Почему основатель розничной сети «Лента» променял бизнес на парусный спорт

Олег Жеребцов, 45 лет

Основатель сети розничных магазинов «Лента», где в период с 1993 по 2003 год занимал должность гендиректора, а затем — председателя совета директоров. В 2009 году продал свою долю в «Ленте» и занялся парусным спортом. Владелец четырех лодок разных классов. Возглавляет Российскую ассоциацию парусного спорта лодок класса SB20. В 2008-2009 годах собрал команду и принял участие в кругосветной регате Volvo Ocean Race. Это был первый опыт участия российской команды в гонке мирового уровня, который обошелся Жеребцову в €20 млн. 

Я вырос на Северном Кавказе, недалеко от горы Эльбрус, где парусного спорта нет и в помине, но принято, что у взрослого мужчины есть увлечения. Переехав в Петербург и став бизнесменом, я перепробовал массу хобби — подводное плавание, стрельбу, горные лыжи. На парусную лодку впервые ступил в 35-летнем возрасте.

Это случилось десять лет назад, когда мы инсталлировали в «Ленте» ERP-систему SAP. Мы были одними из первых в России, кто отважился на этот шаг, и потому получали массу рекламных буклетов и календарей с символикой SAP. На одной из фотографий логотип SAP красовался на яхте. Мне очень понравилась эта картинка, и я стал упрашивать партнеров вместе выйти в море. Но выяснилось, что компания уже давно не спонсирует морские соревнования. Я уже почти отчаялся, когда мне неожиданно позвонил некий Штефан из австрийского офиса SAP. «Я не знаю, кто вы такой и чем вы занимаетесь, но мой шеф проел мне мозг, чтобы я взял вас на гонку», — сказал Штефан. А через неделю я уже был в составе международного экипажа на борту лодки, стартующей из хорватского Сплита. Это был довольно смелый шаг, ведь я не владел ни русской, ни английской парусной терминологией. Я даже не знал немецкого языка (а большая часть экипажа оказались немцами). Неприятности не заставили себя долго ждать: уже через час после старта у нас порвался парус. Но после недельной гонки я понял, что нашел хобби на всю жизнь.

Правда, найти на него достаточно времени удалось не сразу: в 2005-2006 годах «Лента» развивалась очень быстро и требовала много сил и энергии. Я тонул в ежедневной рутине. Время на парусный спорт появилось лишь после того, как я занял пост председателя совета директоров и сосредоточился на вопросах стратегического развития. Это позволило мне переехать жить на остров Портленд (Ла-Манш). Там я устроился работать в парусную мастерскую, где чинил паруса за 62 фунта в день. Кроме того, я нашел шкипера-австрийца для совместных тренировок.

Свою первую лодку я купил через полгода после переезда на Портленд. Это была не новая, но спроектированная специально для гонок яхта. Почему именно спортивная? Потому что еще в Хорватии я понял, что хочу не просто ходить под парусом, а участвовать в гонках. Лодке нужна была команда из 9 человек, которую я собрал из местных моряков. И сразу по незнанию оказался на серьезных соревнованиях. Мы заявились на знаменитую трехдневную английскую гонку до скалы Fast Net у южного берега Ирландии. Она стала для нас непростым испытанием: лодка попала в сильный шторм. Но несмотря на это, мы пришли пятыми (из 300 лодок).

К 2006 году идея парусных соревнований настолько овладела мной, что я захотел принять участие в кругосветной гонке Volvo Ocean Race. Эта регата существует уже 40 лет, проходит раз в три года, длится 135 дней и транслируется на телеаудиторию в 2 млрд человек. К гонке 2008 года мы начали готовиться за два года: предстояло спроектировать и построить лодку, пошить к ней паруса, нужны были серьезные тренировки. Изначально я планировал потратить €12 млн, но в реальности получилось гораздо больше — €20 млн.

Я строил «Косатку» в Англии, потому что в России найти верфь, способную это сделать, невозможно. Практически сразу начались проблемы. Не нашлось спонсора, потом умерла мама, а к концу лета 2008 года грянул кризис и пришлось срочно возвращаться в Питер и заниматься антикризисным управлением в «Ленте». Компания была спасена, а я продал свою долю.

«Косатка» стала первой российской лодкой, когда-либо участвовавшей в кругосветной регате такого уровня. Из 40 членов экипажа на ней было только трое россиян. Но это не мешало команде выступать именно за Россию.

Мы шли со скоростью 30 узлов недалеко от Антарктиды, когда находившийся за штурвалом датчанин Стиг совершил ошибку, позволив ветру перевернуть лодку. Наша мачта и паруса оказались в воде, палуба встала вертикально, а вокруг — волны 6-8 метров высотой. По СNN сказали, что русская лодка потерпела крушение, но уже через час мы справились со стихией и продолжили гонку.

Не поверите, но нам пришлось убеждать людей из администрации Петербурга, чтобы финал Volvo Ocean Race состоялся именно в северной столице. Обычно города борются за это право, но в Петербурге организаторам предстояло нарушить местный закон 1956 года, запрещавший вход морского судна — тем более иностранного — во внутренние воды России. Организаторы уже объявили, что финал 2008 года состоится в Стокгольме, но в самый последний момент мы смогли договориться со Смольным. И Петербург поднял мосты ради семи финалистов регаты, среди которых оказалась и «Косатка».

Сегодня я понимаю: чтобы снова выйти на кругосветную гонку, нужна не только идея, должна собраться критическая масса людей, организаций и инициатив, чтобы все действовали заодно. Только в этом случае все получится. Признаю, что мое решение 2006 года участвовать в Volvo Ocean Race было в большей степени эмоциональным. И лишь выйдя из бизнеса, я смог позволить себе проводить на лодке по 100 дней в году.

У многих людей существует стереотип: парусный спорт — это очень дорого. Но в реальности это так только в одном случае: если вы используете на лодке труд других людей, а сами загораете и пьете шампанское в компании девушек. Если же вы сами приходите в порт, чините собственную лодку, натягиваете парус, проверяете оснастку, навигацию, электронику, если вам не лень держать отвертку и вязать узлы, то вы тратите совсем другие деньги.

Возвращаясь на землю, я каждый раз спрашиваю себя: «Нужен ли мне парусный спорт дальше?» И каждый раз ответ положительный: парусный спорт настолько сложен, что процесс обучения и совершенствования здесь никогда не заканчивается. Вам нужно быть смелым, чтобы посреди открытого океана залезать на 30-метровую мачту. Нужно быть сильным, энергичным. Нужно уметь управлять командой. Нужно разбираться в навигации. Нужно понимать, как «работают» облака, что происходит с давлением перед бурей. Именно поэтому я и хожу до сих пор под парусом, а не провожу время в круизах.

Сейчас у меня четыре лодки и еще одна — в долевой собственности с друзьями. Две лодки только что прибыли после австралийского чемпионата мира в Голландию, которую мы используем как логистический центр. Еще одна лодка — на подводных крыльях (гидрофойл) — стоит на озере Гарда в зимнем ангаре. И две лодки разных классов — «Эмка» и SB20 — в Санкт-Петербурге.

Я живу в городе, где Петр I запрещал строить мосты ради того, чтобы люди ходили на лодках с берега на берег. И вот теперь в этом городе с 5-миллионным населением мачт меньше, чем в любой отдельно взятой хорватской марине. Поэтому несколько лет назад я возглавил Российскую ассоциацию парусного спорта лодок класса SB20, которая является частью мировой ассоциации. Почему именно лодки SB20? Таких лодок в мире больше всего, это самый большой монокласс в мире, для которого созданы унифицированные правила. Это означает, что любой владелец такой лодки может участвовать в открытых чемпионатах Бельгии, Сингапура или США. Везде куда бы он ни приехал, правила будут одинаковыми.

Мы стараемся привлекать в свою ассоциацию как можно больше людей. Сначала в ней было всего шесть лодок в Петербурге, затем московские ребята захотели купить десять SB20, еще четыре лодки куплено в Екатеринбурге. За два года мы собрали флот из 40 лодок — это достаточно много. Мы вышли в международную ассоциацию с инициативой, и нам дали право проведения чемпионата мира в Санкт-Петербурге в 2014 году. Наша Российская ассоциация класса SB20 — это не бизнес, а организация исключительно общественная, я там ничего не зарабатываю.

С годами некоторые виды спорта становятся недоступными. Я, например, уже не стану хорошим пловцом или легкоатлетом, хотя люблю бегать и плавать. Есть предел физическим возможностям в 40-45 лет. Но парусный спорт дает возможность стать чемпионом мира хоть в 50 лет. Буду стремиться.