«Затерянные»: роуд-притча Романа Каримова о кризисе смыслов у миллениалов
Четверо столичных коллег по заданию демонического начальника (Евгений Харитонов) отправляются в командировку в российскую глушь. В неназванной провинции проходит локальный бизнес-форум, на котором герои должны склонить к подписанию важного контракта китайских партнеров. Суровый босс, почти как фаустовский бес, заманивает сотрудников в поездку, обещая исполнить их желания. Дерзкий новенький Сергей (Никита Кологривый) стремится выслужиться. Уставший семьянин Андрей (Егор Корешков) ждет обещанного повышения и возможности взять выходной, который можно будет провести с сыном. Интроверт-айтишник Валера (Даниил Толстокулаков) мечтает о любви и дружбе. А надзирающий над ними Аброскин (Артем Цуканов), кажется, не хочет уже ничего, кроме как чтобы от него отстали.
Герои добираются до нужного места на машине. Сделка проходит удачно, но на пути обратно начинается какая-то чертовщина. Бензин заканчивается, а купить негде. Мобильная сеть не ловит, а розетки не работают. Банкоматы съедают карты, а наличных ни у кого из столичных белых воротничков нет. Застряв в самом сердце русской хтони, герои, как зачарованные, бродят туманными ночными дорогами, знакомятся с местными жителями, разговаривающими фразами-шифрами, и все сильнее погружаются в себя.
Кто-то вспоминает, зачем ему семья и какова ее ценность. Кто-то одурманен обещанием заветной любви. А кто-то сбегает от реальности в прошлое: когда деревья были большие, трава росла у дома, а велик у порога служил обещанием приключений и детского счастья. Но, пытаясь выбраться из этой сновидческой командировки, все герои много рефлексируют о жизни, смысл которой давно рассеялся, как марево по утру.
Разговорная составляющая «Затерянных» роднит их с франшизой «О чем говорят мужчины» — только для поколения помладше. В этой непривычной откровенности уставших миллениалов много прямолинейной нравоучительности, и там, где герои «Квартета И» находят повод для житейской иронии, персонажи «Затерянных» обнаруживают шанс пофилософствовать и поучить аудиторию уму-разуму.
Новая картина Романа Каримова явно знаменует новый этап в творчестве режиссера — и таких ступеней за его плечами немало. Были ироничные драмеди «Неадекватные люди» и «Гуляй, Вася!», безбашенные «Вдребезги», мистическая «Черная вдова», подростково-бунтующая «Днюха» и даже медицинская драма «Дыхание». Последняя, как и «Затерянные», представляет зрителям нового Каримова — рефлексирующего, чувственного, более серьезного.
Если в «Черной вдове» пугала нечисть, в новой работе постановщика страшит бесцельность проживаемой жизни. Юношеский сарказм из «Неадекватных людей» превратился в горький юмор 30-летних менеджеров среднего звена, отчаянно рвущихся на вершину пирамиды Маслоу. А конечность человеческой жизни, которой посвящено «Дыхание», ощущается и здесь: герои вплоть до финала не понимают — они в русской глубинке или в личном аду?
Еще с момента показа картины на фестивале «Окно в Европу», прошедшего в середине августа, где лента забрала два приза (отнюдь не главных, но тоже приятных), только ленивый не сравнил ее с шахназаровским «Городом Зеро». Но этот список намного больше. Тем более что синефильство Каримова ощущается в каждом кадре и повороте сюжета. «Затерянные», очевидно, выросли из «Дня сурка» (правда, он был оптимистичной святочной сказкой перед Рождеством), мистицизмом напоминают сериал «Топи», а абсурдом — например, полицейские в фильме играют джаз прямо на рабочем месте — «Человека из Подольска». Тот рисовал образ потерянного героя, жившего, под собою не чуя страны и ничего про нее не зная.
Каримов тоже обеспокоен гражданской осведомленностью персонажей и устами суровых местных мужиков журит столичных гастролеров за то, что они «продали родину за девайсы и прочие блага». Здесь можно уловить атмосферу «Юрьева дня» Кирилла Серебренникова, в котором героиня Ксении Раппопорт возвращалась в город детства вместе с сыном, которого сразу же теряла в плотных туманах русского Сайлент-Хилла. Но зато находила многие ответы на внутренние вопросы.
Сам Каримов на смотре в Выборге признавался, что сильнее всего равнялся на короткометражку «Лалай-Балалай» Руслана Братова. В ней группа героев после празднования в ресторане отправлялась в местный парк аттракционов. В поисках приключений подвыпившие мужчины усаживались на карусель, которая закручивала их вихрем и никак не могла остановиться. А еще в числе источников вдохновения — рассказ «Случай на мосту через Совиный ручей» Амброза Бирса, которым некогда воодушевлялся сам Дэвид Линч, работая над «Шоссе в никуда». Это сложноустроенное произведение разбивается на три уровня повествования: первая часть рассказывает о солдатах эпохи Гражданской войны в США, желающих повесить плантатора-южанина; вторая часть раскрывает события, которые привели к казни; в финале казненный герой думает, что сумел чудом выжить, но осознает свое нахождение в Лимбе.
Многослойность истории — отличительная черта и «Затерянных». Застрявшие в запутанном настоящем герои то и дело сбегают в счастливое прошлое или смутное будущее. Воспоминания давно минувших дней напоминают, какой была на вкус жизнь в детстве. А мысли о том, как все может быть, обещают, что у каждого еще есть шанс на спасение.
Егор Корешков — самый убедительный страдалец из всех. Его герой, семьянин Андрей, так рвется провести долгожданный выходной с сыном, потому что его собственный внутренний ребенок давно всеми покинут. Играющий на одной и той же актерской ноте Никита Кологривый все такой же балагур в духе раннего Жириновского, которого, вероятно, сыграет в кино. Сними с его Сергея дорогой костюм и надень меховую шапку с дубленкой, вновь получится Кощей из сериала Крыжовникова, который, срываясь на крик, декларирует, что «пацаны мне все и я все пацанам».
Самый чувственный герой — программист Валера, который так истосковался по любви, что распахивает сердце при первом же обещании ее возможности. Кажется, что все персонажи (и даже наименее понятный Аброскин) становятся собирательным образом современного мужчины: стойкого, амбициозного, но сломленного изнутри.
Эмоциональностью и непривычной для наших киноширот трогательностью Каримов показывает кризис маскулинности в эпоху новой искренности. Он позволяет своим потерянным героям проявить не силу, а слабость. Не черствость, а чувственность. Даже в предшествующем «Дыхании» герой был в активной позиции — в трудную минуту он действовал. В «Затерянных» всем четверым, кажется, нужно наконец-то притормозить и попробовать хотя бы пять минут не совершать никаких лишних движений. Женские же образы традиционно для режиссера служат лишь фоном, функцией. Словно утверждаясь за их счет, герои произносят дежурные монологи, как расчетливы и глупы женщины и как еще несчастнее от этого мужчины.
Но важнее всего в картине Каримова не сюжет (он бесхитростно прямолинеен) и даже не внутренние терзания героев. А то время, когда лента выходит: в период тотальной фрустрации, кризиса самоидентификации и отсутствия идеалов. В начале и середине нулевых выгоревшие столичные менеджеры прославили формат дауншифтинга: когда можно было бросить все и уехать в теплые страны, чтобы заново найти себя. «Затерянные» предлагают «исцеление» по другому рецепту — залечь на дно в русской хтони. Ведь сумерки рассеются на рассвете, и даже за МКАДом начнется жизнь.