«Партенопа»: как фильм Соррентино о независимой женщине превращается в объективацию

Один из самых известных на международной арене итальянских режиссеров Паоло Соррентино долго скитался по миру и Италии, пока не вернулся в родной Неаполь. В 2021 году на Венецианском кинофестивале он представил биографический фильм «Рука бога» про взросление в этом городе в 1960-е. В 2024-м в Каннах — рассказывает о его беспокойной истории во второй половине XX века. 

В 1950 году в благополучной итальянской семье рождается девочка. Бизнес-партнер ее отца, взглянув на Неаполь, виднеющийся вдали, предлагает назвать новорожденную Партенопа и привозит для нее огромную раритетную карету, в которой для ребенка устраивают кровать. Через 18 лет героиня превращается в девушку (Селесте Далла Порта), красота которой поражает и мужчин, и женщин. В нее влюбляются все окружающие, даже старшему брату тяжело держать себя в руках, но мысли Партенопы витают где-то далеко. Она любит как будто всех и никого и изучает антропологию под руководством профессора в исполнении Сильвио Орландо из «Молодого папы». 

В греческой мифологии Партенопа — сирена, которой не удалось соблазнить Одиссея своей песней. Тогда она прыгнула в море и утонула. Ее вымыло на берег, где и был основан Неаполь, поэтому жителей города называют «партенопианцами». Соррентино показывает нам, что судьба Партенопы и Неаполя неразрывны.

По сути, он снова снимает «Великую красоту» (2013), только вместо Рима — противоречивая родина режиссера, а вместо уставшего от жизни журналиста в исполнении Тони Сервилло — самая прекрасная женщина на свете. Если «Великая красота» была соррентиновской версией «Сладкой жизни» Федерико Феллини (1960), то «Партенопа» — дальнейшая переработка самой удачной картины Соррентино. 

Итальянец четко уловил тренд, бросил любимого Сервилло и харизматичных итальянских политиков и впервые решил сделать центром истории женщину. Очень красивую женщину, конечно же. Для молодой Селесте Далла Порта это, кажется, кинодебют, и Соррентино делает все, чтобы каждый зритель удостоверился в ее красоте.

При этом режиссер явно не хочет уподобляться мастерам прошлого и восхвалять женщину только за ее внешние данные, поэтому награждает Партенопу невероятным интеллектом, остроумием, наблюдательностью и академической карьерой. Впрочем, последняя интересует режиссера меньше всего — об успехах героини рассказывается урывками. Большую часть времени она ходит в очень откровенных нарядах по Неаполю и окрестностям, знакомится с жизнью города и его жителями.

Соррентино не экспериментирует и погружает зрителей в типичный для него магический реализм — с узкими улицами Неаполя, знаменитой мафией, старым писателем Джоном Чивером в исполнении Гэри Олдмана, который произносит проникновенный монолог о пустоте жизни со слезами на глазах. В кадре световое шоу из кастрюль, публичное соитие молодой пары, которое объединяет два мафиозных клана, светские вечеринки, торжественность католических соборов, благородная бедность — и, конечно же, чудеса. Все-таки Соррентино многим обязан Феллини и постоянно переосмысляет работы великого итальянца. В «Партенопе» он снова отвешивает глубокие поклоны в сторону мастера с его любовью к религиозным процессиям. Героиня пишет диссертацию о влиянии чудес на общество, а в кадре — экзальтированная толпа в ожидании очередного чуда.

Визуально это все тот же Соррентино-перфекционист, который создает из Неаполя и его окрестностей рай на Земле. По улицам города ходят исключительно фотомодели в модной одежде, а из окон домов неизменно видна завораживающая голубизна моря. Сначала идеально выверенные кадры оператора Дарьи Д’Антонио похожи на рекламу парфюма, а затем и вовсе превращаются в театр. Тщательно выстроенные мизансцены, благодаря которым Соррентино стал известен и которые с успехом использовал, например, в «Великой красоте» или «Молодом папе», здесь смотрятся неестественно и напыщенно. Режиссер как будто работает на автопилоте, уже не думая о характере фильма и его особенностях. 

Однако самое удивительное в этой работе то, что режиссер, пытаясь создать портрет уникальной независимой женщины, добивается только большей объективации. Все, до чего он додумывается, — это специфический вкус Партенопы в мужчинах. Она влюбляется не в молодых красавцев, а умудренных опытом кавалеров старшего возраста, с которыми можно поддержать разговор. Но в руках Соррентино даже это превращается в какой-то неприятный кинк.

Единственный из окружения Партенопы, кто держит себя в руках, — ее невозмутимый профессор антропологии. Он принимает девушку такой, какая она есть, и не проецирует на нее свои фантазии. Забавно, что подобное не удается даже самому режиссеру.

«Партенопа», может быть, и была сделана с хорошими намерениями, но в итоге представляет собой очередное пустое кино о музе, где у режиссера так и не получается проникнуть в сущность героини. А быть может, он и не пытался.