Новый богатейший: как инвестор Рамзи Мусаллам заработал состояние, спасая компанию

Десятого сентября 2012 года Рамзи Мусаллам вернулся к своему столу после похода в уборную и обнаружил, что его ассистентка сильно взволнована. Она сообщила, что звонили по поводу его босса, Роберта МакКеона. Он только что покончил с собой в особняке на юге Коннектикута в возрасте 58 лет.

Мусаллам запрыгнул в автомобиль и помчался по трассе I-95 в город Дариен в штате Коннектикут. Он был близок с МакКеоном и знал, что у босса были проблемы с психическим здоровьем. Но Мусаллам не ожидал, что МакКеон покончит с собой. Он был сильным. МакКеон проделал путь с улиц Бронкса, где его отец работал курьером в Drake’s Cakes, чтобы прокормить семерых детей, до верхних эшелонов мира финансов. Мусаллам был потрясен.

«Это был страшный удар, — говорит Мусаллам. — Мы работали вместе со дня нашего знакомства. Это было тяжело. Я никогда не испытывал ничего подобного».

В то время как американская мечта МакКеона превратилась в кошмар, мечта Мусаллама вот-вот должна была взлететь. Он вернулся в офис, чтобы разработать план спасения Veritas Capital, частной инвестиционной компании, которую МакКеон основал в 1992 году.

Мусаллам пришел в компанию в 1998 году и был вторым по значимости топ-менеджером Veritas. На следующее утро после самоубийства МакКеона Мусаллам начал серию экстренных встреч с инвесторами компании. Смерть МакКеона означала, что они внезапно получили право отказаться от своих обязательств по финансированию сделок Veritas. Однако Мусаллам убедил их сделать ставку на него. Он также заключил с семьей МакКеона сделку, по условиям которой ему перешла большая часть мажоритарного пакета в Veritas. Впоследствии эта поспешная сделка привела к ухудшению отношений (и судебному иску) между Мусалламом и семьей МакКеона. 

Однако эти маневры заложили фундамент для ошеломительного успеха на Уолл-стрит. Активы Veritas Capital выросли с $2 млрд в 2012 году до $36 млрд сегодня, а ее фонды достигли доходности в 31%. Фонды понесли убытки только в одном проекте (инвестиция в компанию по производству солнечных батарей в Нью-Мехико), и с тех пор, как Мусаллам встал во главе компании, Veritas выплатила инвесторам $12 млрд. В 53 года Мусаллам владеет состоянием в $4 млрд, что позволило ему в этом году впервые попасть в рейтинг Forbes 400 (281-е место).

Мусаллам добился таких результатов, сфокусировав свое внимание на технологических компаниях, которые работают в секторах, где доминирует правительство США, в частности, в обороне, здравоохранении и образовании. Америка ежегодно тратит $6,8 трлн и обладает огромными регуляторными полномочиями, что дает ей беспрецедентную власть на этих рынках. Многие инвестиционные фирмы стараются не делать вложения в секторах, где выражено влияние государства, тогда как стратегия Мусаллама основана на понимании того, какие следующие шаги предпримет самый могущественный игрок мировой экономики.

«Я и компания следуем за правительством по пятам, потому что оно находится в авангарде всех сложностей и проблем, с которыми мы сталкиваемся, — говорит Мусаллам, сидя в своем кабинете на Манхэттене с панорамными видами на Центральный парк. — Эти рынки находятся под влиянием правительства, и понимание того, что именно правительство думает об этих рынках, позволяет нам понять, куда лучше инвестировать».

Формула сработала. В январе Veritas заняла четвертое место в рейтинге самых успешных фирм инвестиционного сектора HEC–Dow Jones, обогнав таких крупных игроков, как Thoma Bravo, Vista Equity Partners и Clayton, Dubilier & Rice.

Несмотря на свой успех в Вашингтоне и на Уолл-стрит, Мусаллам избегает публичности. Он редко общается с журналистами. Мусаллам — один из немногих финансистов, у которых есть допуск к государственной тайне.

«В мире инвестиций есть очень известные люди. Рамзи не таков. Он сдержан, но чрезвычайно эффективен, — говорит Дэвид Соломон, генеральный директор Goldman Sachs. — Он незаметно создал очень ценный бизнес на стыке регулируемых государством рынков и технологий, а это редкость для инвестиционных фирм».

Отец Рамзи, рожденный в Иерусалиме палестинский христианин Самих Мусаллам, приехал в Нью-Йорк в конце 1950 года, вскоре после первой арабо-израильской войны в 1948 году. В первую же ночь у него украли все вещи. Он не сдался и позднее получил диплом в области гражданского строительства в Университете Миссури, а затем обосновался — и преуспел — в городе Эффингхем в штате Иллинойс. К середине 1960-х годов Самих, успешный специалист, вернулся на Ближний Восток. Его второй сын, Рамзи, родился в 1968 году в Аммане, столице Иордании.

Самих Мусаллам работал в инженерном корпусе армии США и постоянно переезжал вместе с семьей. Юность Рамзи прошла в развивающихся странах, таких как Саудовская Аравия и Танзания. «Мы были буквально в глуши: там не было ничего, ни деревни, ничего, — вспоминает Мусаллам о проведенных в Африке годах. — Мы учились на дому и проходили заочные курсы. Никаких планшетов не было. Мы выполняли задание, и мама отправляла его по почте».

Мусаллам говорит, что это был интенсивный курс по построению отношений с людьми из разных культур, который научил его чуткости и стойкости. Однажды его семью держали под прицелом в Танзании, в другой раз ограбили на проселочной дороге. «Я думал, что это нормально», — говорит он.

К тому времени, как Мусаллам перешел в старшие классы, его семья вернулась в США и обосновалась в Пайн-Брук, штат Нью-Джерси. Он изучал экономику в Колгейтском университете, а в 1990 году начал карьеру как инвестиционный банкир в JPMorgan. Два года спустя он перешел в бутиковую инвестиционную фирму Berkshire Partners. Затем окончил бизнес-школу Университета Чикаго, где сумел попасть на работу в инвестиционную компанию Джея Прицкера, миллиардера, который построил сеть гостиниц Hyatt. После выпуска в 1998 году Мусаллам отправился в Нью-Йорк, где его нанял Роберт МакКеон.

Шесть лет назад МакКеон основал Veritas Capital после того, как покинул Wasserstein Perella & Co., ведущий инвестиционный банк, одним из основателей которого был Брюс Вассерштейн, вошедший в историю благодаря статье Forbes 1989 года «Повышай ставки, Брюс» («Bid ’em Up Bruce»), где описывалось, как клиентов фирмы часто убеждали переплачивать. МакКеон управлял успешным инвестиционным подразделением банка, и ему надоело отдавать большую часть прибыли Вассерштейну.

В Veritas МакКеон владел мажоритарным пакетом и привлекал средства за каждую сделку от сети CEO, в числе которых были Джордж Келлер из Chevron и Гарольд Полинг из Ford. Его единственным партнером был Томас Кэмпбелл, еще один банкир, который ушел вместе с ним из Wasserstein Perella, чтобы основать Veritas. МакКеон выгнал его из компании в 2007 году.

Мусаллам заставил МакКеона двигаться в новых направлениях. Во-первых, он убедил его выйти за пределы прежнего подхода с комиссиями за каждую сделку и привлекать капитал от институциональных инвесторов, что позволяло обеспечить себя средствами на долгие годы. Это давало им гибкость и помогало развивать бизнес. Во-вторых, Мусаллам понял, что среди военных подрядчиков найдется много желающих работать с госконтрактами. Начав с покупки PEI Electronics, производителя военного оборудования из Хантсвилла, штат Алабама, Veritas создала компанию, которая в 2002 году вышла на Нью-Йоркскую фондовую биржу под названием Integrated Defense Technologies. Сделки в области обороны стали основой существования Veritas. Когда какая-то компания казалась особенно перспективной, МакКеон следовал примеру Брюса Вассерштейна и забирал себе большую часть прибыли. Он лично заработал $350 млн только на DynCorp, военном подрядчике, который был продан в 2010 году.

Смерть МакКеона дала инвесторам право перестать финансировать новые сделки. Если бы достаточное число инвесторов решило уйти, компания перестала бы существовать. У Мусаллама было шесть месяцев до того, как они воспользовались бы этой возможностью. «Я не испытывал стресс, — говорит Мусаллам. — Я был очень сосредоточен, потому что в глубине души знал, что нам представилась невероятная возможность».

Он путешествовал по Америке и встречался с инвесторами Veritas. В конце концов ему удалось убедить их остаться с ним и его командой — отчасти благодаря снижению комиссий Veritas. «Это было беспрецедентно, — говорит Мусаллам. — Мы получили 100%-ное одобрение абсолютно всех наших инвесторов. Никто не верил, что нам это удастся».

В то же время Мусаллам должен был убедить наследственный фонд МакКеона, который находился под управлением одного из его братьев и был создан в интересах его четверых детей, передать ему долю босса в Veritas. Если бы Мусаллам не убедил инвесторов остаться, фирма потерпела бы крах, поэтому его переговорная позиция была достаточно сильной. 

К январю 2013 года семья МакКеона согласилась передать ему долю в Veritas в обмен на 10% от всех продаж, которые совершила бы в будущем управляющая компания. Для Мусаллама это была полная победа: компания продолжала работать, а он становился мажоритарным владельцем и CEO.

«Ему пришлось не только заниматься инвесторами и фирмой, но и пережить потерю близкого человека, и он ни разу не сбился, даже когда ему задавали сложные и личные вопросы, — говорит инвестор Veritas Клаудия Бэрон. — Я подумала, что, если он так ведет себя в стрессовой ситуации, он будет так же вдумчив и честен при совершении сделок».

Мусаллам много лет был увлечен идеей цифровизации медицинских документов. Впервые он задумался о сотрудничестве государственного и частного сектора на стыке здравоохранения и IТ после бесед с Керри Уимсом, который возглавлял программу Medicare в администрации Джорджа Буша. Мусаллам выработал привычку поддерживать связь с людьми вроде Уимса, который распоряжался одной из крупнейших частей бюджета США. Veritas впервые вошла в эту сферу в 2007 году, когда приобрела первую IТ-фирму, предоставлявшую услуги в области здравоохранения. Четыре года спустя она продала эту компанию General Dynamics и получила $350 млн прибыли.

«Система здравоохранения сломана, — говорит Мусаллам. — Я абсолютно уверен, что технологии могут ее улучшить». 

В 2012 году Мусаллам обратился к информационной корпорации Thomson Reuters с предложением купить ее бизнес по предоставлению данных о страховых требованиях и медицинских расходах больницам и страховым компаниям. Мусаллам был уверен, что Veritas нужно всерьез заняться медицинскими данными, и, вложив $465 млн, Veritas смогла приобрести группу за $1,3 млрд с учетом заемного капитала — это была одна из крупнейших сделок компании.

Мусаллам переименовал подразделение Thomson Reuters в Truven Health Analytics и инвестировал $165 млн, чтобы превратить компанию из простого поставщика данных в бизнес, который мог помочь клиентам научиться оказывать более качественные услуги, одновременно сократив издержки. Чтобы ускорить процесс, Truven объединили с разработчиком военно-разведывательного программного обеспечения, которого Veritas приобрела у Lockheed Martin и который уже создал эффективные алгоритмы для анализа данных. «Мы заставляем наши компании сотрудничать, — говорит Мусаллам. — Это не рекомендация, это требование».

Мусаллам переориентировал Truven в сторону публичного сектора. Компания впервые начала продавать свои услуги государственным клиентам, таким как Medicare. В 2016 году IBM приобрела Truven за $2,6 млрд, в результате чего исходные вложения Veritas окупились в 3,2 раза.

Veritas — редкий пример инвестиционной фирмы, которая работает с государством, но не нанимает известных бывших политиков или чиновников. Вместо этого Мусаллам предпочитает полагаться на отношения, которые он выстраивал десятилетиями. Он проводит много времени, сидя на брифингах в созданных военными «центрах сбора и обработки секретной информации» (SCIF), где требуется допуск к государственной тайне и запрещены мобильные телефоны.

«Правительство США — крупнейший инвестор технологического рынка, ему нет равных, его вложения многократно превышают вложения всей венчурной индустрии: десятки различных федеральных ведомств инвестируют в компании напрямую, — говорит Мусаллам. — Многие компании, с которыми мы хорошо знакомы, начали свой путь, сотрудничая с государством. Google, Apple, многие приложения на вашем iPhone... Еще один пример — Tesla, космические компании: они были построены при участии государства в той или иной форме».

Быстро растущая область кибербезопасности — еще одно направление деятельности Veritas. В 2014 году Мусаллам купил обанкротившийся стартап под названием BeyondTrust и вложил в него $145 млн. Под управлением Veritas BeyondTrust увеличила свои расходы на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы на 44% и улучшила продукты, чтобы предотвратить взлом со стороны как недобропорядочных сотрудников, так и мошенников извне. Выручка BeyondTrust росла на 20% в год, и в 2018 году Veritas продала компанию за $755 млн, в результате чего первоначальные вложения окупились в 3,8 раза.

Мусаллам по-прежнему удерживает свои позиции в оборонном секторе. В 2015 году он вложил $845 млн в покупку проблемной авиационной ремонтной компании Standard-Aero у Dubai Aerospace стоимостью $2,1 млрд. На тот момент Мусаллам собрал $1,9 млрд для первого фонда Veritas под своим контролем и отдал большую часть этой суммы за компанию из Скоттсдейла, штат Аризона. Мусаллам хорошо знал аэрокосмическую отрасль, учитывая, что Veritas ранее владела Vertex Aerospace, конкурентом StandardAero.

StandardAero быстро расширялась в Европе и Азии. Разработав способ быстрее ремонтировать реактивные двигатели, компания вскоре получила новые государственные контракты. В 2019 году Мусаллам продал StandardAero компании Carlyle Group за $5,3 млрд, что более чем в три раза превысило первоначальные инвестиции Veritas.

По данным исследовательской компании Preqin, к 2019 году Veritas процветала. В 2020 году нью-йоркская компания Dyal Capital обратилась к Мусалламу с предложением купить долю в его бизнесе. В октябре 2020 года Мусаллам согласился продать Dyal 11,8% Veritas за $725 млн в форме денежных средств и $200 млн в форме займа, что оказалось крайне выгодно для Мусаллама и его партнеров по Veritas, которые получили основную часть прибыли. По итогам сделки Veritas оценили в $6,2 млрд, при этом Мусаллам сохранил контрольный пакет акций.

К сожалению, сделка с Dyal не устроила наследников Роберта МакКеона. В феврале этого года семья подала в суд на Мусаллама за нарушение контракта, утверждая, что заем в $200 млн был предназначен для того, чтобы лишить их права на 10% выручки от любой сделки фирмы, что составляет около $20 млн.

Согласно судебным документам, Мусаллам утверждал, что выполнял условия контракта. «Заем — это не продажа», — заявил он. В сентябре судья Верховного суда Нью-Йорка Дженнифер Шектер согласилась с Мусалламом и прекратила производство по делу.

Пока тянулось разбирательство с семьей МакКеона, Мусаллам работал за столом, на котором стояла большая фотография его отца Самиха, который умер десять лет назад. Она напоминала ему о том, что американская мечта по-прежнему жива и для счастья мало одного лишь богатства.

«Он сделал то, о чем вы слышите и о чем читаете, — доплыл на лодке до Нью-Йорка, — говорит Мусаллам. — Он присматривает за мной».

Перевод Натальи Балабанцевой