Обновление арсеналов: почему военные из разных стран следят за событиями на Украине
Российская «спецоперация»* на Украине, очевидно, повлияет на политику многих стран в области обороны и безопасности, хотя масштаб предстоящих изменений оценить пока можно только предварительно. Анализ глобальных военных расходов, регулярно проводимый Стокгольмским международным институтом исследований проблем мира (SIPRI), говорит об их росте в последние годы — в 2021 году они впервые превысили $2 трлн.
«Локомотивами» этого процесса можно назвать США и других членов НАТО, Китай, Индию и Россию. Эти страны наращивали военные бюджеты, отталкиваясь от реальных и мнимых угроз со стороны других государств, которые, в свою очередь, отвечали аналогичными мерами. До 24 февраля трудно было увидеть в этих программах вооружений подготовку к реальному масштабному военному конфликту или безудержную гонку вооружений, сопоставимую с масштабами холодной войны, но теперь ситуация изменилась.
Пересмотр доктрин
Помимо политических факторов, связанных с трениями между Россией и Западом, Китаем и США и Индией, между Индией и Пакистаном рост военных расходов был обусловлен и технологическими вызовами. Имевшиеся на вооружении большинства стран системы основывались на платформах, созданных в годы холодной войны на основе боевого опыта середины XX века. Распад Советского Союза вызвал длительный процесс пересмотра военных доктрин и оперативных планов с акцентом на ведение ограниченных действий с применением высокоточного оружия и сил специальных операций, глубокой информационной интеграции задействованных сил.
Наиболее заметными примерами применения военных доктрин, созданных уже после холодной войны, стали боевые действия в Югославии в 1999 году, в Ираке в 1991 и 2003–2011 годах, в Афганистане в 2001–2021 годах и в Ливии в 2014-2020 годах. При этом, по большому счету, только в Югославии атаковавшие силы государств-членов НАТО столкнулись с противодействием регулярных вооруженных сил, и то речь шла о распадающемся государстве.
Лишь в 2020 году мы стали свидетелями столкновения между регулярными частями государств, обернувшегося территориальными потерями и приобретениями. Речь идет о второй войне в Карабахе между Азербайджаном и Арменией в 2020 году. Однако российская «спецоперация» — гораздо масштабнее и важнее с точки зрения учета ее опыта в планах военного строительства разных стран. К примеру, в Индии и Китае военно-политические круги получили возможность увидеть эффективность российского и украинского оружия, с которым они были хорошо знакомы благодаря многолетнему военно-техническому сотрудничеству с Москвой и Киевом.
Первые выводы
Пока можно выделить три урока, которые военные и политики разных стран могут извлечь из украинских событий. Первый и главный из них — новое отношение к назначению многих видов вооружений: их будут больше воспринимать не как средство сдерживания вероятного противника, но как оружие для реального ведения боя. Этот урок касается не только сил специальных операций и традиционных бронетанковых и механизированных войск, но и использования ракетных систем, способных нести как обычные, так и ядерные боеголовки. Например, Россия применяет ракетные комплексы «Кинжал», «Искандер», «Калибр» для поражения целей на украинской территории. Порог применения силы оказался понижен. Значит, как сама Россия, так и другие страны теперь будут больше внимания уделять формированию в составе вооруженных сил подразделений повышенной боевой готовности, в том числе и отвечающих за стратегические системы.
Второй урок, лежащий на поверхности — это важность управления и связи в современных и будущих вооруженных конфликтах. Проблемы в этой области чреваты ненамеренными ударами по мирным гражданам и невоенным целям, высокими потерями военнослужащих и техники, перебоями снабжения и другими негативными последствиями.
Третий урок, который, несомненно, скажется на будущих оценках военных расходов — это стремление государств ограничить доступ к информации о структуре своих оборонных бюджетов. Задолго до начала «спецоперации» — к 2019 году — российские власти засекретили более 65% расходов на национальную оборону. Одновременно с сокрытием военных расходов ужесточаются наказания за распространение «заведомо ложной информации» о Вооруженных Силах и их дискредитацию. При широкой трактовке этих законов, под их действие могут попасть любые попытки описать военное строительство в России, не соответствующие официальным формулировкам.
В тех странах, где существует гражданский контроль над военной сферой, процесс закрытия доступа к подобной информации пойдет медленнее, чем там, где такой контроль слаб. Одновременно у журналистов и исследователей все больше возможностей получать данные из открытых источников с использованием современных технологий, включая искусственный интеллект. Это закладывает почву для конфликта между государственной политикой закрытости и попытками общества больше узнать о расходах на военные программы.
В целом последствия «спецоперации» для оборонной политики и военного строительства в глобальном масштабе определит исход противостояния. При самых негативных сценариях, предполагающих, что насилие продолжится длительное время и в него будут втянуты новые страны, мы можем стать свидетелями полноценной гонки вооружений и в разной степени (в зависимости от страны) — милитаризации экономик.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
* Согласно требованию Роскомнадзора, при подготовке материалов о специальной операции на востоке Украины все российские СМИ обязаны пользоваться информацией только из официальных источников РФ. Мы не можем публиковать материалы, в которых проводимая операция называется «нападением», «вторжением» либо «объявлением войны», если это не прямая цитата (статья 57 ФЗ о СМИ). В случае нарушения требования со СМИ может быть взыскан штраф в размере 5 млн рублей, также может последовать блокировка издания.