Урановая релокация: к чему приведет запрет импорта российского ядерного топлива в США
Подписание президентом США Джо Байденом закона об ограничении импорта российского обогащенного урана от 13 мая стало одной из самых обсуждаемых новостей в отрасли не случайно: до сих пор российские атомщики избегали секторальных санкций, в том числе из-за своей глубокой технологической интеграции в глобальные цепочки поставок технологий и топлива для АЭС. Так, на сегодня «Росатом» обеспечивает до четверти поставок обогащенного урана на американский рынок.
Этапы передела
Чтобы понять последствия решения американских властей — для самих США, для «Росатома» и для других мировых игроков, стоит разобраться, как работает глобальная индустрия ядерного топлива. Цепочка поставки топлива для АЭС состоит из трех этапов передела: добыча урана и производство концентрата, обогащение урана с доведением «товарной концентрации» необходимого для ядерной реакции изотопа U-235 примерно до 5% в общей массе и собственно изготовление топливных сборок для реакторов.
Второй этап — обогащение урана, является наиболее чувствительной частью топливного цикла, в первую очередь с точки зрения условий нераспространения ядерного оружия. Страна, обладающая технологией обогащения, способна производить на одних и тех же заводах как «энергетический» уран, так и уран оружейного качества со степенью обогащения более 20%. Создание атомной бомбы при этом становится лишь вопросом политической воли и исполнения международных обязательств.
Это объясняет, почему глобальный рынок услуг по обогащению урана сконцентрирован в руках всего пяти игроков: России, ЕС, Китая, Великобритании и США, и четырех предприятий — «Росатома», URENCO (конгломерат Великобритании, Германии, Нидерландов и США), ORANO (Франция), CNNC (Китай). Россия контролирует порядка 40% мощностей по обогащению. При этом основной объем добычи природного урана и производства концентрата обеспечивают другие страны. Три четверти мировой добычи дает пятерка стран: Казахстан, Намибия, Канада, Австралия, Узбекистан, при этом доля Казахстана составляет около 45% мировой добычи.
Отмечу, что технологии обогащения и производства центрифуг являются настолько чувствительными, что основные производители не склонны делиться ими между собой. Так, вся индустрия ЕС сконцентрирована во Франции, Германии и Голландии. При этом целый ряд стран, обладающих солидной атомной генерацией и промышленным потенциалом, как Япония, Чехия, Испания, Швеция, мощностей по обогащению не имеют вовсе. Чтобы снизить топливную зависимость от США, Канада была вынуждена разработать даже особый вид реактора CANDU — единственного в мире промышленного тяжеловодного реактора, способного работать на «природном» необогащенном уране.
В таких условиях создание альтернативных мощностей по обогащению урана — это годы на развертывание производств, существенные капитальные затраты и необходимость решения проблем дефицита квалифицированных кадров и технологий на рынке США и ЕС. Плюс очень ограниченный перечень стран и локаций, в принципе доступный для создания таких производств.
Интересно отметить, что в отличие от нефтегазового сектора, логистика ядерного топлива не так уязвима для санкционных ограничений. Например, возможное изменение путей доставки казахстанского урана на мировой рынок само по себе не сильно значимо. Сейчас они проходят через Россию, но частично могут быть перенаправлены через Каспий или Китай. Издержки вырастут, но конечные потребители «сырого урана» — обогатительные комбинаты — от этого не поменяются.
На сегодня в мире общая установленная мощность АЭС составляет 360 ГВт, из которых на долю США приходится 95 ГВт. Однако только треть потребностей американских атомных станций в обогащенном уране обеспечивают национальные мощности, остальное поставляют в основном предприятия из России и Европы. При этом глобальная атомная индустрия настроена на долгосрочный рост как по объему потребления, так и по степени обогащения урана, так как целый ряд новых реакторов поколения 3+ и малых модульных реакторов проектируются под так называемое HALEU топливо с обогащением более 5%, которое заводы западных стран почти не производят.
После пандемии отношение к развитию АЭС кардинально поменялось, причем не только на рынках Глобального юга, исторически нацеленных на атомную энергетику, но и на Западе. Так на климатической конференции СОР28 в Дубае в декабре 2023 года, 22 страны подписали декларацию, предполагающую рост атомных мощностей к 2050-му до 1200 ГВт, то есть в три раза. В связи с ожидаемым ростом спроса, избытка свободных мощностей по обогащению на мировом рынке не просматривается.
В таких условиях санкции США против российского урана создают риски дестабилизации глобального рынка ядерного топлива. Как напрямую, через действие торговых запретов, так и за счет создания ситуации «стратегической неопределенности», в которой определенные торговые операции с Россией не запрещены впрямую, но создают риски для покупателей, мешая им принимать долгосрочные решения.
Топливо из Европы
Стратегия замещения российских поставок в США пока неизвестна. Тем не менее, можно предполагать, что решение будет гибридным. Так, до января 2028 года импортеры могут получать исключения из запрета — нужно только доказать отсутствие альтернатив российскому топливу. Параллельно с этим планируется некоторое расширение (примерно на 15%) мощностей заводов URENCO в Нью-Мексико и Германии, хотя этого явно недостаточно для замещения продукции «Росатома».
Но сбалансировать американский рынок обогащенного урана можно и другим путем — получив недостающие объемы за счет снижения производства в атомной энергетике Европы. Для этого выработку европейских АЭС необходимо снизить примерно на треть с текущих 619 млрд кВтч, что эквивалентно отключению 25-30 ГВт АЭС. Подобный сценарий может начать реализовываться в течении трех-пяти лет, пока в США действуют временные исключения из запрета на импорт из России и накоплены складские запасы. Во всяком случае, для этого есть определенные предпосылки.
Во-первых, электропотребление в ЕС продолжает снижаться, прежде всего из-за падения деловой активности и перевода ряда производств за пределы Евросоюза. По данным исследования компании Ember потребление в 2023 году снизилось по отношению к докризисному 2021 году на 6,4% или на 186 млрд кВтч, что по объему близко к тому дефициту энергии, который может возникнуть на американском рынке при отказе от российского урана.
Во-вторых, ряд европейских стран сейчас проходит через этап принятия решений — продлевать или нет работу своих АЭС. Например Испания, эксплуатирующая 7 ГВт атомной генерации, обсуждает неочевидное с точки зрения экономики решение по отказу от АЭС на горизонте 2027-2035 годов. Кроме того, в ЕС еще работают 16 реакторов советского типа, продление эксплуатации которых может оказаться нежелательным, в том числе, по политическим причинам. То есть, несмотря на общеевропейские устремления по развитию атомной энергетики в будущем, в среднесрочной перспективе спрос на топливо в ЕС может снизиться.
В-третьих, в ЕС наблюдается существенный избыток газовой генерации: так существующие газовые ТЭС загружены в среднем всего на 15%. При этом их установленная мощность (397 ГВт) почти в четыре раза больше всей установленной мощности всех европейских АЭС (97 ГВт), что позволяет при необходимости как интегрировать в энергосистему большую долю ВИЭ с их переменным характером выработки, так и заместить выработку АЭС ростом газовой генерации — в том числе за счет американского СПГ.
Таким образом, необходимый объем урана может быть поставлен в США с европейских обогатительных фабрик. При этом цены для американских атомщиков останутся комфортными, правда, за счет экономических потерь европейских партнеров и очередного переноса сроков достижения целей в рамках борьбы с глобальным потеплением.
Правда, есть «черный лебедь», способный сорвать реализацию такой схемы — это успешный перезапуск японских АЭС. Сегодня менее четверти АЭС страны, общей мощностью 31 ГВт, производят электроэнергию — таковы последствия аварии в Фукусиме 2011 года. Постепенный возврат в эксплуатацию японских станций может добавить неопределенности на глобальном рынке ядерного топлива.
В этом плане портфель заказов российских атомщиков, предполагающий ввод новых АЭС российского дизайна, выглядит более сбалансированным. К 2028-2030 годам «Росатом», в рамках зарубежных проектов, планирует ввести в эксплуатацию 20 реакторов ВВЭР 1200 и ВВЭР 1000 суммарной мощностью 23,2 ГВт, а также еще два реактора мощностью 2,4 ГВт в России. Исполнение этих планов увеличит спрос на российское ядерное топливо и позволит полностью возместить потерю американского рынка.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора