Манера молодых чеченцев или дагестанцев четко отделять в речи свою республику от остальной страны («я ездил в Россию») уже не секрет. Современная Чечня или, скажем, Дагестан, так же далека по образу жизни от центральных российских областей, как, например, Финляндия или Пакистан. Но проблема межнациональных отношений в России — это не простое непонимание русскими (или местными) обычаев других народов и наоборот. Писать правильные учебники, выделять гранты на укрепление дружбы между народами, по большому счету, не так сложно. Но если копнуть глубже, окажется, что разногласий между российскими этносами на порядок больше.
Возьмем хотя бы экономическое измерение проблемы.
Хорошо ли вы знаете своих троюродных братьев? А племянников мужа двоюродной сестры? Для нормального кавказца или выходца из Средней Азии это не столь уж и далекая родня, с которой можно и нужно общаться. И, конечно же, помогать и ожидать помощи в свою очередь.
В бизнесе родственные связи работают ничуть не хуже других.
Любое малое или даже среднее предприятие, основанное на базе родства или землячества, в современной России может работать эффективнее остальных. Хотя бы за счет родни, рассеянной по городам и весям: родственники встречают грузы, оценивают ситуацию на рынках, договариваются за вас с контрагентами. В крайнем случае эту сеть можно моментально мобилизовать на решение внезапно возникших проблем. Как это работает, прекрасно описано в недавнем расследовании «Большого города» специфики «овощного» бизнеса в Москве.
Чем крупнее бизнес, тем меньше роль «этничности» в его успехе. На каком-то этапе участие земляков в бизнесе, скорее всего, начнет мешать. Вот, например, выводы группы ученых из MIT, Гарварда и Северо-Западного университета, изучавших компании по управлению прямыми инвестициями в Китае: на начальном этапе развития сформированные по этническому принципу фирмы показывали лучшие результаты, чем остальные, но потом это преимущество сходило на нет. Причины — нехватка инвестиций в нематериальные активы и человеческий капитал.
Тем не менее на уровне индивидуального предпринимательства или небольших торговых фирм «этническим» или «родственным» структурам равных нет: мало кто может выдержать такую конкуренцию. Попробуйте сохранить толерантность, потеряв точку на рынке из-за демпинга в соседних «кавказских» или «азиатских» ларьках, особенно если вы житель депрессивного городка где-нибудь в Нечерноземье.
Так и появляются «проблемы в межнациональных отношениях», которые тиражируются потом в тысячах семей.
Это никакой не национализм: в западной науке есть огромный корпус текстов, посвященный специфике этнического предпринимательства, экономической и социальной активности. Об этом писали даже такие звезды, как Дарон Асемоглу из MIT. Вот его с коллегами труд о том, как масштабы Холокоста повлияли на экономические и политические процессы в городах и регионах бывшего Советского Союза: чем больше евреев в конкретной области было уничтожено, тем хуже развивалась там экономика и тем больше голосов получали там на выборах кандидаты от коммунистов после развала СССР. Или еще — навскидку — работа о том, что гастарбайтеры в Германии проявляют в два раза большую склонность к предпринимательству, чем этнические немцы.
Такого рода исследования есть и в России, например, у Татьяны Нефедовой — в частности, о том, что на уровень развития сельского хозяйства в разных областях влияет, в том числе, и этнический состав населения. Для Поволжья это звучит примерно так: чем больше татар, тем лучше деревня, чем больше русских — тем хуже.
Но в России такие исследования мало представлены как в научном, так и общественном дискурсе. Серьезно обсуждать проблемы такого рода не принято. Власти также не обращают (или отлично делают вид, что не обращают) никакого внимания на сложность и многофакторность межнациональных отношений в России, ограничиваясь в основном ритуальными и, по большому счету, бесполезными действиями.
Распутывать клубок межэтнических противоречий нужно долго и кропотливо. Понятно, что начинать нужно с правоприменения — юридически безупречного разбора любых, в том числе и экономических, конфликтов между представителями разных национальностей. Это, по крайней мере, уменьшит количество затаенных обид и снизит градус неприятия друг друга.
Дальнейшая программа действий — экономических, социальных, культурных — требует серьезного обсуждения с участием специалистов. Пример Европы показал, что многие обычные инструменты интеграции различных этносов и культурных групп не работают. Но, по крайней мере, надо честно признать: никакие учебники и гранты тут уже не помогут. Если ограничиться только ими, никакая национальная политика вскоре может уже и не понадобиться.