«Это система, которая жрет сама себя»: Анастасия Татулова об итогах встречи с Путиным, последствиях пандемии для «АндерСона» и новом потреблении

В марте ваше выступление на встрече с президентом произвело фурор в соцсетях. Оправдались ли ваши ожидания от этой встречи, были ли выполнены те просьбы, с которыми вы обращались к президенту?

У меня не было ожиданий, поэтому они и не оправдались. Фурор — да, обрушился. В том числе последствием этого фурора стало то, что мир вокруг меня разделился на две части. Есть большая часть  предпринимателей, которые  поддерживают меня и то, что я сказала, но есть и те, кто считают, что за мое поведение там мне должно быть стыдно и что я «ныла», «просила». А мне не стыдно. Совсем.

При согласовании интервью Анастасия Татулова прислала подробное разъяснение своей позиции:

У меня была задача, очень конкретная, как я ее для себя видела: максимально привлечь внимание президента к ситуации, сложившейся с малым и средним бизнесом за последние годы, которую пандемия только высветила и усугубила. Это так и не заработавшая регуляторная гильотина, безумные штрафы для бизнеса, несопоставимые ни с нарушениями, ни с прибыльностью бизнеса, ущербность существования легальных компаний в сравнении с теневым рынком, разбалансированность налоговой системы в части развития среднего бизнеса и перехода из малого в средний и риторика чиновников с самого верху, которые относятся к предпринимателям априори как к преступникам.

И важно понимать, что те просьбы, с которыми я обращалась, — это не просьбы помочь «АндерСону» или  мне лично. А то, что мешает работать и развивать бизнес тысячам предпринимателей в стране. Пока ни один этот пункт так и не решен, к сожалению.

Полностью комментарий Анастасии Татуловой опубликован в конце интервью (см. разъяснение 1).

Обсуждали ли с вами предварительно вопросы, которые можно задавать, и которые ни в коем случае нельзя задавать президенту?

Нет, никто ​ничего со мной ​не обсуждал. У меня спросили, о чем я буду говорить. Я сказала, что меня волнуют две вещи — налоги и критерии МСП (малого и среднего предпринимательства). О них хочу сказать, если дадут слово. К тому моменту, когда до меня дошла очередь, прошел уже час с начала встречи. ​Тихо всю встречу закипала, потому что никак не могла понять, зачем мы все здесь собрались, и что отмечаем. Мое настроение было прямо противоположно тому, что говорили люди передо мной. И я очень старалась не наговорить лишнего, поэтому написала себе на бумажке тезисы, чтобы не сбиться. Теперь мне кажется, что с этого момента уже лет пять прошло.

Он дал поручение проработать. Но если это и ​сделали​, то традиционно без участия и аргументов бизнеса и без результата. Я не знаю, как так получается. Более того, я предполагаю, что если спросить президента, скорее всего, он считает, что все реально было проработано. Это как-то все странно работает. Так не должно быть. Так неэффективно.

Насколько сложно было предпринимателю попасть на эту встречу?

Сложно, но ничего нет невозможного для женской дружбы, сами знаете. Моя подруга ​— ​предприниматель Евгения Лазарева (основатель KidsRockFest, эксперт ​Общероссийского народного фронта ​и член экспертного совета в комитете по развитию женского предпринимательства «ОПОРА России»)​. М​ы с ней много вопросов вместе инициируем и пытаемся решать​.​ ​Она ​сказала: «Давай попробуем попасть на эту встречу через список ОНФ, может быть, хоть так удастся достучаться». К тому моменту мы уже какое-то время безрезультатно пытались «достучаться» по-разному, по-другому. Так все и получилось.

В каком состоянии на момент встречи с президентом был ваш бизнес «АндерСон»? Что вы уже потеряли на тот момент? 

В тот момент​​ ​ситуация ​была уже крайне напряженная​. М​ы месяц переживали пандемийный шторм и было​ понятно,​ что это только начало​.​ Выручка была близка к нулю. Мы понимали, что запаса прочности нет совсем. Была угроза, что мы вообще больше никогда не откроемся, потому что бизнес практически схлопнулся в ноль. ​Тех,​ кто работал с детьми, зацепило раньше всех. Волна пандемии, которая до несемейных людей ​докатывалась​ чуть дольше, до мам ​дошла​ еще​ в конце февраля. К началу марта ​уже ​все заказанные ​раньше ​праздники ​были отменены, и ежедневная заполняемость ​«АндерСонов» была на уровне 20%. Это была работа в минус, потому что бизнес при такой заполняемости совершенно нерентабельный. Мы понимали, что еще несколько недель и все. Люди​ ​к середине марта перестали выходить в общественные пространства. К концу марта это случилось не только с детским рынком, ​но и со все​й​ ресторанной отраслью, фитнесами, салонами красоты, магазинами​. Э​то прочувствовали абсолютно все.

Была надежда на то, что власть сейчас как-то пойдет вам навстречу и что-то предпримет для поддержки?

Я об этом пыталась сказать на встрече. Это было самое важное, что я пыталась донести. Речь шла не о помощи деньгами, я вообще не просила никаких денег ни разу ни у кого. Мне было важно донести, что то, как все быстро накрылось, свидетельствует о том, что пациент скорее мертв, чем жив. И это последовательная политика государства в отношении бизнеса в последние годы. Она привела к тому, что у  бизнеса в реальном секторе не осталось совершенно никакой подушки безопасности, и люди, и компании, которые сидели без выручки 2-4 недели, не смогли очнуться. И я не считаю, что это нормально.

Проблема не в том, что не помогли сейчас, проблема в том, что отношения власти политики и предпринимателей последовательно идем не туда уже много  много лет. Было какое-то просветление, когда нам казалось, что сейчас лед тронется, но потом опять произошел довольно мощный откат. А риторика шла в другую сторону: нам говорили – давайте развивать бизнес, давайте поддерживать малое предпринимательство, делать форумы, и будем все становиться предпринимателями. Года два назад я поняла, что не пойду ни на один форум выступать, потому что я идеологически считаю, что это неправильно, что я поддерживаю что-то неправильное. Агитировать людей идти в предпринимательство, понимая, что их ждет дальше, я считаю просто аморальным, честно. Есть какие-то сдвиги в Москве, где выделился департамент предпринимательства. Они реально делают какие-то вещи, которые чуть облегчают жизнь предпринимателя в городе. Но это только на региональном уровне. Ни один федеральный закон в регионе неизменяем, ни одно взаимодействие с контрольно-надзорным органом не управляется регионом. Получается, что спрашивать с региона за развитие бизнеса невозможно, потому что все те люди, которые бизнес кошмарят, региону вообще не подчиняются. Это система, которая жрет сама себя.

Это было самое главное, что я хотела сказать президенту, я не просила денег. Не знаю, почему пока не получается сдвинуть. Надеюсь, что, может быть, все равно, когда долго землю ложечкой ковыряешь, то можно туннель прорыть, если дожить.

При согласовании интервью Анастасия Татулова прислала разъяснение своей позиции. Опубликовано в конце интервью (см. разъяснение 2). 

Вы упомянули, что слава, которая обрушилась на вас после встречи с президентом, принесла вам много негатива. В чем именно вас обвиняли?  

Природу негатива, честно говоря, не очень понимаю, поэтому обсуждать это мне сложно. Я вообще интроверт, не люблю к себе большого внимания. Никогда не хотела быть актрисой и не пела в расческу. Когда ко мне на улице подходят люди, понимаю, что они из лучших побуждений, многие спасибо говорят, многие обсуждать что-то хотят. Но мне тяжело с этим жить, я за границы: последний раз на приеме у гинеколога медсестра хотела общаться со мной по поводу Путина и сфотографироваться. Вроде смешно, но не очень.

Но есть и положительные стороны публичности – мне стали помогать очень многие люди. Просто по-человечески, например, найти какие-то контакты, мне стало легче с кем-то договориться. Без этого, например, мы не смогли бы так быстро встать на полки «Перекрестка», «Метро», «Ленты». Было огромное количество наших гостей, которые помогали нам и нашим франчайзи. Заказывали доставку, куличи, праздники домой, покупали сертификаты. И именно благодаря этому, «АндерСон» сейчас продолжает работать. Я невероятно благодарна всем, кто нас спас, и не забуду этого до конца жизни, настолько это было по-настоящему. В какой-то момент именно вера в нас не дала мне упасть и махнуть на все рукой.

Последний раз на приеме у гинеколога медсестра хотела общаться со мной по поводу Путина и сфотографироваться. Вроде смешно, но не очень.

Недавно стало известно, что вы стали омбудсменом малого и среднего бизнеса. Кто сделал вам такое предложение, и есть ли у вас уже план, что вы будете делать в этой роли, как помогать?

Я, честное слово, не знаю, что об этом сказать. У меня индикатор есть такой. Я понимаю, что что-то случилось, когда просыпаюсь с утра, а у меня 10 звонков от разных СМИ (они у меня все в телефоне переписаны). Здесь было также, я вообще не была готова к тому, что эта новость окажется такой. Какое-то время назад ко мне обратился Борис Титов с предложением заняться тем, что я делаю сейчас, но в официальной роли и с бОльшим ресурсом. Сначала я сказала, что не хочу. И я до сих пор не уверена, что сделала правильно, согласившись в итоге. Я не понимаю сейчас ни ресурсов, ни своих полномочий, не понимаю, чем это будет отличаться от того, чем я и так занималась в последние месяцы. Ко мне обращается огромное количество предпринимателей с разными проблемами. Я с этим разбираться. Мне кажется, что эта официальная роль ничего особо не изменит в моей жизни. Возможно, я недооцениваю ресурс, и поэтому мне нужно какое-то время, чтобы это изучить. Надо понимать, что это не приз, а геморрой. У меня будет еще меньше времени.

Дополнение к этому ответу в разъяснении номер 3 в конце интервью.

Вы анонсировали у себя в Facebook, что хотите построить поселок для предпринимателей «Страна здравого смысла». В какой стадии сейчас этот проект находится?

Мой друг Дима Кибкало и я хотим жить за городом в своем поселке с приятными людьми вокруг. Вот и все. Я даже не ожидала такого резонанса, когда мне стали звонить и спрашивать про новый проект. Это не проект, не бизнес. Я — не девелопер. Мы просто решили собраться и купить 40 га земли, построить дома, сделать общее пространство для мероприятий, выступлений и предпринимательских мозговых командных штурмов. Место, которого нам не хватает.

Мы просто решили собраться и купить 40 га земли, построить дома, сделать общее пространство для мероприятий, выступлений и предпринимательских мозговых командных штурмов

По нашим принципам, на основе близких ценностей, чтобы проводить там время. Это не про бизнес и не про перепродажу. Просто желание с единомышленниками чаще встречаться. Общение с людьми, которые разделяют твои ценности, подпитывает энергетически. Ты понимаешь, что на самом деле не один, что таких людей много. Что скоро нас будет критически много. Если объединиться, тогда можно страну менять быстрее.

Многие говорили о том, что пандемия сильно поменяет ресторанную отрасль. Видите ли вы эти изменения, насколько изменилось вообще поведение вашего гостя в кафе, вашего потребителя?

Во-первых, конечно, ничего пока не закончилось. И когда спрашивают: «Как вы относитесь ко второй волне?» Я отвечаю: «Никак не отношусь, потому что первая не закончилась». В «АндерСоне» мы пока не можем даже посчитать убытки. По каким-то кафе работаем в минус и смотрим, надо ли их закрывать. Сейчас сложно сказать, как закончится год. Мы, например, каждую неделю корректируем планы.

Когда спрашивают: «Как вы относитесь ко второй волне?» Я отвечаю: «Никак не отношусь, потому что первая не закончилась».

Это уже третий кризис, который я переживаю с «АндерСоном». И вижу типичную для ситуацию: люди становятся еще требовательней и эмоциональней.  Теперь гость приходит с другим ощущением денег и хочет, чтобы все было еще лучше за те же деньги. Мы не подняли цены, хотя продукты подорожали из-за скачка курса. Наша маржа, и без того далекая от того, что было в 2012 году, еще уменьшилась. Кроме того, обострилась ситуация с кадрами – сложно собрать и вернуть в рабочее состояние людей, которые три месяца не работали. Нужно укомплектовать штат в короткие сроки, обучить всех. И так происходит во всей индустрии.

Как вы сейчас перестраиваете бизнес? Вы, например, стали больше работать с сетями...

Да, мы невозможное совершили. Теперь «АндерСон» — совсем другая компания. Потому что бизнес рухнул, и мы начали пересобирать его заново. Многие люди не выдержали, ушли, кого-то мы попросили уйти. Было очень сложно, и за какие-то срывы и нервы мне стыдно, и сотрудникам стыдно. В целом, это невероятно сложное время для нас было. С другой стороны, может это и неплохо, потому что старое уже развалилось и склеивать его бесполезно. Есть смысл выстраивать новое.

Бизнес рухнул, и мы начали пересобирать его заново.

Мы стали бежать быстрее: встали в сети, например. Большое спасибо «Перекрестку», что они нам помогли. Документы, которые обычно готовятся полгода, сделали за месяц. Мы учимся работать с сетями, чего раньше не умели. До кризиса мы работали со «ВкусВиллом», они очень продвинутые, умеют работать со скоропортом, у них хорошо отлажена логистика, система отзывов, контроль качества. При работе с ними мы не касались многих вещей, с которыми сталкиваемся в других сетях. Сейчас «АндерСон» учится бежать очень быстро с минимальной командой. У нас много планов, проектируем новую фабрику, планируем выходить с продукцией на другие рынки.

То есть, вы превращаетесь из сервисного ресторанного бизнеса в производственный?

Мне было всегда это больше интересно. Изначально ведь у нас появилась фабрика раньше, чем кафе. Я — идеологический фабрикант, мне важно создавать. А сейчас это еще и стратегически более правильно. Продукты стараюсь делать так, чтобы они говорили за меня — атмосферные и без компромиссов в качестве и составе. Это сложная задача, но она мне симпатична.

А что с Китаем? У вас есть план поставлять продукты в китайские сети?

Да, начали постепенно заниматься этим. У нас был небольшой опыт в прошлом году. К нам на фабрику приезжали китайцы специально за нашими десертами. У них совсем другое отношение к сладкому, и мы поняли, что этот продукт может зайти в Китае. На существующей фабрике мы близки к предельной мощности уже сейчас.  Все-таки наша существующая площадка заточена под снабжение кафе, не предназначена для работы с сетевыми магазинами, хотя мы предполагали изначально, что сможем все делать на одной площадке. Сейчас я активно ищу землю, планирую за 1,5 года построить еще фабрику. А эту мы оставим для снабжения наших кафе.

В чем основная сложность с землей?

Подходящей земли в черте города практически нет. Под пищевку нужны определенные критерии и санитарные зоны. Я подала заявку в Департамент промышленности Москвы, они тоже помогают подобрать участки. Город, слава богу, заинтересован в рабочих местах и производстве. Мне кажется это важной сменой вектора, нельзя жить только строительством жилья.

Думаете ли вы о том, чтобы совсем отказаться от кафе? 

Вряд ли. Во-первых, для нас это точки сбыта продукции, и мы можем их контролировать самостоятельно, ни от кого не зависеть. Во-вторых, кафе позволяют нам быть ближе к своему покупателю, знать его, общаться, тестировать гипотезы быстро. И я бы не хотела никогда прерывать эту связь. Мне кажется, что это очень важно. Своя розница дает возможность с другой скоростью запускать продукты. Ну и плюс мы же про праздник и атмосферу. У нас в «АндерСоне» даже есть такой внутренний слоган: когда пришел — тогда и праздник.

Какое количество кафе у вас открылось после карантина? 

У нас сейчас осталось 40 кафе в России и странах СНГ. Мы уже потеряли 12, и это те кафе, которые точно не вернутся. И несколько кафе под вопросом, так как есть до сих пор регионы, в которых пока бизнес так и не открылся после пандемии. Принятие решения по каждому конкретному кафе — очень болезненный процесс. Кафе — это не только деньги, но и гости, история, труд, время, сотрудники, традиции, талисманы. В общем, целая своя маленькая жизнь.

У нас сейчас осталось 40 кафе в России и странах СНГ. Мы уже потеряли 12, и это те кафе, которые точно не вернутся.

Флагманские кафе все остались с нами. В кафе на улице Островитянова в Москве, самом первом в сети, мы сделали полный ремонт, заменили оборудование и мебель. Ему в декабре будет уже 11 лет. Наше самое большое кафе в сети — на улице Льва Толстого — открывается в августе и уже принимает праздники. «АндерСон» на Гиляровского не закрывался ни дня во время карантина и активно работал на доставку. Открылось новое кафе в Ясенево, которое должно было открыться, как раз в марте.

Арендодатели и собственники помещений шли вам навстречу?

С подавляющим большинством удалось договориться. Там, где не смогли — мы уехали. Я получаю сейчас по 50 рассылок в день с предложениями помещений. Для рынка аренды наступают не самые легкие времена. «АндерСон» — хороший арендатор, у нас многолетние договоры аренды. Мы всегда аккуратно и своевременно платили и заботились о помещениях. Мне кажется, когда бизнес у тебя арендует помещение 5, 7, 9 лет и все это время аккуратно исполняет свои обязательства, то выкручивать руки, а не договариваться — безумие. Это мое мнение, оно, увы, не со всеми совпало.

В разгар пандемии к вам зашел инвестор Александр Лебедев. Но о продаже доли вы задумывались и до этого. С чем это было связано? 

В конце позапрошлого года мы приняли решение о необходимости инвестирования и начали искать инвестора. Идея была диверсифицировать бизнес, сделать бренд зонтичным, распространить его на другие сферы. Это требовало довольно больших затрат — на дооснащение фабрики, развитие нового производства и людей с компетенциями, которых у нас нет. Первые полгода-год это в чистом виде инвестиционные деньги. И я не вижу в этом ничего плохого, мы очень долго развивались на «свои». Начали разговаривать с фондами, и довольно быстро выбрали партнера — фонд, который инвестирует в основном в США и Европе. Около восьми месяцев мы готовили сделку, должны были подписать все документы 5 апреля.  Но из-за пандемии они оказались не готовы инвестировать, так как потеряли много денег на других проектах. Для инвесторов сейчас тоже сложная ситуация.

Я поговорила с Лебедевым, и мы решили, что это будет хороший союз. Сделку закрыли буквально за три недели

Сделку мы заморозили, а дальше произошла цепь случайностей. Я поговорила с Лебедевым, и мы решили, что это будет хороший союз. Сделку закрыли буквально за три недели, потому что у нас уже были готовы все документы , сделан аудит. Все это здорово помогло, я считаю, что это везение. Мы просто стали чувствовать себя гораздо спокойней, получили возможность выдохнуть и собраться с силами. Я первый раз за долгое время спокойно заснула и поняла, что  ощущение, что я по тоненькой леске иду над обрывом, на некоторое время ушло. Появился крепкий, сильный, мощный, уверенный Лебедев, который сказал: «Да все, прорвемся сейчас».

Это все-таки было его предложение? 

Обоюдная договоренность. Я ему рассказала, что у нас готовилась сделка, мы рассчитывали на эти деньги и строили планы, исходя из этого. Он сказал: «Готов помочь». Так и договорились. А познакомились мы, благодаря другой моей подруге, так что все в моей истории про женскую дружбу.

На что в первую очередь пошли инвестиции? 

На погашение кредиторки накопившейся за февраль, март и апрель, на налоги, от которых нас не освободили, отсрочку, которая закончилась, и на фабрику. Кроме того, мы начали инвестировать в команду, которая умеет работать с сетевой розницей. Ситуация сейчас стабильная, мы имеем примерно 60% выручки по сравнению с прошлым годом и небольшой ежедневный рост.

Какие изменения вы ожидаете на ресторанном рынке после пандемии? Как рынок будет выглядеть в 2021? 

Я не знаю, будут ли изменения. Еще какая-то доля потребителей перетекает из ресторанов в фаст-фуд. Но этот тренд наметился еще в 2014 году. Кроме того, думаю, что снизится аренда. А в целом каких-то глобальных изменений я не вижу, ничего сногсшибательного, чтобы мы увидели какой-то совсем другой мир. Доставка тоже вряд ли все заменит. У нас, как и у всех, увеличился процент доставки. Но сказать, что это для нас системообразующее направление и источник выручки – нет, конечно.

Мы считали, что праздники не восстановятся до осени, но праздники растут. Мы прописывали стратегию кафе до конца года из расчета, что праздников не будет.

Мы стали продавать чуть больше через онлайн, развиваем интернет-магазин. Но люди все равно будут ходить в кафе, приводить детей, встречаться с друзьями. Мы, например, считали, что праздники не восстановятся до осени, но праздники растут. Это было неожиданно для меня, мы прописывали стратегию кафе до конца года из расчета, что праздников не будет. Но они прямо набирают обороты, каждый день все больше и больше. И это из радостных новостей. Пусть в этом году у каждого предпринимателя их будет все больше и больше. Мы все это заслужили.

Разъяснения Анастасии Татуловой, присланные при согласовании интервью:

Разъяснение 1. Фактически главные акценты [моего выступления перед президентом] были в том, что я сказала, было четыре предложения: 

1. Пересмотреть критерии отнесения предприятий к реестру МСП​ (субъектов малого и среднего предпринимательства),​ который сейчас совершенно не отражает реальную ситуацию с малым и средним бизнесом​. В текущей ситуации​, например, это не позволило среднему бизнесу и бизнесу в человекоемких отраслях​ ​получить даже минимальную помощь​.​

2. ​Изменить налоговую систему для всей отрасли гостеприимства (отели, рестораны, детские развлекательные центры), так как в ​ней сейчас на НДС работает менее 5%​. Э​то связано с тем, что бизнес нерентабелен при ​общей системе налогообложения совершенно. Фитнес, к примеру, от НДС освобожден, а индустрия гостеприимства должна​ его платить. Для меня вообще НДС в любых услугах выглядит спорно. Это получается практически налог на труд. 

3. Изменить подход к любым реформам для бизнеса. Их нельзя разрабатывать, принимать и запускать без участия бизнеса, как это происходит сейчас. Это влечет за собой неэффективные​ решения​, дорогостоящие для бюджета страны и отбрасывающие назад в прошлое ​целые отрасли​. Сейчас их разрабатывают и принимают те, кто никогда в реальном бизнесе не работал. Это порочный круг, который надо разорвать. 

Ну и​ конечно, немаловажна​ смена риторики. Она определяет отношение жителей страны к труду предпринимателей. 

Разъяснение 2. Для этого [восстановления бизнеса в стране] важно прежде всего поставить диагноз, разобраться в причинах​. Понять, ​как так случилось​,​ что у предпринимателей  в реальном секторе,​ в сфере услуг не оказалось совершенно никакой подушки безопасности​. Почему социальная политика государства не учитывает предпринимателей и их сотрудников как класс. Почему те, кто платили больше всех налогов в сегменте МСП​,​ получили меньше всего поддержки​.​ ​Почему​ для многих бизнесов ​уйти в тень оказалось выгоднее, чем получить субсидии​. 

​А потом понять, ​как это изменить. Не силовым путем, как привыкли в нашей многострадальной стране, а разумно​ ​практичным, выгодным обеим сторонам — и государству, и предпринимателю. 

Проблема в том, что если нет понимания проблемы — нет решения. А отношения власти и предпринимателей последовательно идут не туда уже много лет. Было какое-то просветление, когда нам казалось, что сейчас лед тронется, но потом опять произошел довольно мощный откат. Более того, мы видели, что происходит откат, а на форумах и в прессе нам говорили – давайте развивать бизнес, давайте поддерживать малое предпринимательство, давайте привлекать студентов и школьников, будем все становиться предпринимателями. А параллельно во время экономического форума​ продолжали сажать​ в СИЗО обвиняемых по экономическим преступлениям. 

Говорили, налоги не будут увеличиваться — но росли административные штрафы, НДС и множество скрытых налогов: ​сборы на экологию, введенный СОУТ, ЕГАИС, маркировка, «Меркурий»..​.​ Все это каждый год ложилось на плечи бизнеса, увеличивая расходы. 

Говорили про регуляторную гильотину, а параллельно вводили еще большее регулирование, еще большее давление, блокировали счета по 115-ФЗ и по малейшей копеечной ошибочной недоимке. Но параллельно создавали очередные нацпроекты по развитию бизнеса, фонды, дорожные карты, цифровые платформы и организовывали форумы на тысячи человек с лозунгом «стань предпринимателем». Все это вызывает непонимание и недоверие​. А​ там, где нет прозрачности и доверия — нет развития. 

Года два назад я поняла, что не пойду больше выступать ни на один форум про «стань предпринимателем». Потому что я идеологически считаю, что это неправильно. Агитировать людей идти в предпринимательство, понимая, что их ждет дальше, я считаю просто аморальным, честно.

То, что я вижу сейчас за этими форумами, на которые тратятся миллионные бюджеты, выглядит так: 

1. Совершенно неверный посыл: каждый может быть предпринимателем. За 2 дня мы тебе бесплатно расскажем, что и как​ нужно делать. 

Критерий успешности — количество зарегистрированных ИП и ООО за текущий год. При этом эмоции становятся важнее системного обучения. Форумы, зажигающие выступления, конференции — вот она ​«​настоящая предпринимательская жизнь​«​. 

Да, нет же. Предпринимателей по мировой статистике — 3-5% . 

Системное обучение и регулярный менеджмент важнее для предпринимателя, чем ура-форумы.

Зарегистрировать ИП не равно стать предпринимателем. ​

2. Поддержка начинающих работает «на ура»,  поддержка тех, кто работает давно — хромает на обе ноги. 

Поддержка в начале – пожалуйста: отличное налоговое решение по  самозанятым и микробизнесам, льготные кредиты,  бесплатное обучение. Только расти. Но потом-то. Потом предприниматель попадает в систему презумпции виновности. Он всем должен и всегда во всем виноват. 

Такое ощущение, что государству нужно все это, чтобы было к кому прийти потом и было бы на что содержать огромное количество тех, кто приходит с проверками и  штрафами. 

Огромное количество нормативных документов, сложная налоговая система, если ты на НДС, множество меняющихся требований, невозможность кредитоваться иначе как под залоги личного имущества и с огромным количеством документов. 

Ну, и «вишенка на торте»: палочная система проверок бизнеса, стимулирующая все госслужбы находить хоть что-то, иначе накажут за то, что пришел без результатов и штрафа с проверки. 

Хотя точно лучше работает «дай предельно понятные правила — приходи с проверкой и  помоги найти ошибки — объясни — дай время на исправление — контролируй — накажи, если не исправлено». 

Считается, что раз ты выжил, то можешь все это осилить и содержать. Так давайте на форумах правду рассказывать. Вот эту вот. С примерами и фактами. Я за честность.  

Надо сначала изменить отношение между предпринимателем и властью, если бизнес нужен для роста ВВП (не Путин это, а индекс валового внутреннего продукта, показывающий здоровье экономики), надо быть последовательными и делать так, чтобы расти было выгоднее, чем дробиться или оставаться микро-предпринимателем.

Есть какие-то сдвиги в Москве, в Калуге, в Тюмени, в Удмуртии, в Калининграде, но это отдельные очаги, в целом пока система не меняется.  

Все решения централизованы, контроль и надзор не подчиняются региону, перекосы в налоговой системе тоже на уровне региона невозможно устранить. Хотя я уверена, что пилоты на региональном уровне — самый  эффективный и незатратный путь проведения налоговой, административной и регуляторной реформы.  Сейчас   получается, что спрашивать с региона за развитие бизнеса невозможно, хотя формальные KPI на рост бизнеса в регионах есть. Но это неосуществимо, потому что все те инстанции и службы, которые бизнес кошмарят, региону вообще не подчиняются, нет ни рычагов влияния, ни реальных элементов для развития. И эта система, вкупе с проблемой НДС, дробления и критериев МСП, не дает развиваться малому и среднему бизнесу сейчас.

Разъяснение 3. В конце мая ко мне обратился Борис Титов с предложением заняться защитой МСП вместе с ним, я долго принимала решение. Согласилась, потому что и так занималась этим в последние месяцы. Ко мне после выступления перед президентом обращается огромное количество предпринимателей с разными проблемами. Я стараюсь помогать, чем могу. Мне кажется, что официальный статус ничего особо не изменит в моей жизни, но, возможно, даст ресурс быстрее решить большее количество вопросов. Самое для меня спорное, что останавливало, — это то, что придется мириться с тем, что я не смогу решить все кейсы. Статистически, я так вижу, что если удастся решить хотя бы 50%, это будет уже победа. Но самое важное, что я вижу своей задачей, — это не решение частных случаев, а изменение системы взаимодействия власть-предприниматель. Пусть даже маленькими шагами. 

Ну, и важно понимать, что это не должность, она не оплачивается. Я не стала чиновником, политиком. Ни то, ни другое в мои планы не входит. Мне не надо зарабатывать баллы, пиар, у меня нет KPI. Только внутренний. Тот, что сама для себя поставила. Это не ступенька куда-то. Я — предприниматель. А омбудсмен по МСП — общественная нагрузка. То, что я могу отдавать, чтобы страна, в которой живу я и мои дети, друзья, стала комфортной для бизнеса. Люди как-то видят это по-своему, даже были высказывания «они ее купили», «теперь-то она добилась, чего хотела». А я-то не добилась пока. Добьюсь, когда должность по защите бизнеса не понадобится. Когда все это будет регулироваться законом и едиными целями. Тогда и на форумах можно будет выступать. А сейчас это не приз, а нагрузка и ответственность, еще большая.