Обновление целей: что должно быть в нацпроектах по развитию технологий в России

Российская экономика продемонстрировала в 2023 году хорошие результаты — рост в 3,6%. Тот факт, что эти темпы были достигнуты на фоне ухода и закрытия многих иностранных компаний, свидетельствует о потенциале дальнейшего роста. Но сможет ли он быть реализован — зависит от политики правительства, в том числе от того, сумеют ли государство и бизнес решить проблему изоляции России почти от всех мировых технологий.

Технологическая задача

Статистика сейчас рисует довольно противоречивую картину. В недавнем обзоре ЦМАКП отмечаются стагнационные тенденции по многим ключевым отраслям экономики. При этом следует понимать, что мы находимся внутри процесса и долгосрочные тренды формируются прямо сейчас. И если выпуск отраслей, действительно, может быть волатильным, то за будущую динамику отвечают текущие инвестиции, которые фактически означают будущее производство. Здесь у нас все неплохо. По данным Росстата, темпы роста инвестиций в основной капитал в 2023 году составили 9,8% — это максимальные темпы с 2011 года. При этом темпы роста для обрабатывающих отраслей еще выше — 15,8%. МВФ улучшил прогноз для российской экономики на 2024 год до 3,2%, что соответствует темпам роста мировой экономики. То есть в текущем режиме рост есть, но важно сделать его устойчивым и достаточным в долгосрочном периоде.  

Задача экономического развития устойчивыми темпами выше мировых для России сейчас еще более актуальна, чем до 2022 года. Во-первых, по-прежнему необходимо сокращать отставание от развитых стран. Во-вторых, нужны масштабные усилия по модернизации собственных производств. Если раньше этому процессу способствовали прямые иностранные инвестиции и приток технологий — настолько, насколько ими готовы были делиться, то сейчас сделать это без собственных исследований и разработок невозможно. Тем более что почти все дружественные страны существенно отстают от «недружественных» в развитии технологий. Достижение технологического суверенитета требует вовлечения в процесс инженерных и научных школ, а скорее — их восстановления или создания с нуля, а это дорого и без экономического роста недоступно. 

С другой стороны, эти усилия фактически и означают экономическое развитие, а в нынешних условиях альтернативы выстраиванию длинных технологических цепочек не существует. Чем длиннее эти цепочки и больше их количество, тем более связной и устойчивой будет экономика.

Проблемы исполнения

К сожалению, осознание властью и элитами необходимости развития собственных производств возникло в результате внешнего отключения России от технологий. Сейчас ставится задача достижения технологического суверенитета в таких сферах, как средства производства и станки, робототехника, все виды транспорта, беспилотные авиационные, морские и другие системы, экономика данных, новые материалы и химия. Президент по итогам послания Федеральному собранию поручил правительству к 1 сентября разработать и утвердить соответствующие национальные проекты. При этом подчеркивается необходимость налаживания внутренних кооперационных цепочек и развертывания серийного выпуска собственного оборудования и комплектующих. Однако важно понимать, что кооперация — это совершенно иной механизм, нежели привычные уже рыночные отношения. Дело в том, что технологический радиус даже самой крупной фирмы, как правило, ограничен одной отраслью, а для создания нового продукта необходимы одновременные инвестиции в нескольких отраслях производства. Рыночный же механизм сможет обеспечить инвестиции, когда необходимые комплектующие уже производятся либо импортируются и на них есть цена, то есть лишь в одном секторе. Это известная проблема технологической комплементарности — один из провалов (дефектов) рынка. Кооперация же решает проблему за счет более тесного взаимодействия и прямой координации фирм из разных отраслей. 

В стратегии научно-технологического развития страны, утвержденной в феврале 2024 года, делается упор на консолидации усилий федеральной власти, научного и предпринимательского сообщества. Кроме того, впервые, кажется, сказано, что для устойчивого развития экономики необходима локализация известных иностранных технологий, а не создание инноваций, как раньше.

При этом в стратегии по-прежнему ставятся малодостижимые цели экспорта передовых отечественных технологий и продукции. Это было сложно и раньше, а сейчас — тем более. К экспортноориентированному росту следует переходить тогда, когда внутренний рынок становится мал для создаваемых производств, а до этого последовательность развития должна быть такой: импорт оборудования и технологий или, в нашем случае — обратный инжиниринг для создания базовых производств и ориентация их на внутренний рынок, стимулирование процессов импортозамещения по технологической цепочке и переход далее к экспортноориентированному росту. Ни в самом послании, ни в поручениях эта логика не прослеживается, и как будет происходить в реальности — неизвестно.

Среди вызывающих вопросы целей можно назвать и увеличение доли отечественных высокотехнологичных товаров и услуг на внутреннем рынке в полтора раза к 2030 году, а объема несырьевого, неэнергетического экспорта — не менее чем на две трети. Правительство вроде бы и осознало, что Россия — развивающаяся, а не развитая страна, но осознало, похоже, не до конца. К примеру, в поручениях по реализации послания нет слов о развитии авиации и нефтехимии. А между тем по глубине переработки нефти Россия отстает от таких развивающихся стран, как Малайзия и Иран, который уже несколько десятилетий живет в условиях отсутствия доступа к западным технологиям.

Пока так и не видно четкого механизма реализации проектов, их оптимального выбора с точки зрения вклада в стратегические цели в условиях еще большей, чем прежде, ограниченности финансовых ресурсов. Такой механизм необходим, чтобы вновь не допустить ошибок, совершенных при создании «Роснано» или инновационного центра «Сколково». 

Кроме того, в предыдущей версии нацпроектов, запущенной в 2018 году, в качестве приоритетов были выбраны развитие инфраструктуры и человеческого капитала. И сегодня приоритет этих направлений вложения средств во многом сохраняется. Однако такие инвестиции дают эффект, когда они являются частью проектов развития или в стране существует критический дефицит инфраструктуры и человеческого капитала. В России же это не так, и мировой опыт, и исследования отечественной экономики говорят о том, что ожидать ускорения роста на основе такой политики не приходится. 

Остается неясным и то, какие институциональные механизмы обеспечат создание технологических цепочек, ведь прежним институтам этого сделать не удавалось. Как правительство будет заставлять крупный бизнес, который и раньше не занимался углублением переработки сырья, делать это сейчас? Кто должен будет инициировать проекты? Если правительство, то на каком уровне и достаточно ли у него компетенций, каковы механизмы взаимодействия с отраслевыми институтами, инжиниринговыми центрами? Кто будет координировать смежные отрасли, которые должны будут обеспечивать долгосрочный спрос? 

На самом деле нужна достройка системы стратегического планирования, привязанного в конечном итоге к проектам как основным инструментам реализации целей, а не к отраслям, как было в СССР. Важна и научно-обоснованная система отбора проектов. Наконец, не обойтись без механизмов обратной связи, обеспечивающих системе гибкость, которая не позволит ей превратиться в советский Госплан.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора