Отложенный мир: какие «красные линии» мешают закончить конфликт в Карабахе

В канун прошедших 25 мая московских переговоров об урегулировании армяно-азербайджанского конфликта казалось, что последние препятствия для подписания мирного соглашения сняты. Премьер-министр Армении Никол Пашинян уже не раз говорил о готовности его правительства признать территориальную целостность Азербайджана в границах бывшей Азербайджанской ССР. Однако в мае 2023 года он особо подчеркнул, что азербайджанская территория площадью в 86 600 кв. км включает и Нагорный Карабах, и армянские села-анклавы в Азербайджане. С большей четкостью формулировок ни один армянский политик никогда ранее не выступал!

Тем не менее мы не стали свидетелями подписания в столице России не только мирного соглашения, но и документа о разблокировании транспортных коммуникаций. Зато все участники заседания Высшего Евразийского экономического совета смогли наблюдать публичную полемику между президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым и Николом Пашиняном. И хотя оба лидера подчеркнули, что Азербайджан и Армения не имеют друг к другу территориальных претензий, прорывов на пути к миру достичь не удалось.

По словам российского президента Владимира Путина, «ситуация развивается в направлении урегулирования», однако не все вопросы решены. Скорее всего, «транспортную тему» в скором времени снова обсудят в Москве на уровне вице-премьеров правительств России, Азербайджана и Армении. Выход из многолетнего конфликта будет обсуждаться и в других столицах, например, 1 июня на полях Второго саммита Европейского политического сообщества в Кишиневе. 

Почему же процесс затягивается?

Отступление Еревана

В медиа-ресурсах и Telegram-каналах армянской оппозиции не скрывают возмущения по поводу радикальной уступчивости Никола Пашиняна. Предательство и игра в поддавки с Анкарой и Баку — это, пожалуй, самые мягкие характеристики действий главы армянского правительства. По словам Рубена Варданяна, известного филантропа и бизнесмена, в недавнем прошлом госминистра непризнанной Нагорно-Карабахской республики, у Пашиняна «нет права принимать решения вместо народа Арцаха». 

Однако курс Пашиняна на достижение мира путем отказа от максималистской планки требований к Баку появился не сегодня и не вчера. Это прямое последствие катастрофического поражения Армении во второй карабахской войне и радикального изменения статус-кво в Закавказье. Чисто теоретически Пашинян мог после достижения прекращения огня в ноябре 2020 года взять курс либо на подготовку к реваншу, либо на «сосредоточение страны» в соответствии с заветами выдающегося русского дипломата Александра Горчакова. Но для этого ему нужно было, во-первых, иметь благоприятное или как минимум нейтральное отношение ведущих международных игроков, а, во-вторых, опираться на широкую общественную поддержку внутри страны, готовой к мобилизациям, лишениям и новым войнам.

В реальности же ни того, ни другого у Пашиняна не было. По разным причинам и Россия, и Запад, и Иран, не говоря уже о Турции, не готовы поддержать максималистские устремления Еревана. И каждый, пусть и по разным причинам, спешит закрыть «карабахский гештальт». При этом в конце 2020-2022 годов в Армении прошли четыре волны протестов, но ни одна из них не стала массовой. Выход на первые роли икон карабахского движения (Вазгена Манукяна, Роберта Кочаряна) не привел к мобилизации общества против Пашиняна и политики условного «пораженчества». Более того, сам премьер и его команда рискнули пойти на внеочередные выборы и выиграли их с разгромным счетом. В этих условиях идти против его политики (даже если таковая вызывает неприятие) означает только одно — выход за рамки легальных процедур и «разогрев» внутриполитической нестабильности. 

При этом реванш в условиях наращивания стратегического взаимодействия Анкары и Баку и ужесточения азербайджанских позиций (а власти этой страны не хотят новой «заморозки» даже в более выгодных для себя условиях) может означать новые территориальные потери. Это прекрасно понимает и армянская оппозиция. Поэтому ее выступления против Пашиняна в последние пару месяцев выглядят скорее как ритуал, а не как некие реальные действия по борьбе с премьером. 

Коридорная логика

Наблюдая за сегодняшней стадией мирного урегулирования трудно отделаться от очередного признания старого трюизма о «политике как искусстве возможного». Если реванш в борьбе за Карабах невозможен, то можно предложить такие идеи, как переговоры между Баку и Степанакертом под эгидой международных наблюдателей. Ведь ни Россия, ни Запад, ни Иран не готовы к повторению на Кавказе худших балканских эксцессов. То же самое касается транспортных проблем — сообщения между Арменией и Карабахом и между основной территорией Азербайджана и Нахичеванью. Сегодня для обеих сторон слово «коридор» стало едва ли не ключевым термином.

В Ереване в «коридорной логике» видят нарушение территориальной целостности уже самой Армении. Вместо нее предлагается «дорожный принцип», то есть открытие транспортных коммуникаций между Нахичеванью и Азербайджаном через армянскую территорию параллельно с прогрессом по открытию Лачинской трассы, связывающей Карабах с Арменией. Но факт «блокады», не признанной НКР, в Баку всячески отрицают. Как и с опаской относятся к идее прямых переговоров со Степанакертом. 

На первый взгляд, все эти детали не столь значительны по сравнению со статусом Карабаха. Но если от борьбы за «наш Арцах» армянское общество устало (как минимум, оно готово обсуждать уступки), но утрата территорий внутри бывшей Армянской ССР — острая тема, которая может стать причиной недовольства Пашиняном. Не вполне ясны конечные «красные линии». Азербайджан стремится поскорее закончить процесс восстановления территориальной целостности. Но в Баку не хотели бы на этом пути конфликтов ни с Западом, ни с Россией, ни с Ираном. 

Между тем и ведущие международные игроки — это не единая команда с едиными интересами. Желая поскорее закончить конфликт на Кавказе, каждый из них преследует свои собственные цели. И это также заставляет, говоря шахматным языком, раз за разом откладывать мирную партию. В условиях, когда, казалось бы, позиции конфликтующих сторон близки, как никогда ранее. Только вот «близость» эта обеспечена не столько добрыми намерениями, сколько установлением нового военно-политического баланса в турбулентном регионе.

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора