Жизнь после санкций: к чему приведет возвращение Ирана на нефтегазовый рынок

Иранский экспорт добавится к числу факторов снижения цен на нефть и газ, но обвалить рынок не сможет

Пока переговоры международной «шестерки» об обеспечении мирного характера ядерной программы Ирана в обмен на снятие международных санкций идут тяжело и не факт, что вообще увенчаются успехом. Тем не менее оценки того, что произошло бы на мировом энергетическом рынке, выйди на него Иран в полной мере, любопытны сами по себе – в качестве иллюстрации хрупкости сложившегося на этих рынках равновесия.

Самая интересная, конечно, нефтяная история – и товар подороже, и рынок более гибкий и ликвидный. Иран занимает четвертое место в мире по запасам нефти и находится в десятке крупнейших производителей. Страна, безусловно, обладает значительным потенциалом по увеличению добычи (от современного уровня в 166 млн т в год). Основным фактором, сдерживающим рост производства нефти, являются санкции, направленные непосредственно на нефтяную промышленность страны. Последний пакет санкций был принят в конце 2011 года и уже к середине 2012-го привел к значительному снижению объемов добычи и экспорта нефти из Ирана. Так, по данным ВР, добыча нефти в стране за 2012 год снизилась на 31 млн т, а в 2013-м просела еще на 11 млн т. Более того, в Иране были приостановлены крупные инвестиционные проекты, способные обеспечивать добычу еще порядка 5 млн т сырой нефти в год.

Отсутствие доступа к современным технологиям повлияло не только на уровень добычи и решения о реализации перспективных проектов, но и на само состояние сырьевой базы Ирана. Так, по данным Управления энергетической информации США (EIA), месторождения Ирана истощаются на 10% в год при крайне невысоком коэффициенте извлечения нефти, всего 20-25%, при том что в соседнем Ираке КИН доходит до 33-40% при общей схожести геологических характеристик нефтяных запасов обеих стран.

Не стоит забывать, что жесткие экономические санкции, не позволяющие привлекать иностранные инвестиции в нефтяную отрасль, негативно повлияли и на инфраструктуру отрасли, износ которой весьма высок. Также в результате наложенных ограничений Иран был отрезан от системы SWIFT, что фактически заблокировало легальные перетоки капитала из страны и в страну, а западные страховые компании перестали оказывать услуги по страхованию иранских морских поставок нефти.

Ситуация в нефтяной промышленности Ирана явно стала улучшаться после того, как в ноябре 2013 года был опубликован «Совместный план действий» между Ираном и пятью постоянными членами СБ ООН: Россией, Китаем, Францией, США и Великобританией. Уже в первой половине 2014 года Иран продемонстрировал рост добычи в среднем на 30 000-40 000 т в сутки, что может обернуться суммарным ростом добычи в стране до 200 млн т по итогам 2014 года.

Этот прогресс не мог не поднять в экспертном сообществе вопрос о возможном значительном росте добычи нефти в Иране в более отдаленной перспективе. К примеру, EIA в своем сценарии «Успех Ирана» прогнозирует рост добычи нефти почти до 300 млн т к 2030 году, и до 400 млн т — к 2040-му. Эксперты исследовательского центра IHS дают более умеренные прогнозы — до 205-210 млн т к 2020 году в случае благоприятного сценария, предполагающего высокий рост мирового ВВП. Оценки самих иранских властей, как обычно, куда оптимистичнее: новый министр нефтяной промышленности говорит о наращивании добычи до 285 млн т уже к 2018 году, даже в условиях сохранения санкций.

Для России эти цифры представляют весьма практический интерес, так как масштабный выход Ирана на рынок может привести к снижению и без того проседающих нефтяных цен. Эксперты Института энергетических исследований РАН при поддержке гранта НП «Глобальная энергия» провели свое исследование потенциала добычи и экспорта нефти и газа в Иране и возможного влияния этих объемов на цены.

Результаты расчетов показывают: конечно, ничего хорошего в возвращении на рынок конкурента для России нет, но и страшилки о том, что Иран способен в ближайшие пару лет обвалить рынки, явно преувеличены.

Так, с 2007 года в Иране не было введено в разработку ни одного нового проекта. Более 60% добываемой нефти приходится на месторождения, прошедшие пик добычи и открытые порядка 60 лет назад. К тому же из-за отсутствия современных технологий добычи иранские сверхгигантские месторождения находятся в плохом состоянии, на них фиксируется быстрое падение пластового давления и рост обводненности.

Даже если предположить, что санкции с Ирана будут сняты уже в начале 2015 года и сразу начнется приток иностранных инвестиций в отрасль, высокая истощенность текущих месторождений позволит нарастить добычу лишь до 265 млн т к 2020 году с дальнейшим плавным падением до 235 млн т к 2040-му (рис. 1). Что касается мировых цен на нефть, то выход на рынок дополнительных объемов относительно недорогой нефти Ирана в краткосрочной перспективе, конечно, может снизить цены, однако на длительном временном горизонте среднегодовая цена нефти вряд ли снизится.

Рисунок 1. Прогноз добычи нефти в Иране. Отмена санкций

Источник: ИНЭИ РАН-АЦ

На газовом рынке ситуация по многом схожая: с одной стороны, Иран имеет крупнейшие в мире доказанные запасы газа (в частности, на супергигантском месторождении Южный Парс, запасы которого составляют примерно 5% общемировых), а с другой – для того чтобы их монетизировать, потребуются годы и колоссальные инвестиции, причем не только в разработку самих месторождений, но и в строительство дорогостоящей инфраструктуры.

Сейчас газа на экспорт у Ирана нет, страна продает небольшие объемы в Турцию (около 8-10 млрд куб. м в год) и почти столько же закупает у Туркменистана для газоснабжения северных регионов. Потенциал роста добычи газа очень приличный — до 215 млрд куб. м к 2020 году, 260 млрд куб. м — к 2030-му и до 370 млрд куб. м к 2040-му. Важно отметить, что в значительной мере прирост добычи газа в Иране будет обеспечиваться за счет разработки нефтегазовых месторождений, при этом экономика газовой отрасли Ирана во многом будет определять потенциал прироста производства газового конденсата.

Рисунок 2. Прогноз добычи газа в Иране. Отмена санкций

Источник: ИНЭИ РАН-АЦ

Проблема, однако, в том, что практически весь добываемый в Иране газ (сейчас более 160 млрд куб. м) идет на быстрорастущий внутренний рынок. Иранские власти потратили довольно много усилий на всемерное замещение газом нефтепродуктов, которые можно экспортировать с куда большей маржой. В результате доля газа в первичном энергопотреблении страны — одна из наиболее высоких в мире (достигла 60%), и довольно сложно представить, что Иран вдруг пойдет по пути повышения использования нефтепродуктов взамен газа. Развилка «отдать на внутренний рынок или отправить на экспорт» довольно болезненна для социальной стабильности в стране, поэтому явно в первую очередь газ пойдет на удовлетворение внутреннего спроса (в то время как нефть – на экспорт). А спрос в случае снятия санкций и начала экономического восстановления будет, судя по всему, расти даже быстрее, чем в предыдущие годы. По нашим оценкам, он вырастет со 155 млрд куб. м в 2013 году до 184 млрд куб. м к 2020-му и 210 млрд куб. м – к 2030-му, поглощая значительную часть прироста добычи.

Вариантов поставок остающегося на экспорт газа два – направлять сетевой газ в Европу (вероятнее всего, через Турцию, с которой Иран уже соединяет небольшой газопровод), либо строить в Заливе заводы по производству СПГ. Пока из-за санкций все проекты СПГ заморожены, и даже после снятия ограничений потребуется не менее 6-8 лет в лучшем случае на то, чтобы запустить хотя бы 1-2 очереди завода СПГ на базе крупнейшего месторождения Южный Парс. А аккумулировать заметные объемы (порядка 30-35 млрд куб. м), оправдывающие строительство газопровода, на фоне бурно растущего внутреннего потребления тоже получится не раньше, чем через 5-7 лет.

Таким образом, в перспективе до 2020 года импортерам газа, в частности Европе, на Иран рассчитывать не приходится.

В более отдаленной перспективе Иран вполне сможет поставлять газ по «Набукко» (или его заменителю), и США вполне могут согласиться на это ради ограничения российских поставок (но при условии, что американские компании будут активно вовлечены в иранский апстрим). Себестоимость иранского газа невелика, цена безубыточности основных месторождений страны находится ниже отметки в 50 $/тыс. куб. м, что позволит ему успешно конкурировать с другими поставщиками, включая Россию, и вполне может привести к заметному (до 10%), хотя и не драматическому снижению цен на газ на рынках Европы и АТР.

Однако надо понимать, что «иранский прорыв» возможен только при обеспечении целого комплекса непростых (если не сказать невыполнимых) условий: полное снятие санкций, политическая стабильность и разработка благоприятных для инвесторов институциональных рамок. Честно говоря, пока не похоже, что события развиваются по этому сценарию.