Дело Баумгертнера: как эффективный менеджер стал заложником в калийной войне

Гендиректор компании «Уралкалий» Владислав Баумгертнер (№24 в рейтинге самых дорогих топ-менеджеров России по версии Forbes, совокупная компенсация — $5 млн) в ночь на пятницу был доставлен из Минска в Москву и в настоящее время находится в одном из столичных СИЗО, подтвердило управление ФСИН. Как опытный менеджер стал главным героем «калийной войны» с Александром Лукашенко и почему именно он провел три месяца в белорусском плену — в расследовании Forbes.

Задержание Владислава Баумгертнера в аэропорту Минска выглядело обыденно и совсем не эффектно: трое сотрудников КГБ Белоруссии в штатском просто предложили гендиректору «Уралкалия» пройти с ними на выход. Кадры белорусского телевидения: сотрудник следственного изолятора ведет по коридору с решетками мужчину в деловом костюме, заломив ему руку за спину. Всего пару часов назад этот человек практически на равных вел переговоры с премьер-министром Белоруссии, и вот он уже стоит на пороге тюремной камеры, сцепив руки за спиной и хмуро глядя в пол.

Арест Баумгертнера в конце августа взорвал новостные ленты и стал самым ярким эпизодом пока короткой, но яростной «калийной войны», начавшейся месяцем раньше, после отказа «Уралкалия» продавать свою продукцию через Белорусскую калийную компанию (БКК), совместное предприятие с «Беларуськалием». Задержание главы наблюдательного совета БКК Баумгертнера, приехавшего в Минск по приглашению главы правительства Белоруссии, стало свидетельством превращения этой войны в бой без правил и условностей. А Баумгертнера, на момент подготовки номера Forbes находившегося в Минске под домашним арестом, этот эпизод в одночасье сделал самым известным российским топ-менеджером. Почему именно Баумгертнер оказался заложником Александра Лукашенко?

Развал картеля

Учрежденная в 2005 году Белорусская калийная компания была эксклюзивным продавцом продукции «Уралкалия» и «Беларуськалия» и контролировала около 42% мирового рынка калийных удобрений. На протяжении 8 лет партнеры согласовывали объемы продаж, регулировали добычу калия и так держали высокие цены для потребителей. Но в конце июля 2013 года Владислав Баумгертнер озвучил новую стратегию «Уралкалия»: российская компания прекратила продажи через БКК, отказалась от принципа «цена превыше объема» и отныне будет увеличивать продажи, «не обращая внимания на цены».

Рынок отреагировал мгновенно: за один день капитализация «Уралкалия» рухнула почти на 20%, а все крупнейшие калийные компании мира потеряли в рыночной стоимости более $20 млрд. Спотовые цены на калий в следующие недели упали на 15–20%, и «Уралкалий» со своей феноменально низкой себестоимостью $62 за тонну чувствовал себя лучше, чем белорусские предприятия с себестоимостью $100. Александр Лукашенко пришел в ярость, заявив, что обвал рынка стал следствием «неприличных действий российских негодяев» — президент Белоруссии не лез в карман за словом, обвиняя российских партнеров.

Реакцию Лукашенко можно понять, говорит высокопоставленный источник в российском правительстве:

«Беларуськалий» для Белоруссии — это как для России «Газпром», «Роснефть» и «Транснефть» вместе взятые».

Это, конечно, метафора, но цена вопроса для Белоруссии действительно очень высока: по данным Белстата, на долю калийных удобрений в первом полугодии 2013 года пришлось 6,7% от общего объема экспорта белорусских товаров, или $1,3 млрд. В июле-августе этого года из-за сокращения поставок на внешний рынок и падения цен Белоруссия потеряла не менее $250 млн, а Лукашенко и вовсе оценил потери в $1,5–2 млрд.

Выясняя, кто именно первым нарушил соглашение и начал торговать «налево», стороны все же пытались обсуждать условия возвращения к единой сбытовой системе. Именно об этом должны были говорить представители «Уралкалия» на встрече с премьер-министром Белоруссии Михаилом Мясниковичем в Минске. Мясникович приглашал целую делегацию, в том числе основного акционера «Уралкалия» Сулеймана Керимова (№20 в списке Forbes, состояние $7,1 млрд) и главу совета директоров компании Александра Волошина. Но у всех нашлись отговорки, кроме Баумгертнера.

«Он человек не интуитивный. Наши предприниматели, они ведь не системные, не стратегические, но у всех «чуйка». А он, как человек высочайшей рациональности, часто накалывался на том, что его рациональный подход не учитывал факторы, которые невозможно спрогнозировать», — говорит о Баумгертнере Марк Розин, президент компании «ЭКОПСИ Консалтинг», консультирующей «Уралкалий» уже более 10 лет. «Его нельзя было пускать на такие переговоры, тем более к чиновникам, — добавляет один из бывших сотрудников Баумгертнера. — Когда Лукашенко заявил, что он разговаривал с ним бесцеремонно, закинув ногу на ногу, — это вполне в стиле Влада».

До сих пор неизвестно, о чем именно говорили Мясникович и Баумгертнер, понятно лишь, что не договорились и глава «Уралкалия» ни с чем поехал в аэропорт. Что было дальше — версии расходятся. По одной из них, арестовать Баумгертнера приказал Лукашенко, Мясникович об этом не знал и, когда ему доложили, «буквально упал в кресло и хватал ртом воздух», рассказывает высокопоставленный источник в российском правительстве. По другой — Мясникович доложил Лукашенко о неудачных переговорах, на что президент Белоруссии ответил коротким «арестовать».

Баумгертнеру были предъявлены обвинения в хищениях и злоупотреблении полномочиями и властью — те же обвинения правоохранительные органы Белоруссии заочно предъявили Сулейману Керимову, обратившись в Интерпол с просьбой объявить его в международный розыск. Баумгертнер почти месяц провел в следственном изоляторе КГБ, затем его перевели под домашний арест в квартиру в Минске. Единственные разрешенные средства коммуникации с внешним миром — ручка и бумага, все письма визируются сотрудниками КГБ. На момент подготовки номера получить ответы Баумгертнера на вопросы Forbеs не удалось.

Управленцы Рыболовлева

В город Березники, в окрестностях которого расположены основные рудники «Уралкалия», Баумгертнер приезжал накануне ареста — лично поздравить горняков с профессиональным праздником, Днем шахтера. Обсуждали программу переселения из аварийных домов — треть из необходимых 7,5 млрд рублей обещал дать «Уралкалий», вспоминает мэр Березников Сергей Дьяков, проработавший в этой компании без малого 30 лет, из них последние пять — заместителем генерального директора по техническим вопросам.

Выпускник Уральского технического университета Владислав Баумгертнер сразу после окончания учебы в 1994 году устроился на должность инженера в местную энергосбытовую компанию «Уралэнерго». Затем работал в российских подразделениях шведско-швейцарского производителя силового оборудования АББ, дослужившись до гендиректора «АББ Мосэлектрощит». Параллельно в 2000 году получил степень MBA в Kingston Business School, тремя годами позже — степень магистра финансового менеджмента в Лондонском университете. «Владислав был рядовым менеджером западной компании в России, причем известной ограниченному кругу специалистов», — говорит один из бывших сотрудников «Уралкалия». Его жизнь развернулась на 180 градусов, когда в начале 2003 года он получил предложение занять пост коммерческого директора «Уралкалия». Цены на калий в то время были сравнительно низкими — выручка «Уралкалия» в 2003 году составила около $270 млн, чистая прибыль — около $30 млн. Но уже в 2004–2005 годах цены на калий выросли на 45% и продолжали расти: с 2003 по 2008 год калий подорожал вшестеро, до $1000 за тонну на предкризисном пике. Компания сильно выросла за эти годы — а с ней и Баумгертнер.

Полновластным владельцем «Уралкалия» с 2000 года был Дмитрий Рыболовлев (№14 в списке Forbes, состояние $9,1 млрд). Выпускник Пермского медицинского института, врач-кардиолог в начале 1990-х занялся бизнесом, скупал акции различных предприятий Пермского края, затем сосредоточился на калийном бизнесе, к началу 2000-х став владельцем 63% акций «Уралкалия» и 25% его конкурента ОАО «Сильвинит». Известный до крайности упрямым и недоверчивым нравом, Рыболовлев дотошно относился к подбору топ-менеджеров. «Дмитрий Евгеньевич любил раз в два-три года полностью менять команду, чтобы держать всех в тонусе», — вспоминает один из бывших сотрудников «Уралкалия».

«Нужно понимать внутренние принципы самого Рыболовлева: он любил всякие внутренние «разводки» между своими сотрудниками, любил сталкивать их лбами — считал, что так они будут меньше воровать»,

— добавляет другой собеседник Forbes.

В случае появления у владельца «Уралкалия» малейших подозрений или поводов для недовольства увольнения следовали тут же. После того как в 2003 году в компании освободилась должность коммерческого директора, хедхантеры предложили Рыболовлеву Баумгертнера. Чем именно он приглянулся бывшему владельцу «Уралкалия» и нынешнему резиденту Монако, неизвестно, от общения с Forbes представители Рыболовлева отказались.

Его бывшие сотрудники вспоминают, что в первой половине 2000-х годов Рыболовлев был вовлечен в управление собственным бизнесом на все 100%, лично принимая все важнейшие решения — по ценам, объемам продаж, приостановке или запуску производственных мощностей. В то время за продажи отвечал директор по маркетингу и коммерции Олег Петров, который, по сути, являлся главным трейдером «Уралкалия». Баумгертнер же на первом этапе по функционалу тянул максимум на начальника отдела продаж, полагает его бывший коллега. Но одну его черту Рыболовлев ценил очень высоко — Баумгертнер никогда не давал поводов подозревать себя в нечестности. «Влад никогда не воровал: то ли не умеет, то ли ленится», — иронизирует один из его бывших коллег. «Баумгертнер  очень милый в общении и спокойный, он всегда нравился инвесторам, внушал им доверие», — вспоминает один из топ-менеджеров «Уралкалия» в 2008–2010 годах. Эти его качества вскоре очень пригодились Рыболовлеву.

Регулярный менеджер

В начале 2005 года Баумгертнер занял сразу две должности — президента и гендиректора «Уралкалия». По времени это совпало с подготовкой IPO «Уралкалия» на Лондонской фондовой бирже, которое задумал Рыболовлев. Время было очень удачное — только за 2004 год выручка «Уралкалия» выросла на 40%, до $406 млн, чистая прибыль — более чем втрое, до $103 млн. Почему именно Баумгертнер? Компании нужен был руководитель, способный понравиться инвесторам. Баумгертнер был как раз таким, к тому же, по воспоминаниям коллег, он уже хорошо разбирался в показателях и производстве и зарекомендовал себя как человек неконфликтный.

Новому руководителю пришлось взять на себя целый ряд реформ в компании. «Баумгертнер — очень правильный регулярный менеджер, — говорит Марк Розин, — он всегда делает, как положено по науке управления, как будто он решает лучшие кейсы бизнес-школы: чаще всего это срабатывает, но иногда и нет». Реформы и реструктуризация компании не самые популярные направления, и большой любовью сотрудников Баумгертнер никогда не пользовался. Одними из первых нововведений Баумгертнера стали электронный документооборот и телеконференции. Сотрудники злословили, что новый гендиректор просто не очень-то любит появляться на работе (в те времена штаб-квартира «Уралкалия» еще находилась в 150-тысячных Березниках), предпочитая жить в Москве.

Баумгертнер — абсолютный противник ручного управления, системный человек, парирует Розин. Главное достижение гендиректора в 2005–2010 годах: он построил в компании систему, которая совершенно спокойно может работать самостоятельно, даже без его участия. «Как только главные акценты расставлены, он передавал людям полномочия. Специалисты занимались детализацией, а Владислав уже был занят следующей реформой», — вспоминает Розин.

По инициативе Баумгертнера на «Уралкалии» была внедрена система ключевых показателей эффективности (KPI), сложная многоступенчатая система рудоуправлений была заменена простой и «плоской», ремонтные и вспомогательные подразделения были централизованы и выведены на аутсорсинг. Сократив издержки и повысив эффективность, Баумгертнер популярности себе не прибавил. «Было много недовольных, как его только не склоняли», — вспоминает один из сотрудников «Уралкалия», но на все разговоры Баумгертнер попросту не обращал внимания.

«Баумгертнер прямолинеен и рационален. Поэтому есть много сотрудников внутри компании, которые его не любят.

Он действует только в интересах бизнеса, определенно и четко. И, как мы видели, это дает хороший бизнес-результат, хотя иногда он не учитывает эмоции людей и восстанавливает их против себя. Баумгертнер — идеальный регулярный менеджер, иногда слишком идеальный», — говорит Розин.

Нельзя сказать, что успехи «Уралкалия» были заслугой одного лишь Баумгертнера. «По большому счету для работы такой компании, как «Уралкалий», нужны две вещи — чтобы шахтеры спускались в рудник и чтобы в компании был человек, умеющий талантливо продать то, что шахтеры добыли», — говорит один из бывших топ-менеджеров компании. Талантливым продавцом был Олег Петров, а за весь GR при Рыболовлеве отвечал член совета директоров Анатолий Лебедев (с 2008 года президент «Уралкалия»). Лебедеву и самому Рыболовлеву собеседники Forbes приписывают большую часть заслуг в подписании в 2005 году соглашения с «Беларуськалием» о едином канале продаж — через созданную на паритетных началах Белорусскую калийную компанию.

Но в то время все ключевые решения предпочитал принимать лично акционер, вспоминает бывший коллега Баумгертнера. Так, Рыболовлев в последний момент отменил выход «Уралкалия» на IPO в 2006 году, посчитав, что инвесторы не оценили компанию по достоинству. Его отговаривали, но он настоял на своем. А через неделю после несостоявшегося размещения на главном руднике компании произошла страшная авария.

Калийный провал

«Верхнекамское калийное месторождение — это такой слоеный соляной пирог, — объясняет директор Горного института Уральского отделения РАН Александр Барях. — На глубине 200–400 м залегают пласты калийной руды, выше — пласты карналлита и каменной соли, которые формируют водозащитную толщу. Еще выше — 100-метровая толща пород, насыщенных пресными водами». Когда нарушается целостность защитной толщи, вода начинает поступать в горные выработки, и с этого момента рудник, по сути, обречен.

В конце 2006 года ученые и сотрудники «Уралкалия» пытались спасти рудник на протяжении десяти дней: насосы работали на пределе мощностей. «28 октября вода стала поступать со скоростью 1200 куб. м/час, стало понятно, что рудник не спасти». Рыболовлев приказал: «Выводим людей». На вопрос о технике лишь добавил: «Главное — люди». Дневная смена на руднике — примерно 450 человек. «Он лично отслеживал выход каждого человека, пока не вывели последнего, 457-го», — вспоминает Дьяков. Техника на миллионы долларов осталась погребена в руднике, который осенью 2008 года превратился в озеро размером 430 на 370 м и глубиной 80 м, и это только видимая часть.

Во время ликвидации аварии технической стороной вопроса руководили Дьяков и ученые, на Лебедева легла работа с правительством и чиновниками, Рыболовлев принимал ключевые решения. Никто из пяти собеседников Forbes не вспомнил, чем отличился в тот момент Баумгертнер. «Влад любил приглашать всяких консультантов в компанию, чтобы правильно выстроить работу компании, в том числе McKinsey — его идея, — говорит его бывший коллега, — он все пытался сделать правильно, что-то постоянно менял. Пока в компании все шло гладко и спокойно, ему в этом никто не мешал. Когда же случался кризис, Баумгертнер самоустранялся». Один из собеседников Forbes язвительно заметил, что гендиректор «Уралкалия» во время аварии «успевал даже в спортзал ходить».

Прошел год, и в октябре 2007 года «Уралкалий» все же провел размещение акций в Лондоне: Дмитрий Рыболовлев продал 12,75% акций, заработав почти $950 млн. Акции пользовались бешеным спросом — книга заявок была переподписана в 23 раза, инвесторы оценили компанию вдвое дороже, чем годом ранее, — в $7,4 млрд.

Рыболовлев был воодушевлен итогами размещения, рассказывает его знакомый: четверо ключевых топ-менеджеров компании, включая Баумгертнера, получили бонусы по $5 млн.

Однако своей зарплатой гендиректор «Уралкалия» всегда был недоволен:

прижимистый Рыболовлев платил ему $1 млн в год, «единичку» на жаргоне топ-менеджеров.

Хотя в 2008 году «Уралкалий» был уже огромной компанией с выручкой $2,5 млрд, чистой прибылью $880 млн и рыночной капитализацией более $30 млрд на лето 2008 года, зарплата Баумгертнера оставалась примерно на том же уровне. В 2009 году он пришел к Рыболовлеву и в достаточно ультимативной форме потребовал поднять ему зарплату вдвое — в противном случае грозил тут же уволиться. Рыболовлев выполнил требование топ-менеджера, но «обиду затаил, потому что воспринял все как прямой шантаж», говорит один из знакомых Баумгертнера. Поэтому тут же начал подыскивать замену CEO — им в начале 2010 года стал Денис Морозов, в 2007–2008 годах занимавший пост гендиректора «Норникеля». Но через полгода Рыболовлев продал своей пакет в «Уралкалии» Сулейману Керимову и его партнерам Александру Несису и Филарету Гальчеву. Эта сделка изменила в компании очень многое.

Объединитель

Баумгертнер недолго сидел без работы: в августе 2010 года он занял пост гендиректора ОАО «Сильвинит», контрольный пакет которого к тому времени купил все тот же Керимов с партнерами. До 1982 года «Уралкалий» и «Сильвинит» были единым производственным объединением «Уралкалий». Спустя почти 30 лет новый собственник решил их снова объединить, доверив эту задачу Владиславу Баумгертнеру.

«Объективно лучшего CEO в отрасли было не найти, — считает Розин. — Баумгертнер досконально знал положение дел в «Уралкалии» и понимал, что «Сильвинит» — это «Уралкалий» периода 2000-х, то есть обычное советское предприятие». Источник в окружении Керимова говорит, что на работу Баумгертнера принимал гендиректор «Нафты Москва» Александр Мосионжик, а сам бизнесмен впервые встретился с новым гендиректором «Сильвинита» лишь год спустя. Но именно Керимов распорядился запустить слияние «Уралкалия» и «Сильвинита», которое было проведено в рекордные сроки — всего за год.

«Нужно отдать Владиславу должное: слияние он провел действительно на отлично», — считает директор по экономике и финансам «Уралкалия» в 2001-2006 годах, ныне заместитель председателя правительства Пермского края Алексей Чибисов. Суммарная выручка «Уралкалия» и «Сильвинита» за год до объединения, в 2010 году, составила $3 млрд, чистая прибыль — $1 млрд, а в следующем году объединенная компания получила чистую прибыль $1,2 млрд при выручке $3,5 млрд. В 2012 году выручка выросла до $4 млрд, чистая прибыль — до $1,6 млрд.

Несмотря на бешеный темп, за время слияния Баумгертнер умудрился в 2011 году сократить численность персонала на 700 человек, в 2012 году — еще на 1800 человек. Когда дошло до слияния отдельных подразделений — сбыта, логистики, прочих, многим жителям Березников пришлось ездить на работу в Соликамск и наоборот. «Если у них там в Москве нормально добираться на работу час, то здесь — нет», — жаловался Forbes один из менеджеров среднего звена. Баумгертнер возражений не принимал — если это хорошо для бизнеса, то это хорошо вообще.

Керимов значительно увеличил размер его компенсации — хедхантеры называют цифру $4–5 млн в год (представители Керимова и «Уралкалия» это не комментируют).

Баумгертнер решил, что его наконец оценили по достоинству. И тут же «зазвездил»,

с неодобрением рассказывает один из нынешних сотрудников «Уралкалия». Масштаб и сложность задач, поставленных перед Баумгертнером, были настолько высоки, что топ-менеджер просто перестал прислушиваться к советам и возражениям, считает знакомый Баумгертнера. «Там столько сопротивления было — стонов, криков и визгов, все ему говорили, что за такой срок действительно интегрировать компании невозможно, что он просто закрылся от людей и продавил на волевом рациональном начале», — говорит собеседник Forbes. Тем более что Керимов, в отличие от Рыболовлева, в текущие дела компании предпочитает не вникать. В администрации Березников говорят, что владелец «Нафты Москва» с момента покупки ни разу не был на местных рудниках. Рыболовлев следил за каждым шагом топ-менеджеров и главные решения принимал сам, а Керимов традиционно не участвует в оперативном управлении. Баумгертнер получил гораздо больше полномочий, чем при прежнем владельце. Как он ими воспользовался?

Тяжкие последствия

«Я Керимова и других владельцев закрыл бы в одну камеру, и они как миленькие продали бы все активы по самой высокой цене. Покупателя я бы им нашел», — шокировал Александр Лукашенко российских журналистов. На пресс-конференции в начале октября он обвинял Керимова в том, что он требовал продать ему «Беларуськалий» и, получив отказ, решил устроить обвал калийного рынка. Видеть Керимова владельцем «Уралкалия» Лукашенко категорически не хотел. В результате покупателем доли сенатора стала группа «Онэксим» Михаила Прохорова (№10 в списке Forbes, состояние $13 млрд).

Баумгертнера как фигуру Лукашенко не воспринимает.

«Он приехал, сопляк, его приглашает премьер-министр. Он сел нога за ногу и заявляет: не будет этого, не будет этого.

Вышел, плюнул на Дом правительства и в аэропорт, смеясь. А там его...» — объяснял президент Белоруссии на той же пресс-конференции.

Крутой нрав Лукашенко был хорошо известен предыдущему владельцу «Уралкалия», который не ленился приезжать в Минск, иногда несколько раз в год. Новые акционеры не смогли найти общего языка с президентом Белоруссии. Но, как утверждают собеседники Forbes, именно топ-менеджмент «Уралкалия» разработал и вынес на совет директоров предложения об отказе от единой системы продаж через БКК — с презентацией на совете выступал лично Баумгертнер, и директора проголосовали единогласно. Представитель одного из акционеров говорит, что различные варианты выхода из БКК менеджеры готовили с конца прошлого года, а источник в окружении Керимова утверждает, что тот узнал об этом решении уже постфактум. Вряд ли на Баумгертнере лежит полная ответственность за это решение — трудно поверить, что менеджеры не советовались с владельцами компании, но большинство собеседников Forbes сходятся в том, что инициатором и разработчиком плана выхода из БКК был именно топ-менеджмент во главе с Баумгертнером. Финальное решение после долгих споров принял все-таки совет директоров «Уралкалия».

Первый месяц ареста Баумгертнер провел в шестиметровой одиночной камере. Поначалу ему пришлось сидеть в том же костюме, в котором он прилетел на переговоры с премьер-министром. Под домашним арестом у него появился телевизор с местными телепередачами, из которых арестованный топ-менеджер мог узнать, что он главный враг страны под названием Беларусь. Знакомые Баумгертнера говорят, что за недолгий период заключения тот сильно пересмотрел свои взгляды на жизнь.

Ожидалось, что вопрос с Баумгертнером решится во время октябрьской встречи президентов России и Белоруссии, но президент России заявил, что с Лукашенко по этому вопросу не разговаривал. «А это затишье связано с тем, что мы хотим проблему решить, а не загонять ее в тупик, что очень легко сделать, начиная шум и гам по этому вопросу. Ну а проблема, конечно, должна решаться», — достаточно неопределенно объяснил Путин отсутствие подвижек в деле с задержанием гендиректора «Уралкалия». Пока Керимов искал покупателя на компанию, Баумгертнер оставался под домашним арестом в Минске.

Басманный суд Москвы тоже арестовал Баумгертнера — заочно, по ходатайству Следственного комитета России (представители СК России и Белоруссии от комментариев отказались). В Минск был направлен запрос о его экстрадиции. По словам правительственного чиновника,

это было сделано для того, чтобы «вытащить его на Родину, где дело можно будет спустить на тормозах».

Но кто знает, как повернется ситуация: в начале ноября в России Баумгертнеру предъявили обвинения в «злоупотреблении полномочиями, повлекшем тяжкие последствия», и «организации преступления». Топ-менеджеру «Уралкалия» грозит до 10 лет заключения.

«По-человечески Баумгертнера жаль, конечно, но так, ну посидит, ничего», — говорит один из участников переговоров. Как предельно рациональный топ-менеджер, он должен был бы оценить такой подход. Прославленный на всю страну Баумгертнер, когда выйдет на свободу, сможет найти себе любую работу, какую только пожелает, иронизирует один из собеседников Forbes и, сделав паузу, добавляет: вряд ли он захочет возвращаться в «Уралкалий» — только за очень большие деньги.