Чему нас научила пандемия: детская память и реальные страхи в фильме «Вне времени»
В центре сюжета фильма — история двух братьев, Поля и Этьена (их роли исполнили Венсан Макен и Миша Лекот), и их возлюбленных (Нина Д’Урсо и Нора Хамзави), которые в апреле 2020 года вместе заперлись в родительском доме, чтобы провести самоизоляцию в период эпидемии COVID-19. Так во «Вне времени» смешались память, детские воспоминания и настоящие реальные страхи.
Протагонист Поль, альтер эго самого Оливье Ассаяса (у которого Венсан Макен снимается в третий раз), играет роль некоего режиссера, одержимого страхом перед реальностью. Плавному, медленному и размеренному погружению героя в воспоминания о детстве в родительском доме противостоит мучительная боязнь пандемии, доводящая его до верминофобии (паническая боязнь бактерий. — Forbes Life). Моменты успокоения, примирения с изоляцией и близости с возлюбленной сменяются ссорами с братом, музыкальным журналистом Этьеном, который, несмотря на общие детские воспоминания, совершенно иначе смотрит на действительность.
Поль переживает потерю связи человека с природой. Поэтому видам соседского сада в фильме уделено едва ли не столько же экранного времени, сколько персонажам. Все предметы в доме Поля (фильм снят в семейном доме Ассаяса) напоминают о детстве и о родителях. Например, железная табличка «Детям трогать воспрещается», на которую ему указывал отец еще до того, как мальчик научился читать. Деревья, по которым он лазал, и дорожки, по которым бегал, — все заставляет героя возвращаться мыслями в прошлое.
А тут еще голос за кадром усиливает саспенс, отсылая к «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста — писателя, известного своим предельно точным, граничащим с маниакальным, описанием чувств и воспоминаний. Временами воспоминания напоминают сюжет «Пары», фильма Фредерика Уайзмана 2022 года, где актриса Натали Бутефо сыграла роль жены Льва Толстого Софьи Андреевны по ее дневникам. Впрочем, чтобы достичь обаяния прустовой прозы, фильму не хватает фирменной «мадленки» (маленького печенья, которое упоминается в романе «В поисках утраченного времени». — Forbes Life). Но и кинематографической пронзительности, такой как у «Славы моего отца» или «Замка моей матери» Ива Робера или «Хористов» Кристофа Барратье, фильм Ассаяса не достигает.
Хотя биографическая верность деталям поражает. Режиссер действительно вернулся в дом своего детства, его брат действительно музыкальный журналист, а книги и фотографии, показанные в фильме, — семейные реликвии. Несмотря на готовый сценарий, Ассаяс долго откладывал съемки, предполагая, что за окончанием пандемии последует волна посвященных ей фильмов. Когда, к его удивлению, этого не случилось, он решил снять свою историю. Придуманы в фильме, кажется, только отношения братьев с их девушками, которые отсылают ко всему корпусу произведений французской литературы.
Сотрудничество с Кристен Стюарт, любимой актрисой Ассаяса (она снималась в его фильме «Зильс-Мария» в 2014 году в паре с Жюльет Бинош), видимо, оказало на режиссера большое влияние. Не зря герой Поля, режиссер по профессии, наткнувшись в поисках вдохновения на «Письма португальской монахини», подумывает снять по ним фильм со Стюарт в главной роли. Его смущает только то, что антагонист несравним с ней по силе (в которой зрители Берлинале могут убедиться, увидев фильм «Любовь истекает кровью» режиссера Роуз Гласс, где Стюарт играет роль менеджера спортзала, которая встречается с бодибилдером).
Главный вопрос фильма: насколько опыт изоляции оказался полезен всему человечеству? Извлекли ли люди урок, воспользовались ли они пандемией как увеличительным стеклом, в котором судьба показала человечеству всю его оторванность от реальности? Стал ли ковид таким же стимулом для творчества, как чума в «Декамероне» Боккаччо?
Фильм Ассаяса показывает, что зритель пока еще неспособен отстраненно анализировать события пандемии. Пока любое упоминание о вирусе вызывает устойчивую паническую реакцию: срочно надеть защитную маску и бежать в ближайшую аптеку за антисептиком. Именно эта болезненность реакций и делает фильм актуальным. Не зря уполномоченная Федерального правительства по культуре и СМИ Клаудиа Рот на церемонии открытия фестиваля привела две цитаты: «Мы, люди, любим истории, потому что мы сами истории» (Салман Рушди) и «Порой реальность слишком сложна. Истории придают ей форму» (Жан-Люк Годар).