Учитель экономики: почему Евгений Ясин вызывал симпатию в людях разных взглядов
18+ НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ КОЛЕСНИКОВЫМ АНДРЕЕМ ВЛАДИМИРОВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА КОЛЕСНИКОВА АНДРЕЯ ВЛАДИМИРОВИЧА
Есть такая картина в семье Ясиных: дед, как все его называли, со своей фирменной неотразимой улыбкой и ироническим прищуром, с кипой на голове и в костюме иудейского мудреца легко парит над землей на манер персонажей картин Шагала. Ровно так и получилось — теперь Евгений Григорьевич на шагаловских пастельных небесах и улыбается нам, подперев голову рукой, давая надежду сотням, если не тысячам своих учеников, в том числе тем, у кого давно зачерствела душа, и нет за этой душой ничего, кроме карьеры. Потому что дед был не просто учителем — он был моральным авторитетом, к нему приезжали не просто советоваться, а как на исповедь — очиститься на время, а потом вернуться в жесткий и суровый мир, где уже не было его родной Одессы, которая, по его же словам, умерла.
«Чем я могу вам помочь?»
Евгений Григорьевич привык выручать и помогать — таковой была планида научного руководителя, а потом почетного научного руководителя Вышки. Ясин пытался всем помогать, пытался реформировать страну, пытался построить лучший вуз в России, пытался повернуть свою страну в сторону либерализма и демократии. Он сделал все, что мог. Теперь без него, теперь сами.
Его книгу — курс для студентов ВШЭ — с незамысловатым названием «Российская экономика» нужно читать каждый день всем тем, кто принимает решения. И всем, кто не просто хочет чему-нибудь научиться, а узнать правду об экономике и ее истории — совсем не ту, которую можно теперь найти в единых учебниках. Если ясинский единый учебник не выучат наизусть имеющие власть, нам предстоит барахтаться в наступающей демодернизации еще долго. А там говорилось о неразрывной связи экономики с культурой, рынка с демократией. Простые сложные вещи…
Дед и правда сделал все, что мог: писал программы реформ и для Советского Союза, и для России, воспитал — прямо как преподаватель, и косвенно как учитель жизни — множество учеников, основал университет, его именем названа самая большая в стране экономическая конференция. Прожил очень долгую жизнь и все равно встречал в последние ее месяцы приходящих к нему вопросом: «Чем я могу вам помочь?»
В этой длинной жизни была Одесса, была эвакуация, была Победа, о которой он вспоминал так: «Я помню изумительный день — с 8 мая начиная. Одесский рейд был забит иностранными пароходами, вечером они начинали реветь. Пьяные матросы нас поздравляли, а мы не знали с чем. На следующий день Левитан объявил, что мы победили. Боже мой, как мы орали… Вся Одесса превратилась в праздничную площадь». Затем — Одесский инженерно-строительный.
Ясин строил мосты, но больше всего инженеру проектного института №3 Госстроя Украинской ССР хотелось понять, как экономика объясняет то, что происходит в реальной жизни с ее приписками и липовыми отчетами. И потому не постеснялся уже великовозрастным молодым человеком, пообтершимся в реальном народном хозяйстве, поступить на факультет, описывавший идеальную экономику, — экономфак МГУ. Ясин читал Леонида Канторовича и Виктора Новожилова, верил в теорию оптимального планирования, но, будучи человеком «от земли», понимал, что что-то в этих поисках оптимума не так, из «антитоварника» превращался, в терминах того времени, в «товарника», сторонника более гибкого понимания основ экономического поведения. Слова «рынок» тогда не было, оно впервые будет упомянуто в одной из речей премьера Союза Николая Рыжкова во второй половине 1980-х, когда Ясин уже не будет вылезать с правительственных дач, где готовились материалы и документы для реформы экономики СССР.
Работа в НИИ ЦСУ и в легендарном Центральном экономико-математическом институте (ЦЭМИ), иллюзии математической экономики, глухое застойное время с его шуточками... 1968-й, лишавший последних иллюзий. Ожидание перемен. Работа над «Комплексной программой научно-технического прогресса» под руководством Александра Анчишкина. И вот — Горбачев. Пленум ЦК по экономике 1987 года — Ясину надолго предстоит переехать в интерьеры казенных правительственных дач и реализовывать свои взгляды уже сложившегося экономиста-рыночника, прошедшего через поучения прораба, как писать липовую отчетность, через логику «Капитала» Маркса, иллюзии плановой оптимальности.
Программа Абалкина, зампреда Совмина, программа Станислава Шаталина, ставшая знаменитой и романтической «500 дней», которую Борис Ельцин использовал как политическое орудие — все это писалось вместе с Григорием Явлинским. Затем — бессмысленные попытки скрестить все программы и слить в одну. А затем надо было решиться присоединиться к камикадзе гайдаровского призыва и не остаться в стороне скептическим критиком, как сделало большинство друзей и коллег Евгения Григорьевича.
«Кого в судьи?»
Удивительное его свойство — вызывать симпатию в людях самых разных политических взглядов. Аркадий Вольский назначал Ясина директором Экспертного института РСПП, последний председатель Госплана Союза Юрий Маслюков уважал Ясина и пользовался взаимным уважением. «Дорогой мой» — это манера обращения Евгения Григорьевича. Так он и могущественному Юрию Лужкову с этими самыми словами отказал, будучи министром экономики, в выделении государственных денег на храм Христа Спасителя. Сказал, мол, готов свои личные деньги вам отдать на это дело, дорогой Юрий Михайлович, но не государственные.
На его анализ полагались главные реформаторы. «Евгений Григорьевич, — говорил ему вице-премьер Анатолий Чубайс, — это вы мне должны сказать, какую стену пробивать, и я ее пойду пробивать».
Так Ясин пытался изменить экономику. Но изменил он и образование, сам его тип, сам подход к тому, чему и как надо учить. У памятника Льва Толстому на Большой Пироговке в 1990 году Евгений Ясин и Ярослав Кузьминов придумали небольшую экономическую школу, которая начала бы готовить кадры экономистов для новой, рыночной экономики. Те, кто поверил в замысел, несмотря на регалии и серьезный возраст, не постеснялись поехать учиться в Роттердам основам рынка. А потом учили первых студентов. Затем Вышка выросла в престижнейший университет. И Ясин, наряду с вышкинской фирменной Вороной, был символом новой, построенной по лучшим мировым лекалам школы. Ясин ушел, что будет с его Вышкой — большой вопрос.
Ясин был дедом не в негативном смысле, а в смысле — wise man, мудрец. Как и его друг и одногодка Михаил Жванецкий был своего рода всероссийским мудрым ребе. После войны половина Одессы была разбомблена, драки одесских мальчиков проходили на «развалках», руинах домов. «Кого в судьи?» — спрашивали наблюдатели у дравшихся. Чаще всего кричали: «Ясина!»
Не стало Ясина — и образовалась какая-то зияющая пустота. Не осталось ни одного человека из числа мудрецов. Одним своим соприсутствием в этом времени и пространстве он как будто делал мир добрее. Настаивал на том, что его друзья, независимо от возраста, не просто друзья, а именно соратники по утверждению в России рынка, демократии, либерализма, общечеловеческих ценностей и культуры.
Когда-то я спросил у Ясина, почему он согласился работать в Экспертном институте РСПП, хотя Вольский при всех его замечательных качествах был скорее противником тех реформ, которые поддерживал Евгений Григорьевич. На что был ответ: «Что тебе нужно — шашечки или ехать?» Когда опускаются руки, стоит вспоминать эту одесскую присказку. Хотя без Ясина «ехать» сложнее.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора