Конец сомнениям и разнотолкам. «Правительство наконец определилось с антикризисным планом!» – трубят информационные агентства. Несмотря на засекречивание отчета о результатах исполнения прошлогоднего аналогичного плана, правительство в первый день весны продемонстрировало полную прозрачность и опубликовало «план действий, направленных на обеспечение устойчивости социально-экономического развития Российской Федерации». Правда, по сравнению с прошлогодним планом (недовыполненным), он ужался более чем в три с половиной раза, до 680 млрд рублей. Зато он содержит аж 120 пунктов, предусматривая не только собственно антикризисные мероприятия по поддержке населения (11), ключевых отраслей народного хозяйства (24), несырьевого экспорта, перспективных технологий, а также малого-и-среднего бизнеса (6+3+4 пункта) но и гораздо более развернутую часть, которая посвящена «реализации структурных мер, направленных на диверсификацию экономики и создание условий для выхода на траекторию устойчивого экономического роста» (72 пункта).
Что же представляет собой антикризисный план?
На сегодняшний день это сведенные воедино бюджетные и внебюджетные меры, мало-мальски выходящие за рамки стандартных действий государства по обеспечению функционирования экономики и социальной сферы. Новизна подхода заключается главным образом в том, что плюс к уже утвержденным бюджетным ассигнованиям в плане содержатся шаги, в принципе не требующие денег (те самые структурные меры), а также мероприятия, объем и источники финансирования для которых должны быть определены по итогам исполнения бюджета в первом полугодии. Иными словами, речь идет в том числе о наборе благих намерений, которые могут как реализоваться (в случае нахождения таких источников и проявления политической воли), так и не реализоваться.
У этой инновации могут быть два объяснения: либо мы имеем дело с первым из известных человечеству антикризисных планов, в неисполнении значительной части которого его авторы не видят ничего страшного (в противном случае какое-никакое финансирование, пожалуй, было бы изначально предусмотрено). Либо в здании на Краснопресненской набережной, несмотря на очевидное наступление времен «тощих», упорно продолжают мыслить в категориях бюджетной конструкции условно утвержденных доходов, изобретенной в эпоху «тучных нулевых». Эта оптимистическая идеология допускает лишь один возможный вариант отклонения реальных поступлений от плановых показателей – в сторону превышения и, соответственно, может предусматривать приятные хлопоты по дележу дополнительных доходов (в просторечии – «допов»), но никак не болезненное урезание их базового объема. Особенно цинично выглядит то, что к условно утвержденным «антикризисным» расходам 2016 года в том числе отнесена предусмотренная законом индексация пенсий и других социальных пособий, которая теперь не только ставится в зависимость от (прямо скажем, не слишком вероятной) материализации «допов», но и преподносится как некое благо, даруемое людям сверху.
Тем не менее в плане почти никто не забыт, всем сестрам по серьгам: ВЭБу и селу, ЖКХ и инновациям, ипотеке и аптеке, аж мельтешит в глазах. Для оценки сравнительной финансовой значимости запланированных на 2016 год действий правительства можно применить такой простой критерий, как стоимость в годовом выражении российской военной операции в Сирии, которая, по словам пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, «незначительна для бюджета». Если опираться на консервативные экспертные оценки годовой стоимости этой операции в $1 млрд, то из всех мероприятий плана данному незамысловатому критерию отвечают лишь два: вынужденная бюджетная подпитка регионов, которые не в состоянии свести концы с концами (310 млрд рублей), а также поддержка автопрома (88,59 млрд рублей).
Все остальное заметно уступает сирийской операции в объеме финансирования и, стало быть, заведомо не является сколько-нибудь "значительным".
Получается, что подавляющее большинство перечисленных и не слишком крупных по своему значению мер не обеспечено не только гарантированным финансированием, но и первоочередным вниманием чиновников, поскольку речь идет либо о чисто техническом исполнении или продлении действия ранее принятых решений, либо о чем-то кочующем из плана в план с постоянством, достойным лучшего применения, но без особых шансов на реализацию (подобно давно вызывающему оскомину «сокращению контрольных проверок»).
Таким образом, «антикризисный план» таковым на самом деле не является, а представляет собой перечень плохо связанных между собой разношерстных и разнокалиберных мероприятий.
Нет спору, он содержит, помимо прочего, важные и нужные меры, заслуживающие реализации. Но главная проблема состоит, пожалуй, в том, что все эти меры, даже будучи в полной мере и наилучшем виде осуществленными, не способны дать должного результата – без единого замысла, без системного эффекта, без понимания фундаментальных причин кризиса, а также того, за счет чего правительство намерено их устранять и какие первоочередные задачи для этого будут решаться. Ничего подобного даже самый внимательный читатель на 60 страницах плана обнаружить не в состоянии: по его изучении создается устойчивое впечатление, что проводившаяся доселе экономическая политика практически идеальна, а кризис наступил в результате неудачного совпадения внешних факторов и сам собой растворится как по мановению волшебной палочки, стоит лишь ценам на нефть вернуться на «справедливые» уровни.
Правительственный пресс-релиз от 1 марта прочит выход экономики благодаря реализации структурных мер плана на траекторию устойчивого роста «в среднесрочной перспективе». В правительстве, конечно, в курсе, что «среднесрочная перспектива», согласно федеральному закону «О стратегическом планировании в Российской Федерации», - это период от трех до шести лет. Спасибо за откровенность: стало быть, победные реляции о преодолении рецессии преждевременны, и как минимум до 2019 года (а то и до 2022-го) ждать этого не приходится.
А пока нужно просто «перетоптаться». Вот в этом-то и заключается вся идеология антикризисного плана-2016.