Пауза в эскалации: как Иран и США оказались в шаге от дипломатического прорыва
Еще в 2021 году, сразу после прихода в Белый дом, Джо Байден начал работать над восстановлением иранской ядерной сделки — Совместного всеобъемлющего плана действия (СВПД). Довольно быстро появилась идея временного соглашения с Тегераном, которое позволит спасти ситуацию, если основные переговоры не увенчаются успехом. С тех пор договориться так и не удалось: ни на постоянной основе, ни на временной. Однако если в отношении СВПД вопрос год от года казался все более безнадежным, то информации о том, что США прощупывают почву для временного соглашения, все больше.
Призрак соглашения
В апреле 2023 года, после долгого перерыва, появились утечки о переговорах между Ираном и США. В то же время оптимистичными они не казались: отмечалось, что Тегеран пока не склонен идти на какие-либо уступки. Новые детали о том, что Вашингтон привлек в качестве посредника Оман, ситуацию меняли не сильно.
Однако в июне в сюжете наметился новый поворот. Духовный лидер Ирана Али Хаменеи неожиданно заявил, что в соглашении с Западом по ядерной программе «нет ничего плохого». 10 июня Ирак объявил, что США разрешили разморозить $2,76 млрд — деньги, которые иракское правительство должно заплатить за электроэнергию и газ из Ирана, ранее были заморожены в рамках американских санкций. Это породило версию о том, что стороны достигли каких-то договоренностей.
МИД Ирана вскоре признал, что переговоры не просто ведутся, но вот-вот может быть достигнуто соглашение. Правда, не по ядерной программе, а по вопросу обмена заключенными. Этот вопрос на повестке стоял давно: в иранских тюрьмах находится несколько граждан США, а в Америке — иранцев. Впрочем, американская пресса утверждает, что вопрос не ограничивается тюремным обменом. Фактически речь о неформальной договоренности, в рамках которой США размораживают иранские активы в Ираке и Южной Корее — в общей сложности в этих странах может быть заблокировано до $25 млрд иранских средств. Также США обязуются не принимать новых санкций, не захватывать иранские танкеры и не добиваться новых антииранских резолюций со стороны МАГАТЭ.
Исламская республика, в свою очередь, освобождает американских заключенных и не будет обогащать уран свыше 60%. Кроме того, Тегеран обязуется не позволять проиранским группировкам наносить удары по позициям ВС США на Ближнем Востоке и не передавать баллистические ракеты России. Говорить об окончательном достижении соглашения пока преждевременно. Однако все указывает на то, что стороны как минимум стремятся добиться каких-то договоренностей.
Военная угроза
Сообщения о возможной сделке примечательны еще и тем, что появились на фоне дискуссии о возможности военного решения иранской проблемы. Так, в марте Пентагон заявил, что подготовил ряд вариантов применения военной силы против Ирана, если тот пойдет на создание ядерного оружия. А в мае ведомство сообщило, что США наращивают военное присутствие в районе Персидского залива, чтобы противостоять Тегерану.
О возможном применении силы говорили и представители Израиля. В конце мая были опубликованы данные о создании в Иране нового производства газовых центрифуг для обогащения урана. Подземный цех, по данным спецслужб, находится на глубине 80-100 м, то есть намного глубже, чем все прежние иранские ядерные объекты. Появились экспертные оценки, что цех расположен за пределами досягаемости новейшего американского оружия, предназначенного для уничтожения подземных целей. Однако с ними не согласился глава Совета национальной безопасности Израиля Цахи Ханегби. По его словам, расположение объекта осложняет возможность военного удара, но «нет такого укрытия, которое было бы невозможно поразить». «Если мы придем к пониманию, что нет иного выхода, кроме военного удара по ядерным объектам в Иране, то получим полную поддержку как со стороны правительства Израиля, так и со стороны израильского общества», — подчеркнул он.
К этому стоит добавить, что у МАГАТЭ периодически возникают вопросы по отдельным ядерным объектам в Иране — например, в феврале 2023 года в Иране были обнаружены частицы урана, обогащенного до 84%. Это уже вполне оружейные значения — скажем, в сброшенной на Хиросиму бомбе уран был обогащен до 83,5-84%. Несмотря на то что обогащение до этого уровня, видимо, произошло случайно (технически это возможно), нервозности эта новость добавила. При этом траектория развития атомной промышленности Ирана становится все более очевидной. Иран продолжает наращивать атомный потенциал, и возможность создать ядерное оружие появится у него в течение пары лет.
Мотивация сторон
Однако перспектива военного решения, похоже, пугает власти США ничуть не меньше, чем правящую элиту в Иране. Отсутствие какого-либо соглашения с Тегераном уже скоро может поставить Вашингтон перед выбором: нанести удар или смириться с ядерным статусом исламской республики. И совсем не факт, что президент — будь то Байден, Трамп или кто-либо еще — решится на военный сценарий. Прежде всего никакая операция не гарантирует успех. Ракетно-бомбовый удар может не нанести достаточный урон, а полноценное вторжение грозит непредсказуемыми последствиями. Проблема усугубляется тем, что нынешний экономический и политический кризис в Иране скорее увеличивает шанс на то, что Тегеран решится создать ядерное оружие. Чем больше нестабильности внутри страны, тем больше правящая элита ощущает шаткость своего положения и стремится обезопасить себя.
При этом авторитарные системы склонны видеть основную угрозу во внешнем вмешательстве. И эти фобии не совсем беспочвенны. Когда в Иране начинаются протесты, внешние силы — США, Израиль, Саудовская Аравия — пытаются воздействовать на происходящее как минимум через свои информационные ресурсы. А если такое вмешательство пойдет дальше? Ядерное оружие может выглядеть в глазах иранских функционеров способом обеспечить свою безопасность от давления извне. Слишком нагляден пример Северной Кореи, которая за счет не самого продвинутого ядерного арсенала свела к нулю вероятность военного вторжения США.
Но и в самом Тегеране, похоже, понимают, что кризис внутри страны подпитывается недовольством граждан, которые теряют надежду на улучшение экономической ситуации. Решение проблем за счет внутренних ресурсов не просматривается, а страна уже несколько лет продолжает жить с 50%-ной инфляцией, девальвацией валюты по 200-300% в год и нарастающим дефицитом бюджета. Поэтому те самые $25 млрд могут позволить хотя бы временно закрыть дыры в экономике. Таким образом, сделка нужна и США, и Ирану. Проблема в том, что стороны понимают это уже не один год, но договориться не могут. Иранцы утратили всякое доверие к США после одностороннего выхода Трампа из СВПД, а Байден вынужден считаться с общественным мнением, которое все отчетливее провозглашает: никаких сделок с «кровавым режимом», угнетающим женщин.
Дополнительной проблемой является то, что стороны обсуждают неформальную договоренность. Ни о каких открытых документах или публичных обязательствах речь, похоже, не идет. А значит, и нарушить такое соглашение будет значительно проще. Политические перемены в Вашингтоне, внутриэлитные колебания в Тегеране или просто недовольство действиями противоположной стороны — все это может моментально обнулить итоги переговоров. Для этого даже не нужен президентский указ или фетва духовного лидера.
Такое соглашение не может быть ни прочным, ни по-настоящему эффективным. Вашингтон не избавится от проблемы ядерной программы и региональной политики Ирана, Тегеран не решит долгосрочные проблемы экономического развития. Все, что оно может дать — временную передышку по интересующим каждую сторону вопросам. Однако и этот итог в текущей ситуации американо-иранской конфронтации станет фактически дипломатическим прорывом, надежда на который, как казалось, утрачена.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора