Несмотря на всю критику, чемпионат мира по футболу продемонстрировал миру успех преобразований, проведенных в Бразилии в 1990-е годы. Тогда власти реализовали программу структурных реформ, стабилизировали валюту, приватизировали немалую часть госактивов, провели чистку банковского сектора, пенсионную реформу. Это существенно оздоровило экономику. Вторым важным фактором подъема страны был рост цен на экспортные товары (железная руда, соя, нефтепродукты).
Для тех, кто бывал в Бразилии лет 20 назад и приехал сейчас, разница очевидна. Особенно в отношении инфраструктуры. Фавелы остались, но раньше у их жителей не было работы, а благодаря бурному экономическому росту последнего десятилетия она появилась. Растет уровень образования среди бедных, многие из них вырвались из ловушки бедности. Этому способствовали такие правительственные программы, как «Школьный кошелек», когда бедным семьям платили за то, что ребенок ходит в школу. Задача правительства состояла в том, чтобы вовлечь в экономику, в производственный процесс максимально большую часть населения. В качестве примера можно привести Северо-Восток Бразилии — отсталый регион с большим афробразильским населением. Считалось, что там нет никаких перспектив, однако мы видим колоссальный прогресс за последние 15 лет.
Но чемпионат хорошо показал и проблемы страны.
То, что все делалось с большими опозданиями, мало кого удивило. Я был незадолго до начала Кубка Конфедерации в городе Салвадор и видел, как в авральном режиме достраивают стадион. Наблюдатели отметили проблемы с заполняемостью гостиниц и одновременно безумно завышенные цены, когда трехзвездочный номер стоит как «пять звезд».
А вот что стало неожиданным, в том числе для меня, так это выступления против проведения чемпионата, которые начались год назад. На мой взгляд, их главная причина в том, что в Бразилии возник разрыв между благосостоянием населения и уровнем социальных услуг. Быстрый рост потребительских стандартов происходил на фоне плохих больниц и дорог. Отчасти это похоже на Россию: вряд ли состояние ЖКХ у нас хуже, чем 10 лет назад, но раздражает больше. Бразилия получила средний класс, который требует нормального качества услуг. Плюс проблема коррупции, о которой тоже все знают и которой вряд ли стало больше, но когда люди занимались выживанием, взяточники их не очень волновали.
Для демонстрантов главным стал разрыв между уровнем жизни и окружающей реальностью.
Например, с точки зрения медиа Бразилия — страна первого мира. Там очень хорошие телеканалы, газеты. Но они пишут, как такой-то депутат или политик ворует, а он спокойно сидит в парламенте. Контраст между информацией о злоупотреблениях и отсутствием реальных перемен только усиливает возмущение.
Конечно, к чемпионату мира строились аэропорты, отели. Это можно считать общественным благом. Но все равно бросаются в глаза масштабные расходы на стадионы, которые после чемпионата очень трудно использовать, даже в Бразилии. Мне рассказывали представители Бразильского банка развития, что только три из 12 стадионов окупаемы. Кстати, у нас эта проблема будет еще более актуальна, в России из-за климата строительство и содержание стадиона обходится намного дороже. Проблема отчасти вызвана высокими стандартами ФИФА. Например, вместимость стадиона должна быть не меньше 40 000 человек, а такие сооружения не будут полностью востребованы даже в столицах. В таком формате стадионы просто не нужны. Например, стадион в Манаусе, где нет даже команды первой лиги, собираются после чемпионата использовать для проведения выставок.
В свое время Олимпиады и чемпионаты мира окупались, но ценник настолько вырос, что это стало практически невозможным, даже с учетом доходов от рекламы и трансляций.
Кстати, опыт Бразилии лишний раз подтверждает, что спортивные сооружения нужно строить за счет бюджета, не привлекая институты развития и не используя механизмы государственно-частного партнерства. Я надеюсь, что и в России при подготовке чемпионата 2018 года пойдут по пути прямого бюджетного финансирования. Инфраструктурные объекты к чемпионату, конечно, можно строить на условиях ГЧП, и здесь у Бразилии практики даже больше, чем у нас.
Есть и другой важный сюжет, связанный и с чемпионатом, и с волной протестов.
Несмотря на крупные инвестиции в подготовку чемпионата, темпы экономического роста в Бразилии за последние годы упали в разы, всего до 2,3% в 2013 году. Впереди Олимпиада 2016 года, инвестиции еще как-то поддержат экономику. Но экспортный бум закончился, теперь надо заниматься серьезными вещами. Дальнейший рост будет зависеть от повышения производительности труда.
Что нужно сделать, не совсем понятно. Когда 10 лет никто не обсуждает реформы (потому что и так все хорошо), трудно рассчитывать на появление новых идей. Если же элита начинает понимать, что наступают тяжелые времена, то приходится доставать идеи из архивов.
Не исключено, что обсуждение начнется после намеченных на октябрь президентских выборов.
До чемпионата представляющая Партию труда президент Дилма Русеф уверенно рассчитывала на победу, но после поражения Бразилии в полуфинале это уже не так очевидно.
У Русеф есть сильные оппоненты — социал-демократ Аэсио Невес и социалист Эдуардо Кампос. Социал-демократы в Бразилии — это правая партия, их приход к власти вызовет либерализацию, продолжение курса на дерегулирование и приватизацию.
Но перемены возможны и при действующей власти. Надо понимать, что в Бразилии даже при левом правительстве сохранялась ответственная бюджетная политика, народ был слишком напуган гиперинфляцией времен 1980-х. Прекращение экономического роста для любого правительства служит мощным сигналом в пользу изменения курса. Это верно и для Бразилии, и для России.