Сразу несколько интеллектуалов, приближенных к власти или встроенных в нее, намекнули на то, что крымский кризис открывает окно возможностей — чуть ли не для либеральных реформ. «Новая легитимность» российского руководства, связанная со счастливым обретением Крыма, утверждает Сергей Караганов, означает начало «нового раунда реформ, включая ударную либерализацию условий для малого и среднего бизнеса, создание независимых судов, эффективно защищающих частную собственность, жесточайшую борьбу с коррупцией, вложения в образование, молодежь, упор на улучшение качества человеческого капитала нации, определяющего конкурентоспособность стран и обществ в мире». «Крым — это вызов, — говорит Владимир Мау, — Это вызов и политической системе, и экономической системе. В принципе, опыт российской истории свидетельствует, что эпоха вызовов иногда приводит к позитивным результатам. Эпоха, когда вызовов нет и все благостно, как правило, ведет к застою и деградации нашей системы». Примерно в том же духе высказывался и Игорь Шувалов.
По необъяснимым причинам по-муссолиниевски энергичный марш России к положению осажденной крепости с соответствующей психологией ее жителей, считается возможной отправной точкой новых реформ, либерального прорыва, чтобы не сказать Big Bang’а.
Правда, некоторая логика в таком допущении все-таки просматривается. Описывается она формулой «пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Пока не развалится «до основанья» СССР, экономические реформы не начнутся. Пока не кончится нефть, путинский государственный капитализм будет управляться вручную и продолжит сжирать оставшиеся в живых оазисы рыночной экономики. Дополнительные экономические проблемы, которые создает Крым, да еще на фоне стагфляции, действительно вызов. И решить эти проблемы можно, только продолжив либеральные реформы. Значит, они возможны.
Логично? Нисколько.
Попытка либерального прорыва-2000 (программа Германа Грефа) была остановлена в 2003-м арестом Михаила Ходорковского, как косыгинские реформы захлебнулись в августе 1968-го с вторжением советских танков в Прагу. Из Путина не то что Пиночета не получилось – из него не вышел Франко, при котором правительству технократов, начиная с конца 1950-х, удалось кое-что сделать для рационализации экономической политики и обрести благосклонность международных финансовых организаций.
В последовательно огосударствляемой и деинституционализируемой экономике, в стране, где эклектичная «патриотическая» фьюжн-идеология («туземное — значит отличное») начинает определять внутреннюю политику, внешнюю политику, экономическую политику, никакие реформы невозможны. Они противоречат смыслу всего, что делается властью. И даже если с экономикой станет совсем плохо, ответом власти окажется не либерализация, а, напротив, государственный активизм при исчезающих активах.
Реформы проводятся и в принципе возможны в открытой экономике, а российская экономика стремительно закрывается, и даже те проекты, которые можно было бы счесть реформаторскими, — вроде укрепления финансового рынка, собственной биржи, становясь «патриотическими», теряют энергию. Экономика не сталинская «шарашка» — в закрытой системе она не работает.
Соучастие системных либералов в политике Путина сводится отнюдь не к реформам, а к минимизации экономического ущерба от огосударствления экономики и квазиимперской экспансии, на которую нет ресурсов, и не только финансовых.
Знания и опыт тех же Силуанова, Улюкаева, Набиуллиной можно было бы использовать в мирных целях, а не для разгребания последствий новой холодной войны.
Проводимая политика – популистская, слишком завязанная на электоральные рейтинги и выборы, ее адресат — бюджето- и социально-зависимые категории населения, а реформы — это политика антипопулистская.
Наконец, элиты должны хотеть реформ. А они парализованы страхом и ведут себя конформистски. Собственно, политический аутотренинг в виде рассуждений о возможности прорыва — проявление того же конформизма, хорошая мина при плохой игре, самовозбуждение иллюзий при отсутствии даже такого скромного фона, как медведевская модернизация.
А почему бы им не вести себя конформистски — все видели декларации о доходах представителей элиты? Их же все устраивает. При таких декларациях можно быть несогласным с присоединением Крыма, но только у себя на кухне (или как там называется в гостевых домиках и помещениях для охраны место, где принимают пищу вместе с «Белугой» и развязывают языки).
Как сказал один умный человек: «Они хотели оставить детям страну, а оставили деньги».
Какие уж тут реформы… Один только пузырь на рынке идей, который лопнет, даже толком не надувшись. Если это и Big Bang, то только в плохом смысле — не прорыв, а взрыв.