Гордость и денонсация: к чему приведет выход России из антикоррупционной конвенции

9 января 2023 года в заголовках всех российских медиа, от официальных до оппозиционных, появилась новость о том, что Россия покидает Конвенцию Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию — такой законопроект внес в Госдуму российский президент. Скорее всего, денонсация завершится уже к годовщине исключения России из Совета Европы — к 16 марта. Про мотивы этого шага поговорим попозже. Но удивительно, насколько власть не озаботилась минимальным информационным сопровождением принятого решения — как результат, многие восприняли его как отказ нашей страны от борьбы с коррупцией: мол, чиновники и олигархи совсем обнаглели и хотят показать, что Запад им теперь не указ. Причем пишут так и погруженные в общественно-политическую повестку люди.

«Неприемлемые условия»

На самом деле все несколько сложнее. 23 марта 2022 года Совет Европы принял резолюцию о последствиях исключения России из рядов организации. В том числе в документе говорится о приостановке российского участия в Группе государств против коррупции (ГРЕКО) за исключением случаев, когда ГРЕКО мониторит выполнение Конвенции об уголовной ответственности за коррупцию. Исключить Россию полностью из ГРЕКО нельзя, так как участники конвенции автоматически становятся членами ГРЕКО, а механизм изгнания из конвенции не был предусмотрен — наверное, мало кто мог представить, что он понадобится. Аналогичное решение принято и в отношении Белоруссии. Но Совет Европы решил лишить Россию права выступать в дискуссиях и голосовать по любым вопросам на заседаниях группы, где оценивается российская антикоррупционная политика. Разумеется, это крайне унизительно — и в пояснительной записке к президентскому законопроекту об этом написано: «В силу неприемлемости для Российской Федерации таких условий, а также в целях принятия мер, направленных на недопущение дискриминационного отношения к Российской Федерации в рамках оценочных механизмов ГРЕКО предлагается денонсировать конвенцию и прекратить участие Российской Федерации в ГРЕКО».

Однако у принятого, похоже, под влиянием эмоций решения будут вполне конкретные негативные последствия.

Плохой сигнал обществу

В информационном поле денонсация конвенции воспринимается как отказ от антикоррупционных обязательств, даже несмотря на возражения Дмитрия Пескова. Трудно представить, как воспримут миллионы российских госслужащих эту историю: если западный опыт нам больше не указ, то не снизится ли интенсивность борьбы с коррупцией? На подобные мысли может навести и принятое в конце прошлого года решение об отмене на период «спецоперации»* публикации деклараций о доходах и имуществе чиновников.

Между тем российские власти могли бы поступить и по-другому: например, отказаться от участия в заседаниях ГРЕКО, но внимательно относиться к выносимым рекомендациям. ГРЕКО — это очень авторитетная организация, ее советы России были воплощены в десятках реформ, от введения антикоррупционных стратегий (национальных планов) до бессрочного назначения мировых судей. При этом ГРЕКО не стремилось к конфликту с российскими властями: к примеру, попытки «Трансперенси» (организация включена Минюстом в реестр иноагентов) добиться от группы оценки поправок в Конституцию 2020 года — на наш взгляд, заметно ухудшивших конституционные основы борьбы с коррупцией — не увенчались успехом. 

Потеря внешнего стимула

Под влиянием конвенции было заметно изменено понятие «взятка» в российском законодательстве, появилось наказание за подкуп иностранных должностных лиц, переформатированы статьи УК об отмывании денег, введена ответственность компаний за дачу взяток. Не все реформы были реализованы: в Госдуме зависли законопроекты о криминализации торговли влиянием, о криминализации обещания и просьбы взятки независимо от тяжести деяния и некоторые другие. Весьма вероятно, что перспектив у этих инициатив уже нет: сейчас доминирует абсолютно другая повестка, направленная на репрессивное подавление коррупции имеющимися инструментами, а не на системные реформы. Поэтому можно ожидать дальнейшего закрытия информации о работе госслужащих от общественности, а борьба с коррупцией, скорее всего, будет принимать все более внутриведомственный характер.

Между тем мировой опыт показывает, что закрытость госорганов слабо совместима с низким уровнем коррупции. Даже авторитарный Сингапур, опыт которого внимательно изучали российские власти, по рейтингу открытости правительства превосходит демократические Польшу и Румынию. Правда, есть загадочные ОАЭ, которые по уровню открытости как Конго, а по уровню коррупции — лучше США и Испании. Но опыт абсолютных монархий Персидского залива мало пригоден к копированию в России. Нет надежды на то, что нужные стимулы смогут создать «дружественные» международные организации, такие как БРИКС и АТЭС. Содержательной антикоррупционной политики там не видно, разве что сомнительные конкурсы социальной рекламы «Нет коррупции». Еще есть довольно беззубый механизм антикоррупционного мониторинга ООН, который ограничивается замечаниями о том, как все в целом хорошо, но надо бы проводить больше тренингов для госслужащих. Критиковать государства-члены в таких организациях не принято, в отличие от Совета Европы и ОЭСР. Поэтому и нет результатов.

Ухудшение имиджа 

Понятно, что общий имидж России сейчас и так плох, но денонсация конвенции дополнительно сыграет против российских позиций в международных экспертных институтах. Например, Россия рискует вернуться в черный список FATF, который покинула в начале нулевых. В таком случае любимые нашими бизнесменами банки ОАЭ и Турции в 90% случаях откажутся проводить транзакции с российскими контрагентами — внимание к деньгам из России и так уже едва ли не выше, чем к деньгам из Ирана и КНДР. Денонсация, безусловно, будет отмечена экспертами FATF, так как конвенция в том числе содержит статью и об отмывании денег. Стоил ли демонстративный шаг таких последствий?

Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора

* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.