил в Суде ЕС включение своего имени в санкционный список.

В итоге в апреле 2024 года Суд ЕС аннулировал включение истца в санкционный список. А еще в этом решении суд постановил: предполагаемая близость истца к президенту Путину не обоснована Советом ЕС и, даже если бы она была доказана, сама по себе такая близость еще не означала бы поддержку истцом политики, ставящей под угрозу территориальную целостность или независимость Украины. Совет ЕС не обжаловал это решение суда. Тем не менее суд высказался только по поводу санкций 2022 года. Для истца это означало, что он по-прежнему подпадал под действие санкций, введенных европейскими властями в 2023 и в 2024 годах. Сейчас Фридман оспаривает эти дополнительные решения Совета ЕС в судах.

Санкции равны экспроприации 

Фридман утверждает, что действия Люксембурга равносильны незаконной экспроприации инвестиций — ведь его активы заморожены вот уже более двух лет, и, по сути, это решение является «бессрочным». Даже после возможной победы в судах ЕС Фридман не видит «эффективных средств» для выхода из сложившейся ситуации. Отдельно тревожит истца тот факт, что «в нарушение своих обязательств по ДИД и основных прав человека Люксембург вместе с ЕС открыто рассматривает возможность передачи замороженных инвестиций Украине».

По словам истца, эта ситуация оказала «глубокое влияние» на стоимость его инвестиций. Например, после включения Фридмана в санкционный список ЕС компания LetterOne понесла убытки, оцененные истцом в $6,5 млрд. Фридман настаивает, что он «оказался в безвыходном положении и стал объектом серьезной несправедливости только в силу своего гражданства и успеха, которого истцу удалось добиться». 

В иске также утверждается, что «отказ от принципа pacta sunt servanda [«договоры должны соблюдаться»], являющийся следствием преднамеренного нарушения ДИД, и отречение от устоев прав человека, установленных в Европе после Второй мировой войны, не отвечают ничьим интересам, а тем более общественным интересам». Это замечание важно, так как у правительства Люксембурга есть право экспроприировать имущество иностранцев, но должно быть признано, что такое изъятие совершается в общественных интересах.

Полномочия арбитража

Как правило, когда дело доходит до международного инвестиционного арбитража, государство-ответчик выдвигает возражения против юрисдикции состава арбитража. Поэтому истцы нередко уже в исковом заявлении обосновывают, почему они считают, что у арбитража есть право рассматривать данный спор по существу. Так поступил и Фридман.

На первый взгляд договор между СССР и Люксембургом, а именно статья 10(1), говорящая об урегулировании споров между иностранными инвесторами и принимающим государством, устанавливает, что в арбитраже могут рассматриваться только споры, «касающиеся размера или порядка выплаты возмещения» за экспроприацию активов. Например, в решении по делу бельгийских предпринимателей Владимира и Моисея Бершадеров против России, основанному на аналогичном двустороннем договоре, большинство арбитров согласилось с российской позицией в том, что они вправе рассматривать только споры о порядке или размере выплаты, но не о том, имела ли место экспроприация.

Однако, по мнению Фридмана, действие статьи ДИД об урегулировании споров между инвесторами и государством может быть расширено с помощью другого положения договора — о режиме наибольшего благоприятствования. Статья 2 ДИД гласит: «Каждая Договаривающаяся Сторона гарантирует применение к инвесторам другой Договаривающейся Стороны режима наиболее благоприятствуемой нации во всех вопросах, о которых идет речь в настоящем Соглашении».

Это положение означает, по мнению истца, следующее: если в ДИД Люксембурга с какой-либо третьей страной есть положение о том, что международный инвестиционный арбитраж вправе рассматривать любые споры между иностранным инвестором-истцом и государством-ответчиком, то в силу режима наибольшего благоприятствования такие же права есть и у арбитража, созданного на основании ДИД СССР — Бельгия и Люксембург. И Фридман на два таких международных договора указывает: ДИД Люксембург — Сербия и Люксембург — Катар.

Получается, что в дополнение к иску об экспроприации Фридман также утверждает, что Люксембург нарушил положения ДИД о равном и справедливом обращении, полной защите и безопасности и свободном переводе денежных средств.

Однако о том, насколько убедительными сочли арбитры аргументы миллиардера, мы узнаем не скоро. Скорее всего, иск Фридмана к Люксембургу будет рассматриваться не менее пяти лет, учитывая сложность поставленных вопросов и огромную сумму запрошенного возмещения ущерба. Возможно, стороны предпочтут заключить мировое соглашение, содержание которого не станет публично известным.

* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора