Очередь слабых: о чем говорит крах Silicon Valley Bank и Signature Bank
Для описания текущей ситуации на мировых финансовых рынках, пожалуй, лучше всего подошла бы крылатая фраза «Никогда такого не было, и вот опять...». 10 марта стремительно обанкротился один из крупнейших банков США и ключевой банк Кремниевой долины Silicon Valley Bank с активами $209 млрд — по размеру банк был на 16-м месте в США. Это оказалось самым крупным банкротством банков на американском рынке с 2008 года, когда рухнул Washington Mutual. Конечно, тогда были и более крупные падения (Bear Stearns и Lehman Brothers), но это были инвестбанки без классической банковской лицензии и депозитов. Вместе с калифорнийским SVB на выходных незаметно ликвидируется еще один достаточно крупный нью-йоркский банк Signature Bank c активами $110 млрд, входивший в топ-30 банков США.
Два этих банка с депозитной базой $264 млрд находились в системе страхования вкладов США (гарантии до $250 000), но работали в основном с корпоративными клиентами: застрахованными оказались примерно лишь 10% всех депозитов. В итоге властям пришлось срочно гарантировать возврат всех депозитов. Фактически ФРС проведет эмиссию около $250 млрд для компенсации депозитов под гарантии Минфина США, предоставив кредиты под залог (по номинальной, а не рыночной стоимости) активов данных банков. Экстраординарная щедрость властей обусловлена тем, что потеря депозитов, скорее всего, привела бы к обвалу банков средней капитализации и массовому оттоку депозитов в крупнейшие банки.
Реализованный риск
Так или иначе, мы увидели классический банковский кризис, причиной которого стало ничто иное, как повышение ставок ФРС в ответ на стремительный рост инфляции. Регуляторы слишком долго считали рост цен временным и сильно запоздали с ответом. Кто-то уже списал произошедшее на неграмотный риск-менеджмент и управление банковскими балансами. Очевидно, что все это имело место, но успокаиваться рано — первыми падают самые слабые. Сама суть финансовой системы в том, что она привлекает низкорисковые короткие ресурсы и преобразует их в более долгосрочные и рискованные, на чем и зарабатывает. Гарантией в этом процессе является запас капитала, сформированный финансовой системой. Политика центральных банков в последние десятилетия привела к тому, что все активы были сформированы исходя из ставок, близких к нулевым, а риски системно недооценивались.
Два основных риска, которые «покупает» финансовая система, — это риск изменения процентных ставок и кредитный риск. Резкое повышение ставок центральными банками — это и есть реализация процентного риска, приводящая к безусловному убытку для финансовых институтов. Да, какие-то отдельные банки или корпорации более защищены и зарегулированы, они сняли часть рисков со своих балансов, продав их другим участникам рынка, но в целом для финансовой системы риска от этого меньше не стало — он просто перераспределился, то есть кто-то этот риск все равно купил, его ждут проблемы.
Здесь нужно сказать, что крупнейшие банки развитых стран после кризиса 2008 года оказались в условиях довольно жесткого регулирования, поэтому их запас капитала достаточно большой, чтобы смягчить эффект от действий ФРС. Но внутри финансовой системы риски, капитал и прибыль распределены крайне неравномерно, потому столь стремительное повышение ставок, которое мы увидели в 2022 году, в любом случае приведет к сбоям в отдельных финансовых институтах. Причем европейская банковская система здесь может оказаться более уязвимой, чем банки США, так как низкая маржинальность в последнее десятилетие делает ее более чувствительной к росту ставок, несмотря на более жесткое регулирование.
Выбор регуляторов
В такой ситуации всегда есть покупатель риска последней инстанции — это государство и центральные банки, цель которых — не допустить развития событий по кризисному сценарию. Но сейчас бюджеты и в США, и в Европе крайне неустойчивы и дефицитны после огромных расходов последних лет, в том числе связанных с пандемией. Государственный долг находится на экстремально высоких уровнях. Рост ставок приводит к еще большей нагрузке на бюджеты из-за роста стоимости обслуживания долга. Например, бюджет США может потратить в текущем году до $1 трлн на обслуживание процентов по долгу, что вдвое превысит расходы в предыдущие периоды.
Это сильно ограничивает возможности регуляторов минимизировать риски, связанные с резким ужесточением денежно-кредитной политики. Учитывая, что масштаб возможных проблем зависит как от самого повышения ставок, так и от длительности удержания ставок на повышенном уровне, сейчас мы подошли к ситуации, когда центральным банкам придется выбирать: продолжать ли бороться с инфляцией или купировать риски финансовой стабильности. То, что мы уже увидели, — это только первые ласточки, когда под ударом оказались наиболее слабые институты. Сложность заключается в том, что последствия уже произошедшего повышения процентных ставок еще не реализовались, убытки накапливаются постепенно — это инерционный процесс, потому оценить последствия уже принятых ФРС решений удастся далеко не сразу.
Центральные банки, проводя достаточно спорную политику, в последние десятилетия сильно сузили свои возможности борьбы с инфляцией, поверив, что инфляция ушла надолго. Это стало одной из причин абсолютной несдержанности фискальных властей и бесконтрольного роста бюджетных расходов. Возможности продолжения жесткой монетарной политики жестко ограничены крайне высокой долговой нагрузкой в ключевых экономиках. Теперь центральным банкам, вероятно, придется выбирать между борьбой с инфляцией — а значит, и доверием к проводимой политике таргетирования инфляции — и угрозой новой рецессии.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора