Гражданская оборона: как бывший пилот наводнил Запад российским оружием

Бывший пилот ВВС Израиля Михаил Юдельсон увлекся оружием после просмотра фильм «Стрелок»: «Там у главного героя была снайперская винтовка CheyTac m200 Intervention, стреляющая больше чем на 2 км. Увидел ее и сказал себе: хочу!» В 2010 году он повышал квалификацию пилота гражданской авиации в техасском Далласе, и ближайший оружейный магазин нашелся в трех часах езды — в Арканзасе. Покупая желанную винтовку, Юдельсон разговорился с владельцем магазина. Тот поделился: «Я бы так хотел работать с Россией, столько людей хотят русские винтовки!» Юдельсон сказал, что, вероятно, сможет помочь. Через год у него был контракт с Тульским оружейным заводом, в 2012 году он начал поставки в США. За два года из России в США и Европу через Юдельсона прошло 300 000 стволов.

На вопрос о том, как у него это получилось, бизнесмен скромно отвечает: «Повезло».

К 2010 году на складах российского Минобороны скопилось около 16 млн единиц стрелкового оружия, выпущенного до 1980-х годов. Военное ведомство планировало к 2015 году утилизировать около 4 млн устаревших винтовок, автоматов и пистолетов. «На тот момент за утилизацию пистолета ТТ государство платило 152 рубля, за пулемет — около пятисот, — говорит один из российских оружейников. — Денег мало, а хлопот много — хранение, охрана, все крайне формализовано: уничтожение каждого ствола, например, необходимо снять на видео для отчетности».

Хлопот и в самом деле было не оберешься. «Ижмаш» (сейчас Концерн «Калашников») занялся утилизацией оружия по заказу Минобороны в 2011 году. В январе 2012 года водитель предприятия продал местному жителю на дрова казавшиеся ненужными оружейные ящики. Покупатель обнаружил в них 79 старых автоматов Калашникова и тут же известил правоохранительные органы. Оружие вернули на завод, было заведено уголовное дело, заместитель главы «Ижмаша» по безопасности уволен. О том, как сейчас обстоят дела с утилизацией оружия, в «Калашникове» говорить отказались.

Михаил Юдельсон взялся работать с российским оружием, подпавшим под утилизационную программу, по схеме, которая устроила всех — и Минобороны, и оружейный завод, и его самого.

Юрист-международник по образованию, ни дня не проработавший по профессии, Юдельсон родился в России, рос в Израиле, а учился в Германии, в Свободном университете Берлина. Окончив университет, в 1999 году он пошел служить по контракту в Военно-воздушные силы Израиля.

«Я бы не уходил никогда», — с явной тоской вспоминает бывший пилот истребителя.

Опасную профессию пришлось оставить в 2003 году по настоянию жены. Тогда же он переехал в Нью-Йорк, получил американскую летную лицензию и устроился в авиакомпанию Уоррена Баффетта Netjets. Через четыре года ему поступило заманчивое предложение из Москвы.

Деловой авиаперевозчик «Авком» позвал Юдельсона на должность летного директора: давали огромную зарплату, снимали квартиру в Москве — в общем, грех было не согласиться. Правда, по словам президента группы компаний «Авком» Евгения Бахтина, Юдельсон работал всего лишь старшим пилотом. Как бы то ни было, в ноябре 2008 года из-за финансового кризиса он попал под сокращение штатов. Побыв несколько месяцев без дела, Михаил придумал, как начать собственный бизнес. От бывшего сослуживца по ВВС, работавшего в Bank of America, он узнал, что на балансе банка есть 13 бизнес-джетов Hawker 1000, которые нужно превратить в наличность. Безработный пилот предложил комбинацию: банк выдает кредит на открытие авиакомпании под названием Jetshares, а Юдельсон продает самолеты на условиях долевого владения (по три доли в каждом джете). Покупатель при этом может пользоваться любым бизнес-джетом из флота Jetshares.

За год, как рассказывает основатель Jetshares, он продал все бизнес-джеты. И благодаря этому проекту обзавелся связями, которые пригодились, когда он узнал о спросе на русское оружие. Услугами Jetshares часто пользовались топ-менеджеры российских госкорпораций. На одном из рейсов Юдельсон задал «одному из ведущих людей «Ростехнологий» вопрос: сколько оружия, которое должно пойти на утилизацию, хранится на складах? «Десятки миллионов! — был ответ. — Не знаем, что с ним делать». «А что если продать в США?» — задумался предприниматель.

Как боевое оружие с военных складов переквалифицировать на гражданское?

Для самозарядного карабина Симонова, объясняет Юдельсон, нужно всего лишь поменять название: отразить в документах, что это не СКС, а «Модель СКС». С автоматами посложнее: у калашниковых требуется убрать автоматический режим стрельбы и ограничить обойму специальным заслоном до 10 патронов. Так или иначе, боевые карабины и автоматы вполне можно превратить в спортивно-охотничье оружие.

Чтобы реализовать новую идею, Юдельсону нужна была компания с американской лицензией на торговлю оружием. Тут ему и пригодился американский продавец оружия со своим желанием сотрудничать с Россией. Юдельсон описал ему перспективы и за $700 000 купил у него 51% компании. Откуда взялись деньги? Михаил Юдельсон уверяет, что в 2010 году продал управляющую компанию Jetshares за $50 млн (Евгений Бахтин из «Авком», впрочем, припоминает только один самолет, которым Юдельсон управлял совместно с американским инвестором).

В 2011 году, по словам предпринимателя, он заключил контракт с Тульским оружейным заводом (ТОЗ). На ТОЗ переделывались стволы, покупавшиеся малыми партиями у Минобороны, но Юдельсон нацелился на другое. 16 февраля 2012 года министр Анатолий Сердюков утвердил перечень стрелкового оружия, подлежащего безвозмездной передаче семи оружейным предприятиям страны для переделки в спортивно-охотничье и так называемые модели. В списке оказался и ТОЗ. Схема Юдельсона заработала.

За каждую единицу обработанного оружия тульский завод получал от Юдельсона в среднем $50, его компания продавала оружие европейским и американским оптовикам с накруткой от 15% до 100%. Так, снайперская винтовка Мосина, за $150 преобразованная в «модель снайперской винтовки 9130», продавалась в опте за $250. «Но в среднем рентабельность составляла около 30%, — настаивает Михаил Юдельсон. — Обычную «мосинку», которая мне стоила $50, я продавал по $65, а в американской рознице она уходила за $100. Около 60% оружия, поступающего к нам из России, приходилось как раз на «мосинку».

До приказа Сердюкова оружейные предприятия могли выкупать у Минобороны устаревшие стволы. Например, пистолет примерно за 500 рублей, винтовку — за 1000 рублей. Деньги небольшие, но с учетом расходов по отбору, доставке, складированию, охране, переделке оружия привлекательность всей операции сильно снижалась. «Конверсия военного оружия в гражданское в России давно существовала, — рассказывает директор по развитию нижегородской компании АКБС Игорь Чигринский. — В середине 1990-х наиболее продаваемыми образцами были гражданские версии винтовок и карабинов Мосина, СКС, СВТ (винтовки Токарева). На Тульском заводе в 1999–2000 годах несколько тысяч трофейных винтовок «маузер 98» были переделаны в охотничьи карабины.

Приказ Сердюкова о массовой бесплатной передаче оружия под переделку в гражданское был беспрецедентным, но абсолютно правильным и выгодным для всех.

Я специально потом интересовался: в 2012 году винтовка Мосина стала лидером продаж в США. Этим тоже можно гордиться».

В успехе мосинской винтовки на внешнем рынке нет ничего удивительного, считает редактор журнала «Арсенал Отечества» Виктор Мураховский: длинный ствол для дальней стрельбы, надежная конструкция, дешевизна патронов. «К ней еще подогрела интерес война американцев в Афганистане: талиб из «мосинки» достает цель на 800 м, а американец из М-16 — нет», — добавляет Игорь Чигринский.

«Это же на благо России. Нужно освободить склады, я даю возможность это делать в три раза дешевле плюс еще даю работу российским предприятиям», — рассуждает Юдельсон (Министерство обороны России на запрос Forbes о настоящем и будущем программы утилизации устаревшего оружия не ответило). Оборот его оружейной компании, по словам Юдельсона, в 2013 году достиг $10 млн. Компании АКБС, взявшей на себя всю технологическую цепочку по преобразованию боевого оружия в гражданское, повезло меньше.

Созданная в 1993 году АКБС к 2012 году стала одним из ведущих предприятий на российском рынке оружия самообороны — компания производила травматические пистолеты и револьверы, газовые баллончики и охотничье оружие. По словам Чигринского, в АКБС давно хотели заняться переделкой списанного боевого оружия и направляли заявки в Минобороны. В итоге компанию включили в «сердюковский список» и она получила второй по величине лот — 127 300 единиц стрелкового оружия, в том числе 36 000 калашниковых (при условии что часть автоматов будет модернизирована и возвращена Минобороны).

Специалисты АКБС разъехались по всей стране отбирать для переделки пистолеты, винтовки, автоматы, пулеметы Максима. Собранного хватило бы на вооружение десяти дивизий. Оружие завезли на охраняемую территорию завода им. Свердлова в Дзержинске и на склады завода АКБС под Богородском (Нижегородская область). Но когда в Подмосковье правоохранительные органы обнаружили подпольный арсенал из гранатомета, автомата Калашникова и запаса патронов, следствие решило, что оружие могло уйти со складов нижегородского предприятия.

На АКБС провели ревизию, обыски. Все оружие оказалось на месте, тем не менее нижегородское УФСБ арестовало всю партию из 127 000 стволов и эшелоном вывезло в неизвестном направлении. В июле 2012 года было возбуждено уголовное дело против менеджмента компании — генерального директора Юрия Санкина и его подчиненных Анастасию Гудым, Александру Домрачеву и Игоря Чигринского обвинили в незаконном обороте оружия. Отсидев несколько месяцев в следственном изоляторе, все они признали свою вину. Гудым получила три года условного срока, Домрачева — пять. Санкин и Чигринский еще ждут суда. Летом 2014 года компания АКБС подала в арбитражный суд заявление о несостоятельности. Чигринский расценивает произошедшее так: «Это стечение обстоятельств. Была бы партия всего из 5000 стволов — никто бы не тронул».

К концу 2014 года из торговли русским оружием вышел и Михаил Юдельсон. На бизнесе начали сказываться западные санкции против России, усложнились отношения и с российскими партнерами.

«Мне эта каша надоела, честно говоря», — признается предприниматель.

Весной 2015 года он планирует запустить в Австрии собственный завод по производству снайперских винтовок. После российской оружейной истории он остался с деньгами, сетью дистрибьюторов в Европе и США и главное — с опытом.