Стамбульский мираж: почему в Москве вспомнили о переговорах с Украиной
Еще 3 апреля 2024 года во время телефонного разговора с французским коллегой министр обороны России Сергей Шойгу отметил «готовность к диалогу по Украине», исходные положения которого «могли бы основываться на «Стамбульской мирной инициативе». А 11 апреля в ходе встречи с президентом Белоруссии Владимир Путин неожиданно поддержал идею Александра Лукашенко «достать тот документ, положить на стол и с ним работать». И даже не отверг намеки Лукашенко, чтобы Минск, как и в 2022 году, сыграл роль посредника.
Правда, как разъяснил глава российского МИДа Сергей Лавров, «речь шла, конечно же, не о конкретном документе как об основе для возможных договоренностей, потому что проект соглашения, который был готов и парафирован в Стамбуле, отражал совершенно другие реалии. Речь шла, как я понимаю, о принципах, на которых нужно вести диалог».
Такое настойчивое возвращение российского руководства к «формуле Стамбула» вряд ли случайно и может преследовать как тактические, так и стратегические цели.
Зафиксировать прибыль
В тактическом плане Москва стремится перебить планы Киева и его западных союзников провести в конце июня в Швейцарии конференцию по «формуле мира» президента Украины Владимира Зеленского. Лавров назвал эту затею «заказом США» и «ультиматумом о капитуляции России». Похоже, что Москва видит угрозу «нового Дейтона» — формирования консолидированных условий мира на Украине, которые России будет предложено принять под угрозой дальнейшей изоляции и военной эскалации.
Однако для того, чтобы сорвать эти попытки и перетянуть на свою сторону страны глобального Юга, недостаточно заявлений, что без участия России любые условия мира бессмысленны. Желательно предложить убедительную альтернативу 10 пунктам Зеленского. Например, продвигая китайский план из 12 пунктов — правда, этот документ говорит об уважении территориальной целостности всех сторон конфликта и поначалу встретил прохладную реакцию Москвы, но зато Пекин «исходит из анализа причин происходящего и из необходимости эти первопричины устранить». Например, в Китае признают, что у России были основания беспокоиться по поводу расширения НАТО. Другой вариант — срочное возвращение к «принципам Стамбула», на основе которых в марте-апреле 2022 года стороны были довольно близки к урегулированию. Оба переговорных формата предполагают прямое участие России.
В стратегическом плане Москва, возможно, стремится зафиксировать прибыль, то есть добиться урегулирования конфликта на своих условиях — на пике военного преимущества, в нижней точке западной военной помощи Киеву и в момент физического истощения ВСУ, уже угрожающего обрушением фронта. Москва, вероятно, просчитывает, что сохранение нынешней благоприятной ситуации до конца 2024 или начала 2025 года не гарантировано. Как ЕС, так и США, вероятно, смогут в среднесрочной перспективе продолжить и даже нарастить поставки современных вооружений Украине, а Киев, проведя дополнительную мобилизацию, получит шанс выровнять ситуацию на фронтах.
В таком случае цена дальнейших военных достижений для России может существенно возрасти, поэтому выгоднее зафиксировать успех сейчас. Альтернативой является «стратегическая прокрастинация» в надежде, что все внешние факторы будут и дальше складываться в пользу России. Но на это трудно рассчитывать.
Конечно, есть соблазн дождаться победы на выборах президента США Дональда Трампа, обещающего все разрулить, но Трамп может проиграть выборы, и тогда перед Москвой открывается перспектива четырех лет массированной военной поддержки Киева администрацией Байдена 2.0 при вероятном контроле демократов над конгрессом.
А, например, во Франции выборы президента только в 2027 году, и Эмманюэль Макрон окончательно перешел в лагерь «ястребов». Москву беспокоит «хитрый план» Макрона создать стратегическую неопределенность в планах Кремля через отказ «что-либо исключать» в форматах военной поддержки Киева. Появление на Украине войск НАТО хоть и маловероятно, но потенциально может сломать весь план игры. Российское руководство хотело бы избежать эскалационных сценариев и не отвечать на вопрос: «А теперь вы нажмете кнопку?»
Новые условия
Однако возвращение к «принципам Стамбула» в новых геополитических реалиях будет весьма нетривиальной задачей. Ключевые элементы сделки, доступные в самом начале конфликта, утратили актуальность.
Сегодня невозможно воспроизвести заложенную в Стамбуле формулу главного компромисса — добровольно-принудительное ограничение суверенитета Украины, то есть постоянный нейтральный статус, полный отказ от военного сотрудничества с Западом и жесткие количественные ограничения на численность и вооружение ВСУ в обмен на восстановление ее территориальной целостности по состоянию на 23 февраля 2022 года с перспективой дальнейшего дипломатического урегулирования статуса территорий, контроль над которыми Украина утратила в 2014-2015 годы. По крайней мере, таково было понимание компромисса украинской стороной. В любом случае, после вхождения в состав России новых регионов (Донецкая и Луганская народные республики, Херсонская и Запорожская области вошли в состав России по итогам референдумов в сентябре 2022 года, проведенных спустя полгода после начала «спецоперации»* России на Украине; Украина, США и страны ЕС не признали результаты этих референдумов. — Forbes) требование признания территориальных реалий подразумевает, что для Москвы границы уже не являются предметом переговоров.
Другой ключевой элемент возможной сделки — количественные ограничения численности и вооружений ВСУ, отражавшие российское требование демилитаризации и смоделированные по образцу Парижского договора 1947 года между СССР и Финляндией, запрещавшей последней иметь определенные виды вооружений. Однако этот вопрос не был согласован в Стамбуле. Это видно из текста последнего российского варианта соглашения, который Владимир Путин продемонстрировал африканским лидерам 17 июня 2023 года (позднее документ был опубликован The Wall Street Journal). Москва хотела сократить численность ВСУ до 85 000 солдат, 342 танков и 519 артиллерийских орудий, а дальность ракет ограничить 40 км. Киев настаивал на 250 000 военнослужащих, 800 танках и 1900 артиллерийских орудиях. В апреле 2022 года это обсуждалось в контексте частичного восстановления территориальной целостности Украины, что уже не актуально. При этом демилитаризация — ликвидации опасного для России военного потенциала Украины — остается важнейшим требованием Москвы. Сегодня оно может быть принято Киевом только в случае безоговорочной капитуляции и смены руководства страны.
Наконец, третий ключевой элемент — международные гарантии постоянного нейтралитета и безопасности Украины — был слабо проработан, что и предопределило срыв договоренностей. Украинская версия пыталась моделировать статью 5 Североатлантического договора НАТО — предполагались юридически обязывающие требования помощи Украине, если она подвергнется нападению, причем, в отличие от статьи 5, с указанием видов помощи — закрытие неба, предоставление необходимого вооружения и применение военной силы.
Российский драфт, согласно WSJ, указывал, что безопасность Украины по Стамбульскому договору должна была быть гарантирована иностранными державами, в число которых включалась «ядерная пятерка»: США, Великобритания, Китай, Франция и Россия. Гаранты были бы обязаны «прекратить действие международных договоров и соглашений, несовместимых с постоянным нейтралитетом Украины», включая любые обещания двусторонней военной помощи. Москва гарантировала безопасность Киева до тех пор, пока он соблюдает условия договора и не вооружается с помощью Запада. Фактически Россия получала бы свободу интерпретации, какие действия Украины она могла бы посчитать нарушением договора. Не было согласия и по странам-гарантам: Россия предлагала дополнить список Белоруссией, Украина требовала Турцию и Израиль.
Очень быстро выяснилось, что страны НАТО такие гарантии дать не могут, тем более в одной команде с Россией, Китаем и Белоруссией. Тогдашний британский премьер Борис Джонсон разъяснил Зеленскому, что Запад ничего подписывать не будет, ибо гарантии безопасности и оказания военной помощи могут быть даны только союзнику по договору типа НАТО, куда Украина не входит. Ранее примерно то же самое говорила в сенате США замгоссекретаря Виктория Нуланд.
Гарантии несогласия
Очевидно, что «новый Стамбул», если уж о нем говорить, не может быть промежуточной договоренностью типа Минских соглашений 2015 года и в главных аспектах должен фиксировать окончательное урегулирование.
Для России это необходимость официального признания Киевом новых границ, отказ от всех территориальных претензий и существенное ограничение военного потенциала Украины в сочетании с нейтралитетом, подразумевающим невступление Киева в какие-либо западные военные альянсы, запрет на любое военно-политическое партнерство с НАТО или отдельными членами альянса.
Проблема Москвы — как гарантировать соблюдение Украиной всех этих ограничений и отсутствие ремилитаризации, не имея возможности контролировать напрямую власть в Киеве? Даже в Финляндии СССР имел определенный голос в том, чтобы в Хельсинки у власти находились политики, которые соблюдали бы все договоренности и не создавали проблем Кремлю. На Украине сегодня это невозможно, хотя Москва мечтает увидеть там «нормальную» власть, с которой можно договориться — хотя бы как в Грузии.
Для Украины сделка должна гарантировать невозможность нового силового вмешательства и сохранение перспективы возвращения утраченных территорий в будущем. Это предполагает создание мощного военного потенциала сдерживания либо через наращивание собственных военных возможностей при содействии Запада, либо через заключение двусторонних договоров безопасности с США и другими странами НАТО (вариант Южной Кореи и Японии), либо через принятие оставшейся под контролем Киева Украины в НАТО по германскому варианту. Как известно, перед вступлением в НАТО в 1955 году ФРГ в отдельных соглашениях с членами альянса обязалась не добиваться воссоединения Германии военным путем, а действие статьи 5 Североатлантического договора распространялось только на территорию ФРГ.
Последний вариант известный европейский политолог Иван Крастев сформулировал так: «Если вы вправду вознамерились оккупировать украинскую землю, вам придется согласиться с членством Украины в НАТО». Но такой сценарий пока не в актуальной повестке. Зато предоставление долгосрочных гарантий западной военной помощи Украине — без юридического обязательства вступать в военный конфликт на ее стороне — идет полным ходом. Двусторонние договоры уже подписаны с Великобританией, Германией, Францией, Италией, в стадии согласования договоры с США, Канадой и Румынией, рамки типового соглашения были заданы в 2023 году решением саммита «Большой семерки» и имеют шансы на долгосрочную институализацию. Демилитаризация Украины переговорным путем не просматривается.
Подходы сторон к возможной формуле компромисса пока несовместимы, что делает «новый Стамбул» маловероятным. Возможно, негласной целью Москвы является дестабилизация власти в Киеве через демонстрацию нежелания режима Зеленского остановить войну на фоне непопулярной мобилизации на Украине. Давление на фронте, удары по энергетической инфраструктуре, обвинения Киева в терроризме и сомнения в легитимности власти украинского президента после истечения срока его полномочий 21 мая 2024 года теоретически могут стимулировать внутреннее и внешнее давление на Киев в пользу смены режима. Но вероятность такого развития событий невелика, при нежелании сторон идти на уступки мы в ближайшие месяцы увидим лишь продолжение противостояния на измор.
*Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора