Без лишних слов: что говорит покушение на Роберта Фицо о политике в Восточной Европе
Когда страны Новой Европы вступали в Евросоюз, многим казалось, что на долгие десятилетия вперед политическая конкуренция в них будет проходить в управляемых, рутинных рамках. Правоцентристы будут спорить с левоцентристами о налогообложении, а поражение на выборах не станет катастрофой для проигравших политических сил — в рамках чередования системных политиков у власти у них будет возможность вернуться к руководству в результате следующей избирательной кампании. Но развитие событий оказалось куда более сложным.
Установление рамок
Казалось, что Старая Европа сделала все, чтобы не допустить срывов. Там прекрасно помнили о дефиците демократических традиций у восточных соседей. Значительную часть межвоенного периода в этих странах существовали авторитарные режимы — избежать этого смогла лишь Чехословакия, но и ей не удалось решить проблему национальных меньшинств. Когда же в Восточной Европе развивались демократические процессы, они порой сопровождались политическим террором. Сейчас в Фицо стрелял писатель Юрай Цинтула, по некоторым сообщениям, придерживающийся проевропейских взглядов. А в 1922 году в Польше крайне правый националист и довольно известный художник Элигиуш Невядомский убил первого президента страны Габриэля Нарутовича, избранного при поддержке еврейских, немецких и украинских депутатов. В Румынии также ультраправые — на этот раз не одиночка, а организованные экстремисты из «Железной гвардии» — застрелили в 1933-м либерального премьера Иона Георге Дуку.
Современные европейцы сделали все, чтобы избежать повторения чего-то похожего: были установлены рамки, которые должны были препятствовать и антидемократическим тенденциям, и политическому насилию. Каждая страна, вступающая в объединенную Европу, должна была взять на себя многочисленные обязательства — верховенство права, гарантии политической конкуренции и свободы медиа, борьба с коррупцией и многое другое. Помимо прочего, это должно было способствовать смягчению политических нравов.
Политиков, которые считались потенциально авторитарными, отодвигали от власти, давая понять, что они являются препятствием для интеграции своих стран в Европу — так было со словацким премьером 1990-х годов Владимиром Мечьяром. Насильственные методы разрешения политических споров также отвергались: например, Румыния не могла войти в объединенную Европу, пока в ней проходили «минериады» — сопровождавшиеся насилием шахтерские марши на Бухарест.
И действительно, европейцам удалось добиться многого — ни в одной из стран Новой Европы не произошло переворотов, везде проходят конкурентные выборы с прозрачным подсчетом голосов. Но проблемы возникли с неожиданной стороны.
Выбор судьбы
Стала меняться ситуация в Старой Европе, усиливаться разломы между представителями различных политических сил. Выборы из спектакля, участники которого спорят на сцене, но договариваются за ее пределами, стали превращаться в «выбор судьбы», что усилило драматизацию политического процесса. Причиной этого можно считать глобализацию, разделившую общество на ее сторонников — нередко более молодых и мобильных жителей крупных городов, получивших современное образование и ориентированных на самореализацию, и противников — часто провинциалов, тоскующих по прошлой «герметичной» жизни и не без основания опасающихся оказаться чужими на мировом празднике.
Соответственно, с обеих сторон стала происходить стигматизация политических оппонентов, которые стали выглядеть опасными врагами. Первым трагическим признаком этого процесса стало убийство левым активистом крайне правого голландского политика Пима Фортейна в 2002 году. Ближайшей реакцией на это преступление стал недолговременный взлет неудачливых политических наследников погибшего из «списка Фортейна». А более долгосрочной — феномен другого правого популиста Герта Вилдерса, в течение многих лет являющегося одним из ведущих политиков страны.
В Великобритании за неделю до референдума Brexit в 2016 году крайне правый британец убивает депутата от Лейбористской партии, сторонницу членства страны в Евросоюзе Джо Кокс. А в 2021-м гражданин Великобритании сомалийского происхождения, придерживающийся исламистских взглядов, убил консервативного депутата сэра Дэвида Эмесса. За год до гибели Эмесс писал в своей автобиографии об убийстве Кокс — о том, что страх перед подобными нападениями «сильно испортил великую британскую традицию, когда люди открыто говорили со своими избранными политиками».
Возвращение непримиримости
Впрочем, в Старой Европе, несмотря на новые вызовы, устоявшиеся правила игры действуют более эффективно. В Великобритании на дополнительных выборах в округах погибших Кокс и Эмесса ведущие оппоненты их однопартийцев не выдвигали свои кандидатуры в знак скорби и сочувствия. Политический класс подчеркивал тем самым свою непримиримость по отношению к любому насилию.
В Новой Европе ситуация выглядит существенно сложнее. В Словакии премьер Фицо был вынужден в 2018 году уйти в отставку после убийства занимавшегося антикоррупционными и антимафиозными расследованиями журналиста Яна Куцяка и его невесты Мартины Кушнировой. Тогда противники Фицо возлагали на него моральную ответственность за убийство. В 2023 году Фицо вернулся к власти, а в 2024-м его союзник Петер Пеллегрини победил на президентских выборах. Оппозиция обвинила Фицо в авторитаризме и желании ликвидировать свободу прессы. Теперь же сторонники Фицо заявляют, что критиковавшая премьера оппозиционная пресса сыграла роль подстрекателя для покушавшегося и, следовательно, несет все ту же моральную ответственность за преступление.
Понятно, что речь идет не только о личности Фицо, но и об общественном расколе — том же самом, что и в Старой Европе. За Фицо — жители провинции, против него — столичные избиратели. Только раскол более драматичный ввиду слабости демократических институтов. И такой раскол — проблема не только Словакии. В Польше правое правительство боролось с либеральными судьями, а теперь левоцентристский кабинет собирается расследовать деятельность правых во время их пребывания у власти. В Венгрии все понимают, что если партия Виктора Орбана, бывшего либерала, ставшего националистом и евроскептиком, проиграет выборы, то ее оппоненты не будут спокойно наблюдать, как Орбан и его однопартийцы занимают места на скамьях оппозиции, а сделают все возможное для организации над ними судебных процессов. Цена поражения на выборах увеличивается, непримиримость растет, эмоции усиливаются. И в этих условиях усиливается вероятность насилия со стороны психически неуравновешенных людей, искренне верящих в то, что политики, которые им не нравятся, являются врагами, с которыми можно бороться любыми средствами.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора