14 июля пять постоянных членов Совбеза ООН плюс Германия («шестерка») договорились с Тегераном о будущем иранской ядерной промышленности. После многих лет санкций и переговоров Иран получает возможность вернуться в «семью народов», говорят сторонники дипломатического решения проблемы.
Баланс сил на Ближнем Востоке радикально изменится. С Ирана будут сняты санкции, введенные Советом безопасности ООН. Он получит доступ к иностранным инвестициям, сможет развить давно заржавевший нефтегазовый комплекс, войти в многообещающий рынок сжиженного (и трубного) природного газа. На уже оговоренные проекты Ирану нужно до $300 млрд! Стремительно развивающийся ВПК Ирана сможет выйти на рынок вооружений. Более $100 млрд, замороженных в США и других странах, вернутся в иранскую казну.
Главное, что соглашение сокращает объем обогащенного урана, который будет находиться на территории Исламской Республики. Часть урана будет вывезена в Россию, ограничивается и количество центрифуг в ядерных центрах страны. Таким образом, говорят в администрации Обамы, если после этого Иран и захочет создать ядерное оружие, ему потребуется уже намного больше времени.
Казалось бы, нужно только радоваться, но многие эксперты и критики говорят, что соглашение настолько плохое, что лучше бы его не подписывать вообще.
Например, неограниченной инспекции объектов иранского ядерного комплекса «шестерке» добиться не удалось. Кроме того, после отмены санкций вернуть их будет уже не так просто, Россия или Китай смогут наложить вето в Совбезе ООН.
Джинн выходит из бутылки
На мой взгляд, надеяться надо на лучшее, а готовиться к худшему. Барак Обама выпустил иранского джинна из бутылки, не получив должных гарантий ни в ядерной части, ни в геополитической составляющей соглашения.
В результате ядерная программа аятолл не демонтирована, а просто приторможена. И не навсегда, а всего на 10 лет. Наука и технологии будут развиваться. Центрифуги — крутиться, уран — обогащаться.
Вырвавшись из смирительной рубашки санкций и изоляции, Иран, имея горизонт в 10 лет для получения ядерного оружия, с новым азартом возьмется делать то, что он делает с 1979 года, когда Аятолла Хомейни сбросил c престола шаха, — проецировать свою силу на весь Ближний Восток.
На что надеется Обама? По словам заместителя советника президента по национальной безопасности Бена Родса, Белый дом рассчитывает путем снятия санкций втянуть Тегеран в стратегическое партнерство с Вашингтоном. Соединенные Штаты перенапряжены после войн в Ираке и Афганистане, считают президент и его команда. Америка втягивается в геополитические ловушки на Ближнем Востоке, как в песчаные воронки в Сахаре.
Но это — вызовы низкой интенсивности. Угрозы же большим государствам, принято считать в Вашингтоне, исходят из других больших государств. ВПК выгоднее продавать Пентагону огромные и дорогие системы для разгрома больших современных армий, чем гоняться за «псами пустынь» и городскими головорезами.
Вашингтону гораздо важнее «разворот к Азии» для сдерживания Китая.
На перевооружение флота и ВВС США собираются потратить несколько триллионов (!) долларов.
Обама еще во времена злополучной «перезагрузки» хотел договориться и с Россией, видя в ней партнера и в борьбе против радикального суннитского ислама, в том числе в Центральной Азии и на Кавказе, и в деле нераспространения ядерного оружия, и, возможно, как противовес Китаю. Но Россия, как не раз рассказывали мне высокопоставленные американские дипломаты, обсуждавшие этот вопрос в Москве, сотрудничать с США в таком формате была не готова.
Факт остается фактом. С начала нового тысячелетия именно радикальные мусульмане убивали американцев. Как справиться с вызовом салафитской/ваххабитской идеологии, США не знают. Часть системного вызова на Ближнем Востоке — «Исламское государство», известное также как ИГИЛ. По некоторым оценкам, в рядах его формирований воюет 30 000-40 000 головорезов, включая до 2000 боевиков с российскими паспортами и приблизительно столько же из других стран бывшего СССР. Американцы готовы отправлять на Ближний Восток спецназ, инструкторов и ВВС, но не пехоту. А без пехоты, как известно, не завоюешь и не удержишь территорию.
В итоге в Ираке «пехотой» США стали полки иранской армии и "Стражей Исламской революции", а в роли ВВС Ирана оказались самолеты с американских авианосцев. Как часто говорят в Америке, «политика порождает странных любовников».
Неожиданные последствия
Из разговоров с аналитиками и политиками становится ясно, как трудно просчитывать последствия резких поворотов руля международной политики. Обама хочет оставить в качестве своего политического наследия «одомашнивание» Ирана, его возвращение с холода, на который его выставили после захвата американского посольства в Тегеране в 1979 году, убийства американских морских пехотинцев, разведчиков и дипломатов в Ливане в 1983-1984 годах и спонсорства террора от Берлина до Буэнос-Айреса. Однако отказ от террора и улучшение отношений с Израилем не стали условиями ядерного соглашения с Ираном, выработанного госсекретарем Джоном Керри и его коллегами.
Однако попытка Ирана нарушить договоренности, продолжать работать над оружейными аспектами ядерной программы, а тем более акты агрессии против соседей покажут американскому общественному мнению и миру: Вашингтон сделал все возможное, чтобы умиротворить аятолл. Следующая администрация, особенно республиканская, может применить военную силу. Пентагон в апреле объявил о вводе в строй улучшенной 10-тонной бомбы для разрушения глубоких защищенных объектов (бункеров). Израиль также разрабатывает подобное оружие, а, возможно, и другие типы вооружения для нейтрализации иранского ядерного потенциала. В Вене, считают отставные американские генералы Вильям Колдуэлл и Чарльз Уолд, Иран подписал себе приговор, не осознавая, что он делает.
Напуганные иранской ядерной программой соседи: Турция, Саудовская Аравия и Египет, а, возможно, даже ОАЭ, скорее всего, запустят собственные программы по разработке ядерного оружия, а Израиль — нарастит потенциал «удара возмездия» на случай иранской ядерной атаки.
Для России неожиданное последствие возвращение Ирана из состава парий — это большие объемы нефти и газа, которые прольются на рынки энергоносителей. При шахе Иран экспортировал более 6 миллионов баррелей нефти в день. При аятоллах, но до санкций, 2,9-3,6 миллиона баррелей, тем более что очень дешевый бензин дома мешал экспорту.
Со времени ввода санкций в 2011 году Иран экспортирует чуть больше миллиона баррелей. Руководство Ирана очень болезненно относится к тому, что его сегмент рынка забрала Саудовская Аравия.
Через полгода после снятия санкций Иран сможет добавить на рынок 500 000 баррелей и еще миллион баррелей за 1-2 года. После чего верхней границы роста экспорта не предвидится.
То же с газом. У Ирана — вторые в мире запасы газа, можно экспортировать в Европу по уже существующей трубе через Турцию (20 млрд куб. м в год), строить трубу в Пакистан и Индию, а, возможно, и в Китай, или отправлять сжиженный газ из Персидского залива по всему миру.
Для России — это плохие новости.
Перспективы экспорта российских товаров и услуг в Иран, за исключением оружия и ядерных реакторов, остаются под вопросом. Российским компаниям будет трудно конкурировать с американцами, европейцами и китайцами. А вот при ценах на нефть в $40 за баррель, «Роснефти» и «Газпрому» придется непросто.
Над Ближним Востоком взошло солнце новой эры, эры тектонических сдвигов, нестабильности и угроз.