Богатство избранных: почему российские миллиардеры не помогают бедным
В прошлом году наш благотворительный фонд учредил небольшое консалтинговое агентство, которое занимается развитием социальной ответственности и корпоративного волонтерства, а также помогает бизнесу в создании стратегий устойчивого развития. Сами мы никогда бы не начали заниматься этим видом бизнеса, если бы не постоянные запросы от российских компаний, которые мечтают о славе иностранных коллег. Буквально раз в неделю к нам в фонд приходила какая-то компания, которая спрашивала нас, «как правильно заниматься благотворительностью». Проблема заключается в том, что ни одна из этих компаний не была готова услышать ответ на свой вопрос.
Потерпев несколько раз неудачу в попытках внедрения социальных программ и инновационных моделей управления, мы столкнулись с тотальным непониманием клиентами основ благотворительной и социальной деятельности применительно к бизнесу.
Главная стигма, с которой нам приходится бороться в своей работе, — непонимание того, что благотворительность для бизнеса — это лишь один из дополнительных инструментов получения прибыли, создания более устойчивой модели существования компании, налаживания долгосрочных отношений с ключевыми стейкхолдерами, а вовсе не бесцельная трата денег.
Приведу пример подобного непонимания, с которым пришлось столкнуться лично мне: крупная авиакомпания жертвует деньги на строительство детской площадки. Насколько это увеличило продажи билетов? Как эта площадка относится к деятельности авиакомпании, к ее сотрудникам, ключевому региону присутствия? Эти вопросы никто даже не пытался задавать перед тем, как выделить средства на благотворительную акцию.
Таких примеров тысячи по всей стране. Благотворительность в подавляющем числе случаев до сих пор воспринимается бизнесом как расходование личных средств и не подразумевает получения никакой прибыли вовсе. В плену этих стереотипов, разумеется, находятся не только компании, но их владельцы — отечественные миллиардеры, число которых с каждым годом все растет и растет.
При этом ни нового Билла Гейтса (крупнейшего филантропа современности), ни нового Марка Цукерберга, ни нового Уоррена Баффета в России так и не появилось. Почему?
Причин сразу несколько. Во-первых, не верят и не относятся серьезно. Не верят в то, что хоть сколько-нибудь серьезные проблемы может решить общество. Непреодолимая пропасть между обычным человеком и обычным миллиардером чаще всего создает у последнего ощущение, что общество не способно на самоорганизацию, не способно на самостоятельное решение социальных проблем, не говоря о том, что и сами эти проблемы обычному миллиардеру чаще всего неизвестны и неинтересны.
Особенно часто подобный подход встречается у миллиардеров, сколотивших свое состояние в девяностые годы, которых судьба вознесла на небо и сделала чуть ли не полубогами. Они привыкли решать все проблемы, либо заливая их деньгами, либо при помощи политического влияния. А благотворительность — это долгосрочные программы, в которые не только надо вкладываться по полной, но и ждать результата и отдачи от них зачастую приходится годами. Никто не любит ждать, особенно, когда ты привык, что любая проблема решается по первому твоему повелению.
И это вторая проблема. В декабре 2017 года один очень богатый человек, отвечая мне на вопрос о своих планах, сказал, что не знает, что будет с его бизнесом в январе 2018-го, не говоря уже о планах на пять лет или десять лет. Отсутствие долгосрочных стратегий развития стало уже частью национального менталитета. И мы сейчас не говорим о декларируемых стратегиях, мы говорим о реальности. Если зарабатывать, то сразу; если вкладывать в проекты, то на короткий срок. Наличием серьезной, эффективной и долгосрочной социальной или благотворительной программы могут сегодня похвастаться единицы из отечественных миллиардеров. Тут надо отметить, что, конечно же, положительные примеры есть, не стоит думать, что мы уж совсем «на льдине» посреди океана. Фонды и проекты Владимира Потанина, Рубена Варданяна, Михаила Прохорова, Геннадия Тимченко, Вагита Алекперова, Сергея Галицкого могут служить положительным примером для большинства и показывают их заинтересованность в развитии собственной страны. Но в действительности же большинство миллиардеров совсем не стремятся и не выстраивают долгосрочных благотворительных программ.
Как минимум два долларовых миллиардера, одного из которых я консультировал, в личном общении прямо заявили мне, что благотворительность их не интересует, что они сами будут жертвовать деньги кому-то, кого им жалко. Чаще всего речь идет о близких и знакомых.
В некоторых случаях это приводит к тому, что человек, который мог бы победить глобальные проблемы, терзающие человечество тысячелетиями, точечно тратит свои деньги на помощь десяткам людей, не привнося никаких системных изменений в этот мир. Чаще всего это результат их уверенности в том, что ни стратегия, ни программа, ни помощники им в этом не нужны и что они сами способны распорядиться своим состоянием.
И это третья проблема. Да, это тоже особенности нашего менталитета. Наши олигархи привыкли и, наверное, совершенно справедливо к тому, что все рассматривают их исключительно как денежный мешок и что каждый, кто с ними входит в контакт, будет просить денег. Когда я впервые познакомился с Игорем Рыбаковым, наш разговор продлился примерно две с половиной минуты, за которые Рыбаков коротко спросил меня о том, чем я занимаюсь, чем занимается наш фонд, и закончил вопросом: что вы, собственно, от меня хотите. Признаюсь, я никогда так коротко не рассказывал о своей работе, ни одну из фраз я так и не смог довести до конца, потому что Игорь практически сразу задавал новый вопрос, стремясь поскорее закончить наш разговор. Проблема той встречи была в том, что мне от Рыбакова не нужно было ничего. Это я пришел к нему, чтобы познакомиться и предложить помощь в работе, потому что во многом цели и задачи наших фондов совпадают, а наши личные взгляды на развитие современной филантропии совпадают почти во всем. Никогда не видел такого изменения в людях прежде, потому что в момент, когда стало ясно, что денег нашему фонду от «Рыбаков Фонда» не нужно, разговор поменял свой вектор на 180º и продлился еще пару часов, после которых мы расстались добрыми товарищами и единомышленниками.
Еще одна из проблем, с которой приходится сталкиваться нашим олигархам, называется административный ресурс. Очень часто благотворительная и социальная деятельность «спускается сверху» (все мы помним фразу президента о том, что Роману Аркадьевичу придется раскошелиться на постройку какого-то объекта) или же, наоборот, весь смысл в том, чтобы наверху ее заметили (уже ставший хрестоматийным пример с коллекцией яиц Фаберже, которую Виктор Вексельберг выставил в Шуваловском дворце). И если первое вообще не имеет отношения к благотворительности, то второе можно рассматривать как GR, и в целом в этом ничего плохого нет, но сами владельцы заводов, газет и пароходов считают свою социальную миссию на этом выполненной и особенно не сосредотачиваются на проектах, способных решать реальные социальные проблемы в стране.
Но главное, на мой взгляд, что мешает нашему олигархическому сословию успешно и эффективно заниматься благотворительностью, — это отсутствие страсти. Всех великих филантропов объединяет одно — страсть к тому, чем они занимаются. Азарт, с которым они подходят к решению глобальных социальных проблемы. Вообще этот азарт в борьбе с мировым злом, глобальными недугами и ветряными мельницами — один из самых сильных стимулом в природе, который способен мотивировать людей на то, чтобы двигать горы и решать проблемы, которые на первый взгляд не имеют решения вовсе. Примеры подобного страстного отношения в России можно пересчитать по пальцам одной руки. Тут, конечно, сразу на ум приходят Сергей Галицкий с его футбольной академией и стадионом или Вадим Мошкович с его мегапроектом школы «Летово».
Но для того чтобы открыто заявлять о своей страсти, чтобы следовать за ней публично, необходимо сделать очень трудный для большинства миллиардеров шаг через пропасть, отделяющую каждого из них от основной части населения нашей страны, показать себя как человека, рассказать о своих чувствах, мечтах и стремлениях. А это, увы, в нашем менталитете считается проявлением слабости, которую эти люди себе позволить не могут.