Два года назад, встречаясь со Стивом Джобсом, президент Обама спросил его: «Что надо сделать, чтобы iPhone собирались в Америке?» «Ничего, — ответил тот, — эти рабочие места уже сюда не вернутся». Когда новый руководитель Apple Тим Кук объявил недавно, что вложит $100 млн в производство компьютеров компании в США, любители индустриализации обрадовались. Однако теперь они все больше боятся, что возвращение заводов не создаст новых рабочих мест для людей. На сборке будут трудиться роботы.
Пока в России сошли на нет даже вялые разговоры о создании 25 млн высокотехнологичных рабочих мест — за явной невыполнимостью задачи в существующей институциональной среде, в США вовсю обсуждают их возможное исчезновение.
Главный, кажется, вопрос американской повестки дня формулируется так: вызовет ли роботизация экономики резкий всплеск безработицы и стремительный рост имущественного расслоения.
Пессимисты — во главе с нобелевским лауреатом по экономике Полом Кругманом — уверяют, что в результате роботизации все большую долю в доходах будут получать владельцы капитала, а не рабочие. Влиятельный публицист признает, что его логика отдает «старомодным марксизмом», но оговаривается, что это не мешает задуматься о неприятных последствиях прогресса уже сейчас.
На самом деле подобные опасения имеют еще более долгую историю. В классических «Началах политической экономии и налогообложения» Давида Рикардо (1817 год; Маркс родился годом позже) есть отдельная глава про механизацию, которую можно цитировать и сегодня практически без изменений. Именно там постулируется впервые, что механизация приводит одновременно и к росту прибыли капиталиста, и к сокращению фонда оплаты труда. Последующие два столетия дали массу примеров того, как это происходит.
Когда Есенин писал в 1920 году, что «живых коней победила стальная конница», это уже было правдой, если не в отсталом СССР, то в развитой Британии. Поголовье рабочих лошадей в Англии сократилось в первой четверти прошлого века почти в два раза. Очень скоро прелести механизации ощутили на себе американские сельскохозяйственные рабочие. О результатах этого процесса — самый пронзительный текст Великой депрессии «Гроздья гнева» Джона Стейнбека. «…Трактор делает сразу два дела: он вспахивает землю и выкорчевывает с этой земли нас. Между таким трактором и танком разница небольшая. И тот и другой гонят перед собой людей, охваченных страхом…»
Похожие эмоции можно прочитать в появившихся в прошлом году — после того как Amazon купила за $750 млн крупного производителя складских роботов — рассказах рабочих компании. От них начали требовать механизированной эффективности труда, фактически им приходилось конкурировать с роботами. Amazon, сама прекрасно понимающая, к чему идет дело, готова переучивать рабочих, но процесс этот не обещает быть безболезненным.
В разговоре, который длится уже 200 лет, диалоги расписаны заранее, и мы уже знаем, что победа в конечном счете останется за оптимистами.
Возросшая производительность труда с лихвой компенсирует проблемы переходного периода и даст новый импульс роста стагнирующей мировой экономике.
Проблемы перераспределения доходов решаются какими угодно способами, но только не луддитскими (с этим, естественно, не спорит и Кругман). Технологические перемены — к лучшему.
Нынешний уровень жизни несравним с тем, что был 100 лет назад. Беды, вызванные новым витком прогресса, предсказуемы — и их нужно предупреждать. Но если из прошлого можно извлечь уроки для среднесрочного будущего, то вот самый очевидный: не нужно в XXI веке заниматься реиндустриализацией, о которой мечтают и Обама, и Путин. Не надо заставлять людей есть гроздья гнева. Промышленные роботы не подчиняются первому закону робототехники, они могут причинить вред человеку.