В конце января исполнилось ровно четверть века с момента проведения денежной реформы советского премьера Валентина Павлова. Она была призвана ликвидировать денежный навес, который в условиях фиксированных цен являлся причиной подавленной инфляции, выражавшейся в ужесточении дефицита на продовольственном рынке. Товарная обеспеченность рубля находилась в то время на минимуме: если в 1970 году на 1 рубль денежных средств населения приходилось 62 копейки товарных запасов, то в 1990 году — лишь 14 копеек. Вернуть конвертируемость рублю можно было только за счет либерализации цен, которая бы ликвидировала дефицит и перевела подавленную инфляцию в открытую. Однако с политической точки зрения эти меры стали бы самоубийственными для союзной элиты: после трагических событий 1962 года в Новочеркасске представители высшей номенклатуры прекрасно отдавали себе отчет, что освобождение цен будет означать крушение партийно-государственной карьеры для ее инициатора.
Именно поэтому позднесоветское руководство вместо проведения реальных реформ ограничилось латанием дыр в экономике нерыночными методами.
С целью стабилизировать денежное обращение 22 января 1991 года указом президента СССР из наличного оборота были выведены банкноты номиналом в 50 и 100 рублей образца 1961 года — в трехдневный срок граждане были обязаны поменять эти купюры суммой не более 1000 рублей на банкноты в 50 и 100 рублей нового образца. До конца же марта деньги можно было обменять только в специальных комиссиях, рассматривавших по отдельности каждый не уложившийся в отведенные сроки случай (командировка, состояние здоровья и пр.); при этом гражданину необходимо было объяснить, откуда у него взялась сумма свыше 1000 рублей. Одновременно с этим вводилось ограничение на использование вкладов: в месяц наличными можно было снять не более 500 рублей.
В марте 1991-го союзное правительство единовременно повысило цены, после чего как бы «разморозило» вклады населения. Опасаясь политической ответственности за частичное обесценивание вкладов, правительство решило предоставить их владельцам денежную компенсацию, которая была перечислена на отдельный счет. Правда, снять с него средства можно было только по прошествии трех лет. Этот шаг должен был предотвратить ситуацию, при которой у граждан на руках появились бы дополнительные наличные, на которые было бы невозможно ничего купить.
Впрочем, денежной стабилизации это нисколько не помогло.
Причиной тому стал высокий дефицит государственного бюджета СССР, который, согласно оценке Всемирного банка, в 1991 году достиг 30,9% ВВП: он был профинансирован за счет вкладов населения (22,1% ВВП) и эмиссии Госбанка. За январь-август 1991 года количество денег в обращении увеличилось на 57,3 млрд рублей, что более чем в три раза превысило показатель за аналогичный период 1990 года (16,7 млрд рублей).
В ноябре 1991 года в аналитической записке на имя Михаила Горбачева председатель союзного Госбанка Виктор Геращенко признавал, что возглавляемая им структура не в состоянии контролировать денежное обращение из-за того, что центральные банки республик стали без какого-либо согласования с Москвой эмитировать безналичные рубли. В декабре же он сообщал, что Гознак, переданный в подчинение Госбанку, не обладает ресурсами, необходимыми для своевременного изготовления монет и банкнот.
Как итог — катастрофа государственных финансов, которая стала прологом к дезинтеграции страны.
Стабилизировать макроэкономическую обстановку удалось только после начала радикальных рыночных реформ. Либерализация цен сняла денежный навес, пусть даже ценой всплеска инфляции, в январе 1992-го достигшей 245,3%. В июле 1992 года была разделена рублевая зона, а в июле 1993-го — введена российская национальная валюта, благодаря чему ЦБ вернул себе контроль над денежным обращением.
В 1995 году Банк России отказался от эмиссионного финансирования дефицита бюджета. В результате инфляция, составившая в 1994 году 214,8%, к 1997-му опустилась до 11%. Наконец, после дефолта 1998 года Государственная дума приняла первый в истории посткоммунистической России бездефицитный бюджет. В итоге финансовая стабильность, которую союзное правительство тщетно пыталось обеспечить в 1991 году, была достигнута лишь в 1999-м.
Впрочем, главное здесь, что она все-таки была достигнута — пусть даже на это ушло больше времени, чем в странах Центральной и Восточной Европы, после краха Берлинской стены также совершивших переход к рынку. Для этого потребовался слом коммунистической системы и приход к власти людей, которые не боялись вложить имевшийся у них политический капитал в проведение трудных, но необходимых стране реформ. Без их мужества Россия бы до сих пор пребывала в состоянии социалистического анабиоза, в каком сегодня находятся Куба и КНДР.
Не может быть реформ без радикальных политических изменений, каким бы сложным ни был предшествующий преобразованиям кризис, — вот в чем состоит урок тех 25 лет, что прошли с последней в советской истории попытки стабилизировать государственные финансы нерыночными методами. Урок, который актуален и для нынешнего кризиса.