Судя по всему, мы попали в классический замкнутый круг. Главным способом стимулирования буксующей экономики правительству видятся «стратегические проекты», то есть увеличение государственных инвестиций. Стало быть, необходимо наращивание или по меньшей мере неснижение соответствующих бюджетных расходов. На фоне уже заявленной эскалации социальных и оборонно-правоохранительных обязательств это требует постоянного повышения доходов государства. Бюджет текущего года в условиях стагнации вытягивают лишь нефтяная конъюнктура и инфляционно-девальвационный бонус, но ни то ни другое признать устойчивым источником поступлений нельзя.
В будущем разрыв между растущими финансовыми потребностями и имеющимися у государства ресурсами обречен на резкое увеличение.
«Временно» прибегнуть к дефицитному финансированию тоже не выход. Как и ожидалось, бурные дебаты о судьбе «бюджетного правила», как по мановению волшебной палочки, прекратились, поскольку стало очевидно, что, несмотря на мизерный по мировым меркам размер нашего государственного долга (порядка 10% ВВП) и кажущееся обилие госсобственности на продажу, сколько-нибудь крупный бюджетный дефицит в суровой посткрымской реальности финансировать по большому счету нечем — ни внутри страны, ни вне ее.
И вот в верхах впервые за много лет всерьез заговорили о необходимости повышения налогов: то ли регионам будет разрешено вводить налог с продаж, то ли увеличатся ставки НДС и/или НДФЛ.
Однако предлагаемые шаги представляют собой не продукт перспективного мышления, а скорее конвульсивную реакцию на обстоятельства без попытки их как-то проанализировать и рассмотреть возможные альтернативы.
Во-первых, совместимо ли повышение налогов с желаемым возобновлением экономического роста?
Разумеется, увеличение налоговых ставок, мягко говоря, экономическому росту не благоприятствует. Во всяком случае МВФ рекомендует государствам, нуждающимся в увеличении доходов, сначала подумать о расширении налоговой базы (в частности, отмене всяческих льгот и изъятий) или изменении структуры налогообложения и только затем при необходимости повышать ставки.
Не исключено, что разговор о повышении ставок означает признание неспособности правительства отменить наиболее весомые налоговые льготы, за которыми стоят влиятельные интересы.
Но если уже состоявшийся рост налогов для бизнеса просто неприятен, то их нависающее над экономикой повышение в будущем может оказаться гораздо хуже, поскольку подрывает уверенность в завтрашнем дне, а, стало быть, столь нужные нам инвестиции.
Во-вторых, есть ли какие-то иные варианты покрытия фискального разрыва, помимо увеличения налогов?
Разумеется, есть. Заметим, что те страны, которые повышали в последние годы налоги, делали это в основном вынужденно по причине больших дефицитов на фоне опасного уровня госдолга. Очевидно, что это не наш случай; действительно, в этом списке практически нет нефтедобывающих государств.
Главным направлением фискальной политики должно стать сокращение раздутых и неэффективных государственных расходов, это куда более рациональный подход. Как свидетельствует ряд исследований, для таких сокращений есть изрядный потенциал; влияние подобных расходов на ВВП может быть не просто нулевым, а даже отрицательным. Поэтому в нынешних условиях можно и нужно провести глубокое преобразование расходной части бюджета, которое как минимум меньше повредит развитию, чем повышение налогов.
Кроме того, не слишком ли расточительно повышать налоговое бремя, притом что ранее уплаченные налоги и пошлины в виде бюджетных кубышек — Резервного фонда и Фонда национального благосостояния — вложены в зарубежные госбумаги под близкие к нулю ставки процента и не используется в отечественной экономике? Да, после финансового кризиса 2007-2009 годов бюджетные фонды приобрели почти сакральный статус. Между тем их роль в преодолении трудностей того периода обычно преувеличивается, а наполнение заметно пострадало не только из-за кризиса, но и за счет укрепления рубля в реальном выражении к корзине валют (примерно на 60% с начала 2003 года по осень 2013-го). Речь здесь, разумеется, идет не о расходовании накопленных средств, а о хорошей возможности по-новому взглянуть на внутренние противоречия в давно устаревшей конструкции, не дающей никаких гарантий от потрясений и лишь создающей иллюзию защищенности.
Наконец, даст ли повышение налогов ожидаемый фискальный эффект?
Проблема в том, что предполагаемый налоговый «маневр» ровным счетом ничего не меняет в идеологии и конструкции отечественной фискальной системы, которая, несмотря на все новомодные программные и онлайновые «примочки», по сути своей остается архаичной. Так, предоставление регионам права вводить налог с продаж не поможет обеспечить сбалансированность субфедеральных бюджетов. И не потому что недостаточно по размеру, а из-за полного разрушения принципов бюджетного федерализма, понимаемого как сочетание самостоятельности и ответственности. Губернаторы неоднократно убеждались на собственном опыте, что главное — это выполнять команды сверху, тогда все огрехи будут покрыты центром, а инициатива, напротив, совершенно не приветствуется и даже наказуема. Заинтересованности в достижении бюджетной сбалансированности у самих субъектов федерации нет — неслучайно число регионов-доноров сегодня меньше, чем даже в кризисном 1998 году.
Механистичное повышение НДС или НДФЛ тоже не принесет пользы, даже дополнительные доходы тут не гарантированы.
Ведь для того чтобы быть принятым обществом, увеличение налогового бремени на бизнес и граждан должно сопровождаться наращиванием объема и/или повышением качества предоставляемых государством услуг. При общей деградации и сворачивании социальной сети, сокращении доли расходов на образование, здравоохранение и экономическое развитие в федеральном бюджете и хроническом дефиците бюджетов региональных ожидать этого не приходится. Потому неизбежен увод бизнеса и личных доходов в тень, какие бы жесткие карательные меры параллельно ни принимались.
Вот и выводы экспертов МВФ свидетельствуют, что, хотя совокупная фискальная нагрузка в России на фоне государств с сопоставимым уровнем социально-экономического развития не столь высока (примерно 35% от ВВП), возможности для повышения налогов серьезно ограничены. Россия почти так же близка к теоретическому пределу увеличения налогового бремени, как и развитые страны Западной Европы, собирающие в виде налогов свыше 40% ВВП (Франция, Бельгия и др.). Неоднократный перенос полноформатного вступления в действие единого налога на недвижимость физических лиц (последний раз осенью прошлого года) не случаен: к решениям о повышении налогов в Кремле до сих пор были не готовы.
Но теперь это уже не так важно. Многолетняя разбалансированная экономическая политика российских властей рано или поздно должна была принести соответствующие плоды. И вот наконец они созрели: нам предстоит выбор между двух больших зол — устойчивой стагнации и хронического фискального дефицита.
Не исключено, правда, что мы выберем оба одновременно.