Арабский труд: зачем ставропольский бизнесмен возрождает породу чистокровных лошадей

«Так, девочки, спокойно», — говорит Алексей Сагал, входя в загон, где носятся двухлетние кобылицы.

Вообще-то, резвые животные могут и затоптать. Но Сагала «девочки» слушаются и выстраиваются в очередь — за сахаром. Алексей скармливает им пачку рафинада, и его непроницаемое лицо озаряется улыбкой. Но проявление чувств при подчиненных ему не свойственно, бизнесмен быстро переходит на деловой тон.

Владелец парфюмерной бизнес-империи и крупнейший в Ставрополье землевладелец Алексей Сагал до 2007 года лошадьми совсем не интересовался. Два его холдинга — «Арнест» (производит 60% российских аэрозолей) и «СтавропольАгросоюз» (100 000 га земли под сельхозкультурами) — вполне успешно развивались. Убыточный конезавод никак не вписывался в бизнес-стратегию. «Сначала о лошадях я и не думал. Я хотел купить земли рядом с Минеральными Водами. И случайно узнал, что принадлежавший Ставропольскому краю Терский конный завод в предбанкротном состоянии выставлен на продажу», — вспоминает Алексей. Однако в торгах он решил не участвовать. Завод купил вице-президент компании «Лукойл» Алексей Смирнов. Сагал перекупил у него актив чуть позже.

«Вся моя команда была против. Земли у завода были частично отобраны, частично розданы, хозяйство разрушено, лошади голодали, а в бюджете — одна сплошная дыра, — вспоминает Сагал. — Но кроме опыта и знаний есть еще интуиция, которой я доверяю. И кроме того, восстановить убитое предприятие — это вызов, я его принял».

Была и еще одна причина, личная. Маргарита, 17-летняя дочь Алексея, с детства увлекалась лошадьми. Когда ей было 9 лет, отец пообещал исполнить ее желание. Она загадала: научиться ездить на лошадях. «Отвез ее на конюшню и посадил на серого рысака. Потом мы с тренером несколько часов не могли снять ее с лошади. Восторг был неописуемым», — вспоминает Алексей.

На 13-летие он подарил Маргарите рысака по кличке Серебряный. «Вот уже более 10 лет наблюдаю их дружбу. У меня было желание создать для дочери бизнес, в котором она могла бы заниматься тем, что любит», — говорит предприниматель. Пока Маргарита особого желания стать менеджером на конезаводе не проявляет, а вот сам Сагал постепенно влюбился в новое дело.

Завод с историей

«Мои аудиторы еще до покупки пришли в ужас от того, что здесь творилось», — говорит Сагал. Поголовье с 1990-х сократилось в два раза — до 200 животных, не было корма, лошади замерзали в разбитых конюшнях. «Но когда я узнал историю Терского завода, понял, что не смогу его бросить. Завод создавал граф Строганов, потом его спасли после революции, сохранили во время войны. Теперь наша очередь», — говорит Сагал.

Что же так растрогало 40-летнего предпринимателя? История Терского конного завода, расположенного у подножия горы Змейки неподалеку от города Минеральные Воды, действительно необычная. Его основал в 1889 году граф Сергей Строганов, который очень любил лошадей и мечтал разводить в России чистокровную арабскую породу. Граф лично отправился на Аравийский полуостров, откуда привез более полутора тысяч чистокровных «арабов». Никто не верил в его авантюру, но привыкшие к жаркому климату лошади прижились на Ставрополье. Арабские лошади — одна из трех чистокровных пород в мире — красивые, выносливые и дружелюбные. «Русские арабы» чуть выше и крупнее, чем их восточные собратья. Но по изяществу движений им нет равных — неслучайно «арабы» постоянно берут первые места в конных шоу. На таких соревнованиях прежде всего оценивается, как животное двигается.

После революции чистокровных лошадей с Терского завода раздали местным крестьянам, и порода могла прерваться. Спас конезавод маршал Семен Буденный — тоже, как известно, увлеченный лошадник. Во время войны завод был эвакуирован в Казахстан. Лошадей удалось сохранить. В 1945 году на скакуне Кумире с Терского завода маршал Георгий Жуков принимал парад Победы.

Второй расцвет Терского пришелся на 1980-е годы, когда интерес к «арабам» достиг пика. В эти годы чистокровные скакуны из Ставрополья ценились на аукционах. Например, жеребец Пеленг в 1985 году был куплен финской фирмой «Коатекстроттерс» за $2,3 млн — сумма по тем временам огромная. В 1981 и 1982 годах жеребцы с Терского дважды становились национальными чемпионами США. Потомки коней с завода сейчас живут в Европе, США и на Аравийском полуострове.

Но к 2007 году от былого величия почти ничего не осталось.

Купив завод, Сагал тут же выделил 50 млн рублей на самое необходимое. «Первым делом надо было накормить лошадей, которые стояли в конюшнях худые и заброшенные», — говорит Алексей. Затем начали собирать земли конезавода, которые частично были незаконно розданы, а частично проданы. За пару лет удалось вернуть 10 000 из 12 000 га (3500 га удалось отсудить, остальное он выкупил за свои деньги), которые ранее были в собственности Терского. «Первые два года занимались только спасением — делали срочный ремонт, покупали технику, собирали по разным странам племенных жеребцов», — говорит Сагал.

Среди коннозаводчиков много бескорыстных людей, которые помогли Терскому, вспоминает Алексей. Американец Ховард Кейл, у которого живут потомки скакуна Муската, прислал в Россию двух жеребцов. Коней Кейл сдал Сагалу в аренду за символическую плату €1 в год — для увеличения поголовья на заводе. «Люди, которые влюбляются в лошадей, делают для них все. Деньги отходят на второй план», — говорит Сагал.

Похоже, так и есть. За семь лет Алексей Сагал вложил в завод около 700 млн рублей. Много денег ушло на реконструкцию и покупку техники. Только специальный грузовик-перевозчик Mercedes обошелся в €280 000.

Аполлон из пробирки

Арендованный вертолет зависает над заводом, и Сагал с гордостью показывает огромное хозяйство: зеленые пастбища, новенькие конюшни, поля, на которых уже убирают зерно — на корм лошадям и на продажу.

Сегодня лошадей выращивают так же, как и в XIX веке при графе Строганове: они свободно пасутся на неогороженных лугах под присмотром пастухов. Это важно для скакунов, которым необходимо много двигаться. Именно поэтому Сагал не продал ни гектара дорогой земли Терского.

На ухоженной, как у пансионата,  территории работает 67 человек. «Место, которое нашел граф Строганов для завода, идеальное, — продолжает рассказ о своих владениях Сагал после приземления. — Со всех сторон долину защищают горы. Ландшафт, кстати, сверху напоминает подкову. Так создается мягкий климат. Конечно, можно было бы выручить много денег, продав эти земли. Но зачем? Здесь все живое».

Разведение «русских арабов» — дело не только хлопотное, но и дорогое. Поэтому занимаются этим всего три хозяйства в стране. Терский завод — безусловный лидер, на нем собрано лучшее и самое многочисленное в России поголовье арабской породы, утверждает главный регистратор арабских лошадей Института коневодства Руслан Халилов. «На заводе сохранили и сейчас развивают самые знаменитые линии, которые тянутся от легендарных родителей», — говорит эксперт.

Так, в 2011 году директор Терского Сергей Иванов, разбирая старые архивы, наткнулся на документ о передаче на хранение в Институт коневодства биоматериала знаменитого жеребца Асуана. Этот Асуан был подарен первому секретарю ЦК КПСС Никите Хрущеву. В 1963 году президент Египта Насер, принимая Хрущева в Каире, повез его на племенную ферму. Равнодушный к лошадям Хрущев все же не смог пройти мимо лучшего скакуна. «Какой красивый. Взяли бы и подарили», — сказал он. Президент не смог отказать гостю, тем более что Советский Союз построил в Египте Асуанскую плотину, в честь которой и назвали жеребца. Конь прижился на Терском заводе, оставив многочисленное потомство (у него было 300 детей, 180 из которых стали чемпионами разных стран), и существенно улучшил породу «русских арабов».

Более 40 лет биоматериал Асуана хранился в Институте коневодства. Разрешение на эксперимент пришлось запрашивать во Всемирной ассоциации арабского коневодства (WAHO), которая не одобряет такую работу. Но для Асуана сделали исключение.

В январе этого года на свет появился Аполлон. Уже сейчас коннозаводчики готовы отдать за него большие деньги. «Но мы даже не начинаем переговоры — этот жеребенок не имеет цены», — говорит Сагал. Лет через пять-шесть, когда Аполлон подрастет, он станет одним из лучших арабских скакунов планеты и будет приносить Терскому призы, мечтает Сагал. А его потомки могут стать эталонными «русскими арабами».

«Асуан был знаменитым и очень красивым жеребцом. Продолжение его линии очень важно для всего арабского коневодства. Именно поэтому его сын Аполлон стал знаменитостью в мире коневодов», — рассказывает Руслан Халилов.

Скептики из научной среды говорят, что без поддержки государства ничего не получится. «Для возрождения отрасли нужна инфраструктура, которая была в СССР, — научные институты, лаборатории, конноспортивные школы, ипподромы. А государство сейчас бросило заниматься коневодством, выделяя лишь небольшие дотации, по 8000 рублей в год на племенную кобылу», — рассказывает старший научный сотрудник Института общей генетики РАН Вера Мысина.

Бизнесмена Сагала отсутствие господдержки не смущает. «Надо работать, а не жаловаться. Все, что нужно для лошадей, мы сделаем», — усмехается он.

Дивиденды для сердца

Отдачи на вложения он в ближайшей перспективе не ожидает. «Другое предприятие я бы привел в порядок и продал. Но не это — нельзя относиться к лошадям как к активу», — говорит Сагал.

На деньги, которые он уже вложил в лошадей, можно было бы купить не один колхоз и расширить бизнес-империю. «Я ни о чем не жалею. Каждый бизнес приносит свои дивиденды. Это для сердца», — говорит Сагал.

Директор завода Сергей Иванов рассказывает, что по дороге в аэропорт Минеральных Вод Сагал обычно заезжает на завод и идет в манеж, где стоят 20 лучших жеребцов. Лошади сразу узнают его, встречают как хозяина. Сагал обходит всех, раздает лакомство — морковку и яблоки — и особенно балует жеребца Сирдара, который был подарен Владимиру Путину шейхом Абу-Даби Мансуром бин Зайд аль-Нахайяном. Сейчас Сирдар и кобыла Амани из ОАЭ живут на заводе — их передали, что называется, на ответственное хранение.

Несмотря на проснувшуюся любовь к лошадям, сам Сагал ездит верхом редко — при 14-часовом рабочем дне времени не хватает. «Но я, конечно, умею держаться в седле. Правда, сел на лошадь уже во взрослом возрасте. Это было лет 15 назад, в Архызе. Помню первые ощущения: это и радость от общения с прекрасным, очень умным и нежным животным, и ответственность — переживал, чтобы лишний раз не пришпорить. А с другой стороны — некая зависимость от лошади: приходилось подчиняться тому темпу, который она задавала», — рассказывает Сагал.

Лошадь — лучший подарок

Годовой бюджет предприятия — 300 млн рублей. До 2013 года завод приносил одни убытки. И лишь по итогам прошлого года удалось выйти в небольшой плюс за счет продажи зерновых культур, которые выращиваются на землях Терского. На продаже лошадей — а это основная статья дохода для любого конезавода — заработать пока не удается. «Да мы пока и не ставим себе такой цели — надо сначала улучшить породу», — говорит Сагал.

Завод начал снова продавать скакунов в 2009 году. Пока что Терский покинули всего около 300 лошадей, причем сто — только за прошлый год. Цена «арабов» быстро растет. В 2007 году конь стоил 50 000–60 000 рублей. Сейчас уже порядка 300 000–350 000 рублей. Три года назад на заводе стали проводить аукционы. В 2012 году приехало всего 250 человек, удалось продать пять голов. В 2014 году на торги съехались уже полторы тысячи человек.

Мода на лошадей постепенно возрождается: теперь в качестве дорогих подарков все чаще покупают благородных «арабов» — тем более что в соседних регионах, Чечне и Дагестане, эти скакуны всегда ценились.

Но дело не только в кавказских обычаях. «Тот, кто увидел лошадь и не полюбил ее, по меньшей мере странный человек. Я до сих пор не встречал таких людей», — говорит Сагал.

С каждым годом лошади получают все больше призов. Так, в 2009 году жеребец Валентино выиграл самую престижную в России награду — «Большой интернациональный приз в рамках розыгрыша приза президента России». Он пришел первым к финишу в забеге на 2400 м. На Варшавском ипподроме, где традиционно соревнуются самые сильные лошади, в 2011 году скакуны с Терского взяли четыре первых места.

За таких лошадей уже сейчас ценители готовы отдавать миллионы рублей, только они не продаются. «У нас есть «красный список» жеребцов, которых мы не отдадим ни за какие деньги. Они нам самим нужны», — рассказывает Сагал. На заводе хотят возродить породу, выведенную до революции.

Но, похоже, предприниматель уже доволен достигнутым. «Я счастлив, когда придумываю бизнес, а потом воплощаю свою идею, — рассказывает Сагал. — Мне нравится, когда предприятие работает, когда люди заняты, когда все крутится».