Рецепт миллиардера: как самый богатый доктор в мире спасает человечество

Прекрасный летний день. Патрик Синьсян, самый богатый врач в истории человечества, запершись в своей секретной штаб-квартире в Лос-Анджелесе (вход в нее настолько неприметен, что его не замечают водители такси Uber и постоянно проезжают мимо), готов поделиться своими достижениями с родственной душой. Его гость Денни Сэндфорд сколотил состояние $2,8 млрд, продавая кредитки MasterCard с высокой процентной ставкой людям, которых банки сочли бы ненадежными заемщиками. Теперь он переключился на благотворительность и раздает деньги фондам и детским больницам. Он пришел посмотреть систему, которую называют будущим медицины.

Синьсяну есть что показать. Сперва он проводит гостя в экспериментальную больничную палату. Тут есть лоскуток ткани, который измеряет пульс, температуру и кровяное давление пациента, и восьмисантиметровый белый кубик, который он назвал HBox, с помощью которого все медицинские приборы подключаются к компьютерной сети. Другая комната темная, она уставлена компьютерными экранами. Это центр управления, откуда несколько врачей могут следить за здоровьем сотни пациентов, в том числе находящихся дома. Затем хозяин запускает несколько компьютерных программ, которые проверяют, владеют ли врачи передовыми приемами лечения, вплоть до знакомства с последними статьями в научных журналах. Этот набор информационных технологий собран благодаря серии поглощений медицинских компаний на общую сумму $1,3 млрд, преимущественно из собственных средств Синьсяна (№122 в глобальном рейтинге Forbes, в марте 2014 года его состояние оценивалось в $10 млрд).

Больничная революция

Экскурсия потрясла Сэнфорда, который кажется неряшливым рядом с шестидесятидвухлетним Синьсяном, одетым в сшитую по мерке голубую рубашку и костюмные брюки, идеально сидящие на его стройной фигуре. (Он владеет долей баскетбольной команды Los Angeles Lakers и сам регулярно тренируется на баскетбольной площадке во внутреннем дворе своего дома.) «Я думаю, это именно то, что нужно нашему миру, — говорит Сэнфорд. — В моем холдинге 40 больниц и 150 клиник, издержки безумно растут, и отсутствие связей между этими учреждениями — большая проблема, которую надо исправлять». Синьсян поддерживает тему: «Больницам не хватает организации, средств и даже квалификации, чтобы создавать такую информационную инфраструктуру. Честно говоря, я считаю, что за это должно было взяться правительство». Возможно, для пациентов даже лучше, что за это взялся Синьсян. В первую же встречу он договорился с Сэнфордом о том, чтобы применить новую технологию в детской больнице в Финиксе (штат Аризона).

Однако не вполне ясно, за что именно Сэнфорд платит деньги. Если смотреть из-за спины Синьсяна, все выглядит невероятно. Но пока ни один из посторонних специалистов, с которыми я общался, не имел опыта работы со всеми элементами этой системы.

Не существует никакого бизнес-плана. И нет внятной ценовой политики. Все, что имеется сегодня, это обещания Синьсяна.

Он, несомненно, талантлив. Но и склонен к хвастовству — взять хотя бы его имя в «твиттере»: @solvehealthcare. «Маркетинг здесь на три года впереди инженерного воплощения, — считает информационный директор медицинского центра Beth Israel Deaconess в Бостоне Джон Халамка, один из первых людей, которые секвенировали свой геном. — Работать на бумаге, работать в лаборатории и работать в академическом медицинском центре — это все разные вещи». И добавляет: «Патрик — своего рода шоумен, для него главное — заявить: «Я решил проблемы, которые никто не мог решить в течение 20 лет»...

Меня это тоже беспокоит. Сверкающая штаб-квартира Синьсяна — футуристическая конструкция из металла и стекла, по которой снуют сотни сотрудников, — находится в лос-анджелесском районе Калвер-Сити, где родились многие голливудские фантазии, включая «Волшебника Страны Оз». Я десять месяцев просил разрешения заглянуть за занавес. Синьсян позволил мне подробно осмотреть его достижения — своего рода медицинский «проект Манхэттен», когда он закрывал сделку, которая позволит впервые испытать его технологии на практике в некоммерческой католической организации Providence Health & Services, объединяющей 34 больницы в штатах Орегон, Калифорния, Аляска, Монтана и Вашингтон. Кроме того, я обсудил его разработку с десятками сторонних экспертов.

Общее мнение: размах поражает. «Когда мы приехали к нему и узнали, что они планируют сделать, мы были ошеломлены, — говорит заведующий кафедрой онкологии Оксфордского университета Джиллис Маккена. — Если удастся воплотить все это в жизнь, а я согласен, что это очень трудно, нас ожидает экспоненциальный рост данных для принятия врачебных решений».

Синьсян объясняет революционность проекта так: «Нам за один день будет доступно больше информации, чем за всю историю человечества. Не за месяц, не за неделю — за день».

Потенциально это знание может перевернуть систему оплаты медицинских услуг. Сегодня она ориентирована на лечение, а не на выздоровление, из-за чего ежегодные расходы США на медицину превысили $3 трлн. Новые данные помогут вылечить большинство болезней, даже рак.

Привычка к недоверию

Сын китайских иммигрантов, родившийся в ЮАР в эпоху апартеида, Синьсян привык, что его встречают с недоверием. Он окончил школу в 16 лет, стал врачом в 22 года. Его первый пациент, африканер, не хотел, чтобы доктор прикасался к нему. Но когда Синьсян очистил его воспаленные пазухи носа, тот разрекламировал его услуги: «Постарайтесь попасть на прием именно к этому китаезе».

Синьсян уехал из Южной Африки в конце 1970-х, в 1980 году поступил в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Гематолог Стивен Наймер, который позже входил в совет директоров одной из компаний Синьсяна, помнит его как «фантастического хирурга», который всегда брался за самые сложные случаи. «Помогать людям у него в крови», — говорит Наймер.

Так что страсть к эффектным жестам у него сочетается с талантом, который поражает и инвесторов, и коллег. Будучи хирургом в Калифорнийском университете, он попал в заголовки новостей, когда пересадил диабетику инсулиновые клетки. Президент Американской диабетической ассоциации назвал это «неоправданной шумихой» и отметил, что «еще слишком рано считать это излечением или даже одним из методов лечения».

В 1990 году Синьсян создал компанию для коммерциализации своей работы по лечению диабета и заключил договор с фармкомпанией Mylan, чтобы изучать возможности пересадки людям органов свиней, но позже отказался от этой затеи из-за сомнений в безопасности. Все закончилось судебной тяжбой, в которой среди оппонентов Синьсяна был и его брат.

Затем в 1991 году он изобрел лекарство, сделавшее его богатым — «Абраксан», где действующее вещество популярного противоракового препарата «Таксол» упаковано в белок альбумин. Идея состоит в том, что опухоль накидывается на альбумин и получает яд.

Ведущие онкологи говорили, что это «старое вино в новых мехах». Но Синьсян все же убедил всех в том, что совершил прорыв.

Он решил применить новый, рискованный для него, способ профинансировать разработку «Абраксана». Вместо того чтобы продавать пакет венчурным капиталистам — это традиционный способ финансировать биотехнологические разработки, — он взял кредиты, готовясь приобрести небольшую публичную компанию по производству дженериков, которую переименовал в American Pharmaceutical Partners (APP). Проект по разработке «Абраксана» был передан этой компании. Закупочное объединение врачей частной практики, которое заказывало лекарства у APP, инвестировало таким образом в развитие компании. Некоторые находят тут признаки конфликта интересов, но Синьсян настаивает, что группа стремилась избежать перебоев в поставках лекарств и продала акции, как только APP снова стала публичной. Но его репутация снова пошатнулась.

В 2005 году он одержал большую победу. Администрация по контролю за продуктами питания и лекарствами США выдала разрешение на использование «Абраксана». Акции подскочили на 47%. Но Синьсян вновь оказался в центре скандала, когда несколько месяцев спустя он объединил APP с принадлежавшей ему частной компанией. Аналитик Morningstar Брайан Леджелер называет эту сделку «надувательством по отношению к миноритарным акционерам, поскольку она послужила лишь обогащению Патрика Синьсяна». В день объявления о сделке стоимость акций упала на 18%. Но, по словам Синьсяна, долгосрочный рост акций оправдывает этот шаг.

Точки роста

В 2007 году акции компании снова взлетели. Фирма оказалась единственным производителем антикоагулянта гепарина, продукция которого не была отозвана. Через некоторое время после этого Синьсян разделил и продал компанию, потому что это были «два отдельных бизнеса». Бизнес по выпуску дженериков, включая гепарин, был продан Fresenius в 2008 году за $4,6 млрд. В 2010 году подразделение по разработке лекарств Abraxis отошло биотехнологическому гиганту Celgene за $4,5 млрд. Синьсян владел около 80% в каждой из двух компаний.

Скоро его состояние подросло еще на несколько миллиардов долларов. Несмотря на заверения Синьсяна, что «Абраксан» был прорывом, к 2011 году продажи препарата составляли всего $386 млрд — невыдающийся показатель на бурно растущем рынке биотехнологий. Но в прошлом году исследование показало, что лекарство продлевает жизнь больных с раком поджелудочной железы на 1,8 месяца. Продажи выросли на 90% и, по прогнозам, должны достичь $2 млрд к 2017 году. В соответствии с этими прогнозами выросли и акции Celgene, где Синьсян остается крупнейшим частным акционером.

Талант, упорство и удача принесли Синьсяну колоссальное состояние. И репутацию махинатора, а не ученого, что, по словам его знакомых, сильно огорчает его.

«У него есть имя в бизнес-сообществе, — говорит Майкл Кроу, президент Университета штата Аризона, еще одной организации, с которой Синьсян ведет переговоры. — Но не репутация человека, который создал интеллектуальный центр, добившийся роста выживаемости раковых больных на 80%».

Новый большой проект Синьсяна ближе всего из реальных устройств приближается к фантастическому трикордеру из сериала «Звездный путь». В теории это будет работать так: пациент приезжает в больницу на диагностику. Делаются моментальные анализы всего — от ДНК до белков крови, данные тут же передаются на обработку по собственной сверхбыстрой сети в реальном времени — не нужны ни ручки, ни бумага, ни больничная карта. Компьютер за несколько минут подбирает лекарства. Когда пациент уедет домой, устройство едет с ним, что позволяет врачам контролировать состояние его здоровья в реальном времени, а администраторам больницы — оценивать эффективность и стоимость лечебных процедур и лекарств, сравнивая данные с показателями других больниц по всей стране.

Идея родилась, когда «Абраксан» проходил процедуру одобрения в 2005 году. Врачи порой принимали неверные решения. По данным одного исследования, две трети больных с раком поджелудочной железы получали неправильное лечение. И один компьютер не поможет исправить положение — нужна инфраструктура. «Как мы вообще могли надеяться победить рак, используя новые данные молекулярной биологии, — болезнь, которая способна постоянно меняться и мутировать?» — спрашивает Синьсян.

Ценные данные

Как механик, подбирающий детали для нового устройства, он начал покупать компании для создания нужной системы. Он поглотил фирму Eviti из Филадельфии, которая продавала страховым компаниям консалтинговые услуги, позволяющие проверить, не назначают ли онкологи неверные лекарства, и штрафовать их за ошибки. Тридцать онкологов и медсестер постоянно проводят мониторинг новейших медицинских журналов, чтобы обновлять информацию в системе.

Еще одним приобретением стала компания iSirona из Флориды, которая работает над интеграцией в больничное оборудование электронных систем для контроля здоровья. Синьсян утверждает, что технологии компании способны соединить между собой 6000 разных медицинских приборов, включая пульсоксиметры, мониторы артериального давления, напольные весы и сотни разных клинических и финансовых программных пакетов от всех крупнейших поставщиков медоборудования.

В портфеле есть и другие технологии: Qi Imaging позволяет просматривать результаты компьютерной аксиальной томографии (КАТ) и МРТ на мобильных устройствах; GlowCap — бутылочка для таблеток за $80, на которой загорается лампочка, когда пациенту надо принять лекарство, и которая сообщает врачу о каждом открытии крышки. Синьсян купил за $100 млн и перестроил высокоскоростную государственную компьютерную сеть National Lambda Rail для быстрой передачи этих данных. «Чтобы построить медицину, основанную на данных, надо оценивать результаты лечения в реальном времени, — говорит Синьсян. — И надо оценивать стоимость лечения в реальном времени. Так можно обеспечить высококлассное медицинское обслуживание, ориентированное на пациента, с наименьшими издержками».

Все эти компании и десятки других, которые он создал или купил, встроены в корпоративную структуру, столь же сложную, как и продукт, который он предлагает. Его 800 сотрудников разбросаны по офисам в 14 городах, а головная холдинговая компания NantWorks состоит из девяти отдельных бизнес-блоков, каждый со своим набором инвесторов и готовый к самостоятельному выходу на биржу. Первой, возможно уже в следующем году, IPO проведет NantHealth, компания, специализирующаяся на информационных технологиях в медицине, которая должна заработать на новых схемах оплаты медицинских услуг в рамках реформы здравоохранения Барака Обамы. Среди ее инвесторов — Verizon, Celgene, BlackBerry и Инвестиционное управление Кувейта. Forbes оценивает одну только NantHealth в $1,6 млрд. Все холдинги, входящие в созданную Синьсяном группу Nant, Forbes оценивает в $7,7 млрд.

Главный потенциал и главный подвох медицинского проекта Патрика Синьсяна выражается одним числом — 47 секунд: столько времени, по обещанию врача и предпринимателя, будет уходить у его суперкомпьютера на полный анализ генома, чтобы определить, какие белки в теле больного поддаются медикаментозному лечению.

«Обычно на это уходит 11 недель», — улыбается Синьсян. Интригующее утверждение с заманчивыми перспективами. Одно из тех непроверяемых обещаний, из-за которых люди либо доверяют Синьсяну, либо скептически относятся к его проекту.

47 секунд

На конференции Forbes Healthcare Summit в Нью-Йорке в прошлом октябре большинство врачей, ученых и менеджеров фармкомпаний сочли Синьсяна лучшим докладчиком (95% посетителей, которые приняли участие в опросе, оценили его выступление как хорошее или отличное). Но многие были озадачены. «Так ничего и не поняла», — написала в Twitter Халле Текко из Rock Health, которая возглавляет бизнес-инкубатор в области медицинской информатики. «Это экстравагантная идея, она будет воплощаться в жизнь постепенно», — сказал Энтони Коулз, бывший генеральный директор Onyx Pharmaceuticals. Профессор Университета Джонса Хопкинса Стивен Сальцберг после слов о 47 секундах спросил: «Что все это хотя бы значит?»

Должен признаться, что за год я потратил неоправданно много времени, чтобы разобраться с часто повторяемым утверждением про 47 секунд. Оказывается, это лишь среднее время обработки данных внутри компании, а не время ожидания для отдельного человека. Это всего равно что сказать, что McDonald’s может моментально подать вам 800 наборов Happy Meal через окошко для обслуживания автомобилистов только потому, что компания продает 800 таких наборов в секунду по всему миру.

Сколько же на самом деле займет анализ генома отдельного пациента? Если загнать Синьсяна в угол этим вопросом, он признает, что стремится снизить время ожидания до 24 часов.

Это все равно поразительно быстро. Дэвид Фейнберг из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе подтверждает, что он получил обработанные данные нескольких раковых больных за пару дней. Рэнди Аксельрод, исполнительный вице-президент Providence Health & Services, где скоро будет развернута система Nant, подтверждает, что отправил последовательности ДНК нескольких пациентов и получил обработанные данные в течение нескольких часов.

Конкурс, проведенный в рамках правительственного проекта Genomics England, который должен секвенировать геномы 100 000 британцев, показал, что Nant — одна из немногих платформ, способных быстро секвенировать геномы в большом объеме.

Что еще поразительнее, Синьсян говорит, а многие эксперты верят, что он уже может анализировать 500 геномов в день, наравне с ведущими мировыми центрами изучения ДНК, а к концу следующего года сможет анализировать 4000 геномов в день. И Nant может почти моментально перемещать эти большие объемы данных в любую больницу по своей сети.

Возникает вопрос: зачем понадобилось ненужное и контрпродуктивное преувеличение? Не проще ли было вместо этого похвалиться тем, какое быстрое оборудование и какие скоростные сети он построил? И зачем сравнивать свои показатели с устаревшим данными (11 недель)? «Наш лучший опыт с коммерческим программным обеспечением дал результат 15 минут, но после этого надо провести еще много работы», — говорит директор по науке Scripps Health Эрик Тополь. В конечном счете не так уж важно, занимает процесс 47 секунд, час или пять часов. Гораздо важнее точность и цена.

Синьсян раздраженно отмахивается от критиков. «К сожалению, когда выходишь за общепринятые рамки, некоторые люди чувствуют угрозу для себя и нападают в ответ, — говорит он. — Когда ты возглавляешь публичную компанию, трейдеры, открывающие короткие позиции, набрасываются на нее и только помогают ей».

«К счастью, если проявить упорство — и речь не только обо мне, — можно сделать мир лучше. Без упорства мы никогда не достигли бы прогресса в здравоохранении, науке и технологиях».

Похоже, скоро Синьсян заставит скептиков замолчать. «У них есть потрясающие идеи и замечательная команда, — говорит технический директор Genomics England Джим Дэвис. — Теперь все зависит от того, как им удастся развернуть свою систему на практике».

Борьба против рака

В лос-анджелесской больнице St. John’s, которой Синьсян пожертвовал $85 млн, прототип системы отслеживает назначаемое больным лечение и его стоимость в реальном времени. Полномасштабное применение систем Nant скоро начнется в сети Providence Health & Services, которая приобрела больницу St. John’s. В ходе переговоров Синьсян встречался с генеральным директором сети Родом Хочманом. Они договорились использовать Providence в качестве тестовой площадки не только для программного обеспечения NantHealth, но и для генетических тестов, которые собираются предложить каждому из 25 000 онкобольных, проходящих лечение в больницах сети за год.

quote_block node/260389

Рак — это болезнь, обусловленная генетикой. Она возникает, когда генетическое нарушение или чаще набор нарушений заставляет клетку ненормально размножаться. Выявление генетических нарушений и компьютерный подбор лекарств помогут в борьбе с неизлечимыми видами рака.

У Синьсяна есть пример удачного использования технологий Nant. У женщины с раком шейки матки был секвенирован геном. Когда компьютеры Nant его проанализировали, оказалось, что вирус папилломы человека, который вызывал рак, вставил себя в ген, называемый Her2. С этим можно бороться с помощью лекарства от рака груди «Герцептин». Когда женщина прошла курс лечения этим препаратом, который обычно не используется при лечении рака шейки матки, ее опухоли уменьшились.

История замечательная. Но и в этом случае грубая самореклама смазывает впечатление от успеха. Анализ, проведенный Nant, дал чудесный результат для пациента, но едва ли этот случай можно назвать прорывом в медицине. Стартап в области генетической онкологии Foundation Medicine, который финансируют Билл Гейтс и Google Ventures, раструбил о случае излечения рака прямой кишки с помощью лекарства от рака легких.

Новизна подхода Nant состоит в большом масштабе. Если Foundation Medicine изучает мутации 343 генов в клетках опухоли, Синьсян анализирует в 260 раз больше информации: он секвенирует полный геном пациента, полный геном раковой опухоли (которая отличается на генетическом уровне) и все химические маркеры раковой опухоли, известные как РНК. Одно только секвенирование ДНК будет стоить $3000 на одного пациента и займет три дня плюс еще день на анализ. В Providence надеются, что часть расходов покроют страховые компании.

В конце концов, самую точную оценку Синьсяну на конференции Healthcare Summit дала Сьюзен Хеллман, которая следила за продвижением Синьсяна, возглавляя отдел клинических разработок в Genentech, а позже стала ректором Калифорнийского университета в Сан-Франциско и гендиректором в фонде Гейтса: «Не надо его недооценивать».

«В глубине души, — уверен президент Университета штата Аризона Кроу, — он чувствует, что звание самого богатого врача — не то, к чему он стремился».

«Моя цель — улучшить качество жизни с помощью науки, — утверждает Синьсян. — Это моя основная мотивация и в прошлом, и теперь».

Негативное отношение коллег ничего не будет значить, если он добьется успеха. Даже частица его гигантского замысла, воплотившись, может помочь миллионам пациентов.