На этой неделе стало известно, что Goldman Sachs закрывает флагманский инвестиционной фонд, ориентированный на инвестиции исключительно в страны БРИК, и объединяет его с фондом развивающихся рынков. После того как активы под управлением фонда сократились до менее чем $100 млн, подешевев на 88% за последние пять лет, его самостоятельное существование было признано нецелесообразным.
Это событие является символическим.
Четырнадцать лет назад экономист Goldman Sachs Джим О’Нил придумал термин, объединяющий Бразилию, Россию, Индию и Китай. Построенный на игре слов (brick – кирпич, то есть, образно говоря, БРИК — это «кирпич в будущее» мировой экономики), он вышел далеко за пределы инвестиционно-финансового лексикона.
Оригинальная статья О’Нила 2001 года не предполагала далеко идущих выводов, а лишь прогнозировала, что размер экономик стран БРИК к 2040 году превзойдет размер шести крупнейших развитых экономик. По сути, это была долгосрочная ставка на то, что основной потенциал роста мировой экономики связан с крупнейшими развивающимися рынками. Причем сама методика прогнозирования до 2050 года, в значительной степени основанная на экстраполяции текущих тенденций на последующие пятьдесят лет, в дальнейшем подвергалась критике коллег-экономистов.
Однако неожиданно термин БРИК получил широкую популярность. Бум мировой экономики и взлет сырьевых цен в 2000-е годы также способствовали тому, что инвестиционная идея вложений в развивающиеся рынки стала очень популярной, а концепция БРИК была одним из ярких воплощений этой идеи. Крупнейшие международные корпорации стали активно расширяться за пределы традиционных рынков и поэтому нуждались в «красивом» обосновании своих стратегий. Наверно, некоторые причины популярности аббревиатуры БРИК связаны с тем, что, в отличие от терминов «развивающиеся страны» (developing countries) или «развивающиеся рынки» (emerging markets), БРИК звучит более нейтрально и менее покровительственно. Любопытно, что глава Goldman Sachs Ллойд Бланкфейн изначально во внутренних обсуждениях склонялся к варианту CRIB, который должен был подчеркнуть доминирующую роль Китая в группе. Но по маркетинговым соображениям, связанным снова с игрой слов (crib – детская кроватка), было принято решение остановиться на лингвистически более привлекательном варианте аббревиатуры.
После экономического кризиса 2008-2009 годов БРИК получил сильный стимул к собственной самоидентификации. По большей части общее желание искать точки соприкосновения было связано с тем, как сильно «их» кризис отразился на «нас». Распространенное недовольство тем, что развитые страны доминируют в международных финансовых институтах и зачастую не учитывают интересы развивающихся стран, стало дополнительным фактором для поиска «горизонтальных» связей. В этом смысле группа стран БРИК, относительно сопоставимых по размеру, небольшая по количеству участников, стала удобной площадкой для выражения этих интересов. Объективно страны этой группы структурно сильно отличаются, разделены географически и имеют не так много общих экономических связей, но недовольство мировым статус-кво их объединило.
Причем именно Россия дала импульс политическому оформлению БРИК.
С 2009 года проведено уже семь саммитов БРИК, на которых лидеры участвующих стран встречаются друг с другом. В 2011 году в «клуб» пригласили ЮАР, и БРИК превратился в БРИКС. Политический БРИКС постепенно превратился в действующий механизм принятия решений. Страны смогли договориться, к примеру, о создании Банка развития БРИКС для финансирования инвестиционных проектов.
Сейчас изначальная экономическая, а не политическая идеология объединения стран БРИК в одну группу вызывает все больше вопросов. Две из четырех стран — Бразилия и Россия — находятся в состоянии рецессии. Причем в обоих случаях перспективы возвращения на докризисные темпы экономического роста неочевидны. Китайская экономика замедляется и нуждается в смене модели роста, вера в реализуемую руководством страны экономическую политику оказалась сильно подорвана летним крахом на фондовом рынке.
«Надеждой» БРИК является Индия, которая, как ожидается, обойдет в этом году Китай по темпам роста ВВП.
Однако оптимистичные ожидания экономического бума в Индии, связанные с приходом к власти премьера Нарендры Моди, еще могут быть пересмотрены. Новый лидер страны оказался не настолько ярым приверженцем экономических реформ, как это предполагалось.
Переоценка долгосрочных экономических перспектив БРИК, да и развивающихся экономик в целом, в определенной степени отражает пересмотр тех простых моделей, которые содержались в оригинальной статье О`Нила. Большая численность населения страны и низкий текущий уровень подушевого дохода не являются гарантией сохранения высоких темпов экономического роста в долгосрочной перспективе. Последующие ступени «лестницы» экономического развития даются все сложнее. Ловушка среднего дохода реальна и в определенном смысле неизбежна для крупных экономик. Модели роста, основанные исключительно на экспорте базовых сырьевых ресурсов, не обеспечивают устойчивого экономического развития. Силы экономической конвергенции сильны, но не абсолютны. Простые экономические рецепты перестают работать. Рост благосостояния не дается сам по себе, а должен быть определяющей целью политики. Экономические проблемы стран БРИК отражают неизбежные трудности роста, и их дальнейшие перспективы связаны с тем, насколько успешно они смогут их преодолеть.
Любая, даже самая яркая идея рано или поздно теряет свой блеск. Теперь нужно что-то новое.