В спецпроекте «Богоугодные дела» наши герои — бизнесмены, политики и профессиональные паломники. Вопрос веры для кого-то вопрос свободы совести, для кого-то — правильный круг и государственная позиция. В первой части проекта читайте интервью основателя фонда Marshall Capital Partners, православного мецената Константина Малофеева «Не вижу ничего плохого в православном чекизме», во второй — интервью председателя совета директоров О1 Group, миллиардера Бориса Минца «Иудаизм позволяет не просто верить, а задавать вопросы». На этот раз о своих религиозныз воззрениях Forbes рассказал президент ФИДЕ, экс-глава Калмыкии Кирсан Илюмжинов.
В 1993 году, когда меня избрали президентом республики, на территории Калмыкии не было ни одной церкви — ни буддистской, ни христианской. Был один полуразвалившийся молельный дом в Элисте, там служил батюшка Зосима — сейчас он стал большим архиепископом. На встречах с ветеранами, помню, бабушки, дедушки меня просили: «Пожалуйста, ладно, заводы, фабрики — это одно, но построй, пожалуйста, хотя бы маленький буддистский молельный дом, чтобы мы могли там праздновать, узнавать про свадьбы (обычно калмыки ходят в церкви узнать, какой день лучше для свадьбы), про погребения».
vrezka
Я помню, когда был маленьким, лет пяти-шести, родители на работу уходили, бабушка двери закрывала, окна занавешивала, из сундука (помню, нафталином пахло очень, там шубы хранились) доставала маленького такого Будду, коврик стелила, танку буддистскую вешала и зажигала лампадку. Она молилась и меня заставляла молиться. Вот мои воспоминания о буддизме. Когда я спросил ее, почему мы в открытую не молимся, почему не ходим в церковь, она мне отвечала, глядя в окно: «Вырастешь, построишь церковь, и люди будут туда ходить». Я бабушкин наказ выполнил, построил самый большой буддистский храм в Европе, 64 метра. И вообще построил 46 буддистских храмов, молельных домов, ступ на территории Республики Калмыкия. Также в Дхарамсале, в Индии, где находится резиденция Его Святейшества Далай-ламы, и в других регионах помогал строить. Сейчас в Непале я получил землю, мы там будем тоже строить калмыцкий буддистский храм. В Элисте, на центральной площади Ленина, барабан молельный сделали, 10 млн молитв написано в этом барабане. Люди его крутят. Один раз крутанул, как будто бы 10 млн раз прочитал молитвы.
Так же я помог и Русской Православной церкви. Ну не я, вместе с Господом Богом, потому что через меня он, наверное, деньги давал. Все эти храмы и церкви — это не на бюджетные средства, а на мои личные, деньги моей семьи и моих друзей. Построил 22 православные церкви. В Элисте — Казанский Кафедральный собор, на его освящение приезжал в 1997 году сам Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. И заезжал в село Приютное — в Крестовоздвиженский храм. Это была первая церковь, которую я построил, будучи президентом, хотя сам буддист.
Я показал: я — буддист, но первую церковь построил русскую.
Потом, когда я встретился в 1993 году с Папой Римским Иоанном Павлом II в Ватикане, он посмотрел фотографии и спросил: «А католический костел у вас есть или нет?» Я сказал: «Нет». В следующем году я приехал и показал фотографию: напротив калмыцкого буддистского храма мы построили небольшой католический костел. И он спросил: «А сколько католиков в Калмыкии?» Не было ни одного, стоял мой помощник Павел, я говорю: вот он — католик. Он стал католиком. А еще в 1993 году я построил мечеть на границе с Дагестаном в Республике Калмыкия. Как президент Калмыкии, я к религии отнесся как к элементу государственной политики. Надо что-то делать, дать людям какую-то веру. Если люди верят в Бога, хорошо — получите Бога.
Я вообще религию воспринимаю как часть нашей общей человеческой цивилизации. Вот я коммунист, например. Ощущаю себя коммунистом. В 1982 году вступил в Коммунистическую партию, красный билет я не сдавал, он у меня дома лежит. До последнего времени я даже взносы платил куда-то. Однажды меня исключили из института, МГИМО, и из партии за пьянство. Я организовал день рождения, там спиртное выпивали. Я тогда Горбачеву писал, Чебрикову, председателю КГБ СССР, Шеварднадзе, министру иностранных дел. За полгода я восстановился в институте, в общежитии, в партии и везде. И выговор с меня сняли.
Коммунизм — это та же религия. Может быть, через 500 или через 1000 лет мощи Владимира Ильича Ленина будут из церкви в церковь передаваться. Это не исключено. Я вот, например, вчера смотрю (по всем государственным телеканалам передают пасхальную службу) и замечаю: в рядах некоторые мои знакомые коммунисты, которые вчера выгоняли из комсомола и из партии за то, что на Пасху люди ходили на кладбище или в церковь, участвовали в крестном ходе.
Я сам комсомольцем был, нас посылали вылавливать, кто там из нашей комсомольской организации пришел ночью вот в эту церквушку, молельный дом.
А сегодня все стоят со свечкой и говорят: «Христос воскрес!» — «Воистину воскрес!»
Сякюсн-Сюме мы открыли на окраине города Элисты, это был первый храм буддистский, место которого освятил Его Святейшество Далай-лама. В 1991 году он был в Республике Калмыкия по приглашению наших верующих. Строить из-за этого было очень трудно, ведь туда нужно было подводить коммуникации. Я тогда свой первый миллион дал на строительство и еще сокрушался: почему бы Далай-ламе было не освятить место в центре города?
«Далай-лама» в переводе «океан желаний», посмотришь на него — исполнится желание. Первое паломничество в 1993 году я организовал как раз в Индию, на север, в Дхарамсалу, где находится резиденция Его Святейшества Далай-ламы. Я сам его и возглавил, а в составе делегации было 20 человек: председатель парламента Республики Калмыкия, министр образования, министр культуры. Телевидение нас снимало.
Мы долетели до Индии, а в Дхарамсалу тогда ни самолеты не летали, ни поезда не ездили. Нужно было добираться на машинах или на автобусах. 20 человек официальных людей и еще 30–40 неофициальных.
Добирались мы примерно сутки. Это сейчас полегче стало, когда Ричард Гир туда ездит, Шэрон Стоун. А тогда не было ни гостиниц, ни дорог. Мы ехали по этим горным тропинкам — шириной, наверное, 2,5 м. Внизу обрыв, скала. Как мы добирались, даже страшно немного сейчас вспоминать. Я попросил у патриарха разрешения взять с собой в паломничество священника Зосиму. И он тоже со мной поехал, с крестом. И когда мы вот эти повороты крутые преодолевали, он все время начинал креститься. Он от водителя слева сидел, я — сзади. А водитель — сингх.
И когда батюшка начинал креститься, водитель тоже руль бросал и начинал повторять движения.
И один раз руль так бросил, что мы чуть в пещеру не улетели. Я говорю: «Батюшка, вы больше не креститесь, он на вас смотрит, тоже начинает. А он же руль держит. Вы про себя молитву читайте, а руками не показывайте, чтобы мы в пропасть не улетели». Батюшка перестал. Сейчас он архиепископ Владикавказский, кстати, туда переведен.
Когда мы прибыли на место, нам дали небольшие помещения типа гостиниц. Помню, бетонный пол, тазик, туалет на улице. Во второй раз, когда я приехал, мы жили уже вместе с буддистскими монахами. Утром, с рассветом, в полшестого утра у них первая молитва начинается. Мы ходили на площадь перед храмом, там в это время тысячи полторы собиралось. И это очень впечатляет. На высоте 3000 м в горах. Помню, туман был. И мы сидим выше облаков. Будто ты действительно вровень с Богом.
Первый раз я встретился с Далай-ламой в Москве. 1991 год был, мне 29 лет. Для меня, буддиста молодого, видеть его, просто прикоснуться, было чудом, а уж сидеть чай с ним пить… Когда я подошел поздороваться, он мою руку тесно сжал, к груди приложил, засмеялся. А у меня депутатский значок был тогда, я же был депутатом Верховного Совета РСФСР. Он посмотрел на значок и говорит: «Это что?» Я говорю «Парламент Российской Федерации». А он говорит: «У! Такой молодой — и уже депутат». Я его хотел о буддизме расспросить, а он меня о политике.
Я еще думал спросить у него, правильно ли я пошел из бизнеса в политику? А он меня опередил, не успел я рот открыть, как Далай-лама сказал: «Правильно. Вы молодые, вам строить».
Еще Далай-лама сказал мне однажды важную вещь. У меня был дом в Лос-Анджелесе, в Беверли-Хиллз, 4-этажный. Так вот, Далай-лама, глядя на этот красивый дом, говорил: «Слушай, дорогой Кирсан, нельзя ни к чему привыкать, ни к какой красивой вещи. Не должно быть привычки».
Я ходил еще в паломничество на Афон. Особенно запомнился мне монастырь Святого великомученика Пантелеймона. Я стоял на коленях, была утренняя молитва, темно. Февраль месяц, бетонный пол, а я теплых вещей с собой не взял. Думал, в Греции тепло. А рядом со мной стоял отец Иоанн, и он снял валенки с себя и отдал мне. И фуфайку ватную. Накрыл меня этой фуфайкой. Смотрит — вроде узкоглазый какой-то стоит со всеми. Потом я с ним ближе познакомился — оказалось, что он из России, наш. Бывший военный летчик. Потом ушел в монастырь и оказался на острове Афон.
Конечно, я многих возил к буддистским святыням. Список Forbes откройте просто, и я начну перечислять, кого я возил лет 7–8 назад.
У одного бизнесмена была большая семейная проблема, а сейчас у него все очень хорошо. У другого товарища из вашего журнала не получался один очень большой объект в центре Москвы. А я как раз летел к Далай-ламе, он узнал и говорит: «Кирсан, надо паломничество совершить». С этим паломничеством было много проблем — то самолет не взлетал, то погода нелетная. А у Далай-ламы молитвы начинались на юге Индии, мы даже молились хорошей погоде. Зато не успели из Дели обратно в Москву вылететь, клиенту уже звонят: «Вас вызывают в один кабинет высшей инстанции». И через неделю этот его трудный проект оформили. За 20 лет многие политики туда летали и просили привезти часть мощей. Одному человеку просто жизнь спасли таким образом.
Высший совет иерархов Шри-Ланки, хранители мощей Будды, за выдающиеся мои заслуги в деле возрождения буддизма решили часть мощей, 54 компонента его тела передать мне. Притом что за пределы Шри-Ланки они вообще не вывозились. А тут решили сделать исключение, подарок. Теперь они в центре Элисты в золотой обители Будды Шакьямуни находятся, и каждый может подойти, прикоснуться. Есть и другая ценность. Одежда Далай-ламы тоже является святой. Так вот я сшил ему новое одеяние желтое, передал, а он старое сложил, отдал мне, и сейчас это его одеяние под стеклом в элистинском храме. Все, кто заходит в храм, могут увидеть эту одежду. Так что в Элисту теперь тоже совершаются паломничества — к одежде этой, к мощам Будды, а еще в Казанский Кафедральный собор наш, к мощам Николая Чудотворца и святого великомученика Пантелеймона.
Если посчитать, сколько я потратил на церковь… Больше ста миллионов долларов я потратил. И это не потому, что ты построил — и там, на небесах, будешь хорошо летать или все время на дискотеке в раю. Это реализация себя. Если я заработал какие-то деньги, пусть они пойдут на такое дело. Людям нравится ходить в церковь, пусть. Неважно, в какую церковь, важно, чтобы не убивали.