К каким последствия привел запрет на усыновление детей иностранцами в разных странах
«Пусть заводят своих детей»
Одной из первых стран запрет на усыновление детей иностранцами ввела Румыния. В 2001 году власти объявили мораторий, а в 2004-м сделали меру окончательной. Запрет в Румынии завершил эпоху «бума» усыновлений, начавшуюся после свержения диктатора Николае Чаушеску в 1989 году. Тогда на весь мир раскрылись подробности о бесчеловечных условиях содержания в румынских приютах нескольких сотен тысяч детей.
Плачевная ситуация сложилась из-за одержимости Чаушеску повышением уровня рождаемости: власти фактически принуждали граждан заводить большие семьи независимо от экономических возможностей, не оказывали родителям поддержки, а затем забирали детей в госучреждения. Сотрудники приютов не занимались воспитанием и здоровьем подопечных. Часто детей там подвергали физическому и психологическому насилию.
После падения режима пострадавших детей начали массово усыновлять иностранцы. На этом фоне в Румынии развился траффикинг: агентства по усыновлению объявляли сиротами даже тех детей, которых на самом деле силой отобрали у родителей при диктатуре. Их предлагали желающим из других стран, при этом помогая решить технические вопросы за «умеренное вознаграждение». Уже во взрослом возрасте многие выросшие в приемных семьях люди румынского происхождения узнавали, что сотрудники системы усыновления пренебрегли обязанностями и не вышли на связь с их биологическими родителями ради личной выгоды.
По информации The Guardian, цены на детей доходили до €35 000, по другим данным — превышали €50 000. В начале 2000-х докладчица по Румынии от Европарламента британка Эмма Николсон призвала полностью запретить усыновление для иностранцев, чтобы ужесточить контроль за вывозом детей за границу и остановить траффикинг. Аргументация Николсон показалась убедительной румынским властям, и они ввели соответствующий запрет. С тех пор усыновлять детей в Румынии разрешается только гражданам и иностранцам с видом на жительство.
Возглавлявший тогда правительство Адриан Нэстасе объяснил меру тем, что «в сфере усыновления была распространена коррупция», а президент Ион Илиеску призвал американцев «заводить своих детей». «Если они хотят усыновлять, то пусть отправляются в страны с более высоким уровнем рождаемости, — добавил Илиеску. — Наша главная цель состоит в том, чтобы улучшить условия для всех детей в стране».
В то время в СМИ описывалось множество случаев, когда иностранцы, уже прошедшие все этапы и подготовившие необходимые документы для легального усыновления, не могли забрать детей из-за введения запрета. Критики запрета отмечали, что в самой Румынии спрос на усыновление не повысился настолько, чтобы компенсировать полное отсутствие усыновителей из-за границы.
Часто дети в приютах оставались «не востребованы» у местных усыновителей из-за этнической принадлежности — например, если происходили из цыганского народа рома. Журналисты указывали и на то, что в стране не существует эффективной программы социальной адаптации для выходцев из приютов: большинство подростков по достижении 18 лет оказываются предоставлены сами себе. У них нет ни средств к существованию, ни работы, ни жилья, а государство никак не помогает им обустроиться в обществе.
Общее количество официально признанных сиротами несовершеннолетних румын, содержавшихся в госучреждениях, по ситуации на 2013 год составляло 75 000. По данным за 2019 год, ежегодно в румынскую систему опеки поступало более 10 000 детей, из которых в приемные семьи попадало лишь около 1000.
Социальный работник Андреас Новачовичи, который и сам прошел через румынскую систему приютов, рассказал, что больше всего от введения запрета пострадали дети с ограниченными возможностями здоровья. «В государственных учреждениях Румынии много детей цыганского происхождения и тех, у кого проблемы со здоровьем или инвалидность, — объяснил Новачовичи. — Снятие запрета на международные усыновления позволило бы многим из этих детей покинуть приюты».
Американская социальная работница Мэнди Роджерс, которая занималась волонтерством в румынских приютах в конце 2010-х, познакомилась и сблизилась с мальчиком с синдромом Дауна. Она несколько лет подавала прошения и пыталась добиться усыновления ребенка, но неизменно получала отказы.
«У меня дома есть место, у меня есть чувства и желание сделать это, но закон не позволяет этому случиться», — рассказывала Роджерс в 2021 году. Еще одна американка Сара Николь Смит, которая имеет вид на жительство в Румынии и на постоянной основе помогает детям с ОВЗ, рассказала, как ее мать, логопед из Северной Каролины, в 2009-м захотела усыновить румынского мальчика с нарушениями речи и слуха, но ей отказали.
В похожей ситуации еще в 2000-х оказался Андреас Новачовичи: датская семья волонтеров навещала его в приюте и даже несколько раз проводила с ним выходные, но не смогла усыновить его из-за запрета. «Я много работал, пошел в университет и стал соцработником, чтобы помогать другим, прошедшим через подобное, — объяснял Новачовичи. — Но судьба большинства детей в системе складывается по-другому».
В 2021 году румынский политик Оана Бизган попыталась добиться снятия запрета на усыновление для иностранцев. Ее проект отклонили на основании того, что у властей нет надежного способа отслеживать судьбы детей за границей. Запрет остался в силе.
«Национальность не заменить деньгами»
Опасность, которой дети предположительно подвергаются при усыновлении иностранцами, служит одним из основных поводов для ограничений не только в Румынии. Например, в Эфиопии основанием для принятия аналогичного запрета стала гибель в 2011 году 13-летней Ханы Грейс-Роуз Уильямс, удочеренной супружеской парой из США.
Девочка жила в Сиэтле, штат Вашингтон, в семье Карри и Ларри Уильямсов с восемью другими приемными детьми с 2008 года. Расследование обстоятельств ее смерти выявило, что Хана регулярно подвергалась насилию со стороны Уильямсов: ее избивали, запирали в туалете, кормили объедками, а иногда морили голодом. Спать ей приходилось в амбаре, а мыться — на улице из садового шланга. Одежды у девочки не было — чтобы не оставаться голой, ей приходилось заворачиваться в полотенце.
Уильямсы переставали издеваться над девочкой, лишь когда дома находились посторонние, а если кто-то обращал внимание на строгие методы воспитания, объясняли действия непокорностью дочери. В ночь на 12 мая 2011 года девочку в очередной раз выгнали из дома в качестве наказания. Шел дождь, а температура на улице составляла примерно четыре градуса Цельсия. Уильямсы несколько часов игнорировали просьбы Ханы пустить ее внутрь.
Спустя некоторое время девочка скончалась от переохлаждения. Приемные родители попытались представить ее смерть как несчастный случай и обвинить саму Хану в «бунтарстве», но их признали виновными в убийстве: Карри приговорили к 37 годам заключения, а Ларри — к 27. В ходе расследования выяснилось, что Уильямсы подвергали издевательствам еще одного приемного ребенка — мальчика, которого они тоже усыновили в Эфиопии.
Обстоятельства гибели Ханы вызвали скандал и бурное обсуждение на родине девочки. С 1999 года американцы усыновили более 15 000 детей из Эфиопии, но в начале 2018-го парламент страны полностью запретил передачу несовершеннолетних из приютов иностранным гражданам. Помимо возможного риска насилия со стороны приемных родителей, еще одним основанием для такой меры, как и в Румынии, стал траффикинг, которым предположительно могли заниматься под видом усыновления.
«Международное усыновление с самого начала использовалось исключительно как крайняя мера, — сказал после принятия запрета представитель эфиопского министерства по делам женщин и детей Алемайеху Мамо. — К ней прибегали, только если сначала использовали все остальные варианты помощи детям и сообществу. Но мы узнали, что дети [усыновленные иностранцами] часто не получали необходимой заботы и поддержки, а в некоторых случаях их права нарушались. Мы поняли, что лучше всего заботиться об этих детях в нашей стране. Для этого мы разработали систему мер по защите детей из уязвимых категорий».
Администратор одного из эфиопских приютов Абэбаэху Фикаду связал запрет с желанием властей отстоять национальную гордость. Сам он согласился, что местные дети должны оставаться в Эфиопии, чтобы общаться на родном языке, проникаться культурой и помогать стране развиваться, даже если иностранные семьи могли бы обеспечить им более комфортные условия. «Даже если мы бедные, им лучше быть в нашем обществе, — заверил Фикаду. — Национальность не заменить деньгами».
При этом далеко не все в Эфиопии согласны с такой точкой зрения. По мнению сотрудника приюта имени известной правозащитницы Абебех Гобены, государство должно было предоставить детям лучшие условия, вместо того чтобы лишать их возможности расти в семьях за границей и с большой долей вероятности обрекать их на нищету на родине. «Многие дети живут на улицах, и за ними некому присматривать, — рассказал сотрудник приюта на условиях анонимности. — Но есть и истории со счастливым финалом, когда дети обретали счастье в приемных семьях».
Одним из главных критиков запрета выступил юрист в области детского благополучия и усыновления Даниачью Тесфайе. Он обратил внимание на то, что власти приняли решение без учета детей с особыми потребностями, которые часто не могут получить необходимую помощь в Эфиопии. «Многие из них ВИЧ-инфицированы, — объяснил Тесфайе. — И вы не увидите, чтобы местные встречали их с распростертыми объятиями».
Кризис международных усыновлений
Несмотря на опасения экспертов по поводу будущего детей, лишившихся шансов на усыновление иностранцами, аналогичные запреты и ограничения за последние десятилетия приняли в Южной Корее, Китае, Гватемале и Казахстане. Профессора экономики из Гриннеллского колледжа в США Марк Монтгомери и Ирен Пауэлл отмечают, что в 2005 году в мире было зафиксировано почти 46 000 международных усыновлений, причем около половины детей тогда усыновили американские семьи. К 2015-му этот показатель опустился на 72% — до 12 000. Из них 5500 детей переехали в США, а почти все остальные — в Италию и Испанию.
В Кении мораторий на усыновление для иностранцев ввели в 2014-м, а постоянный запрет — в 2019-м. Как и в Румынии и Эфиопии, власти обосновывали такие меры необходимостью защитить детей от траффикинга и возможного нарушения их прав со стороны приемных родителей. В правительственном отчете, который стал наиболее веским документальным свидетельством в пользу запрета, рассказывалось о кенийских детях, которые в прошлом из-за слишком либеральных правил передачи в приемные семьи попадали к торговцам органами, подвергались сексуальной эксплуатации или оказывались брошены на произвол судьбы, потому что их новые родители расставались.
Власти выяснили, что лазейки в законодательстве эксплуатировали частные агентства по усыновлению, юридические фирмы и сотрудники правоохранительной системы. Многих детей путем манипуляций и запугиваний отчуждали от биологических родителей при рождении, чтобы нажиться на взятках от иностранных семей за организацию усыновления.
По оценкам составителей отчета, происхождение примерно 80% несовершеннолетних, содержавшихся в кенийских приютах по ситуации на 2019 год, можно было установить, таким образом повысив шансы на воссоединение детей с родными. Однако руководители приютов редко проводили подобные расследования, поскольку были больше заинтересованы в передаче подопечных в иностранные семьи.
Один из самых громких инцидентов, связанных с усыновлением детей иностранцами в Кении, произошел в августе 2015 года. Тогда Верховный суд страны отказал двум шведским парам и одной датской паре в праве на вывоз трех несовершеннолетних кенийцев из страны, поскольку на самом деле они не были сиротами, как считалось официально, а имели родных, которые долгое время безуспешно пытались их отыскать.
Сокращение количества иностранных усыновлений в последние годы связано и с тем, что некоторые государства запрещают своим совершеннолетним гражданам усыновлять детей в других странах. В 2024 году соответствующие законы приняли в Дании и Нидерландах. Власти сослались на многочисленные нарушения в системе усыновления в государствах, откуда в основном усыновляли детей.
В качестве примеров приводились случаи, когда усыновленные датчане и голландцы иностранного происхождения уже во взрослом возрасте начинали изучать свои корни и узнавали, что процесс их передачи в приемную семью проводился с нарушениями и что фактически их насильно разлучали с биологическими родителями.
«Когда мы помогаем ребенку обрести новую семью на другом краю света, мы должны быть уверены в том, что процедура усыновления проведена правильно и с учетом статуса биологических родителей», — объяснила решение правительства министр социальных дел Дании Пернилле Розенкранц-Тейл.
Рассматривается возможность полного запрета на усыновление детей из-за границы и в Норвегии, где эксперты рекомендовали заморозить все международные усыновления на два года, чтобы расследовать возможные нарушения со стороны частных агентств.
Кому от этого лучше
Общая риторика представителей стран, в которых за последние годы ужесточилось законодательство в отношении международного усыновления, подразумевает, что запреты вводятся «в интересах ребенка». Не стала исключением и Россия, где в 2013 году был принят закон, запрещающий передачу российских детей в приемные семьи из США.
Но на самом деле смысл кроется в другом. Исследователи Монтгомери и Пауэлл среди основных причин запретов выделяют желание законодателей в разных странах не обезопасить детей, а показать силу или ответить на «унижение» со стороны другого государства. В качестве примера они приводят случай из истории Южной Кореи, когда американский комментатор Брайант Гамбел на Олимпийских играх в 1988 году пошутил о том, что дети — это «главный корейский товар на экспорт».
Монтгомери и Пауэлл предполагают, что именно ущемленная гордость подтолкнула местные власти к тому, чтобы наложить временный запрет на усыновление гражданами США впервые с 1950-х. К национальной гордости после введения в Гватемале моратория на устройство в иностранные семьи апеллировал и член Национального совета по усыновлению Хайме Теку. «Наша репутация лидеров в мире по экспорту детей изменилась, — сказал он. — У Гватемалы есть достоинство».
Монтгомери и Пауэлл приходят к выводу, что такая логика никак не учитывает интересы детей и обрекает многих из них на взросление в приютах. Среди плюсов международных усыновлений эксперты упоминают возможность получить качественное образование (например, в Канаде, Норвегии и других экономически развитых странах уровень грамотности приближается к 100%, в то время как в Эфиопии составляет около 50% среди мужчин и 25% среди женщин) и медицинскую помощь. Изучив показатели смертности в Эфиопии и Гватемале, Монтгомери и Пауэлл установили, что переезд в США из этих стран в период с 2005 по 2011 год с большой долей вероятности спас жизни более чем 600 детей.
Международные усыновления позиционируются их сторонниками как шанс на лучшую жизнь для детей. Те, кто выступает за запреты, приводят аргумент о необходимости бороться с эксплуатацией и коррупцией. Выбор между этими двумя опциями на уровне государственной политики зачастую определяет судьбы многих уязвимых детей. Но критики запретов считают апелляции к траффикингу и жестокому обращению, которому подвергаются отдельные дети в иностранных семьях, всего лишь риторической манипуляцией и дешевым способом набрать «политические очки».
По их мнению, если бы инициаторы ограничений действительно хотели бы остановить коррупцию в сфере усыновления, они могли бы расследовать каждое нарушение, вместо того чтобы делать процедуру недоступной для людей, которые искренне хотят помочь сиротам, исключительно на основании гражданства. «Усыновления иностранцами не помогут решить глобальную проблему бедности, — заключают Монтгомери и Пауэлл. — Но их запрет лишь обрекает на страдания тысячи уязвимых детей и их потенциальных родителей по всему миру. От этого никому не лучше».