Двойные агенты, обманутые любовницы и страх: как ГДР стала шпионским центром Европы
«Непреодолимое отвращение к системе»
В январе 1979 года Вернер Штиллер работал в министерстве государственной безопасности ГДР — печально известной тайной полиции аванпоста социалистического блока. Это ведомство, которое обычно называли Штази, с 1950 по 1990 год, то есть на протяжении почти всего периода независимости Восточной Германии, контролировало все социальные и политические процессы в стране: от отношений между гражданами до сотрудничества госслужащих с чужими разведками.
Агенты Штази устраивали слежку и проводили облавы, внедрялись под прикрытием, собирали доносы, заводили романы, устанавливали прослушивающие устройства. Ни в одной другой стране деятельность органов госбезопасности не оказала настолько сильного влияния на повседневную жизнь, и не оставила настолько заметного следа. Уже после объединения Германии ученые ввели понятие «синдром преследования Штази», который во многом напоминал посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) и развивался под влиянием параноидального страха перед тайной полицией. Он характеризовался приступами тревожности, снами об арестах и допросах, недостатком уверенности и понимания со стороны других людей, суицидальными настроениями. Количество подверженных ему пациентов среди выходцев из бывшей ГДР специалисты примерно оценили примерно в 50 000 человек.
«Вездесущее Штази следило за каждым аспектом жизни 17 млн восточных немцев, — пишет британский военный историк Дан Ван дер Ват. — Ни нацистам, ни КГБ, на принципах которого основывалось Штази, не удавалось достичь такой степени внедрения. Один из секретов успеха заключался в том, что хоть Штази и сформировалось под влиянием зачастую не самой эффективной советской модели, но руководство ей [в ГДР] осуществляли прагматичные и кропотливые немцы».
Несмотря на строгий контроль за любыми международными перемещениями, Вернер Штиллер относительно легко оформил выездную визу для себя и для диссидентки Хельги Мишновской, с которой у него завязался роман, и погрузился на поезд, следовавший в Западную Германию. На пропускном пункте пограничник указал на мелкую неточность в его бумагах, но, учитывая место работы Штиллера, не стал придираться. Так шпиону, который последний год сотрудничал с разведкой ФРГ, удалось пересечь границу с двумя чемоданами фотокопий секретных документов. Случившееся стало для Штази величайшим провалом: несмотря на подозрения по поводу Штиллера, которые за несколько месяцев до его побега уже возникали у коллег, вовремя разоблачить перебежчика так и не удалось.
Накануне побега Штиллер оставил прощальное письмо и 10 000 марок жене, объяснив, что ей и детям будет безопаснее в Восточной Германии. Сам он, до того как выйти на связь с разведкой ФРГ, считался образцовым сторонником коммунистического режима и не давал руководству ни единого повода усомниться в своей лояльности. В подростковом возрасте он состоял в Союзе свободной немецкой молодежи (правительственной организации, которая занималась внушением «правильных» идеалов подрастающему поколению). В 21 год вступил в партию, а еще через 10 лет вдруг покинул Восточную Германию и раскрыл западным противникам секреты Штази. Как позже объяснял сам Штиллер, со временем у него выработалось «непреодолимое отвращение к системе». Сбежав в ФРГ, он превратился из преданного коммуниста в символ и воплощение «капиталистических ценностей», с которыми так ожесточенно боролись в Восточной Германии.
Вскоре после побега Штиллера, американский журналист и ведущий вечерних новостей на канале CBS Боб Шиффер сообщил, что западные разведки установили имена пятерых агентов ГДР, которые действовали на территории ФРГ, и задержали шпионов. Ни у кого в Восточной Германии не вызывало сомнений, что череда разоблачений была связана с информацией, предоставленной перебежчиком. Позже выяснилось, что благодаря секретным данным, полученным от Штиллера, западным разведкам удалось раскрыть больше 30 шпионов. 17 из них получили приговоры в ФРГ, а 15 экстренно отозвали обратно в ГДР.
За свои услуги информатор получил 400 000 марок. ЦРУ вывезло его в Соединенные Штаты, где Штиллеру дали новое имя на случай, если Штази решит отомстить предателю. После переезда перебежчик разорвал все прежние связи, выучил английский и поступил в бизнес-школу при университете Вашингтона в Сент-Луисе. С середины восьмидесятых он работал в Лондоне, в инвестиционном банке Goldman Sachs, не раскрывая свою прежнюю личность. В ГДР его заочно приговорили к смертной казни. Вплоть до распада в стране продолжал действовать ордер на его арест, а министр госбезопасности Эрих Мильке объявил его врагом государства номер один, но Штиллер пережил соцблок, написал несколько мемуаров и мирно скончался в 2016 году.
Восьмидесятые
Побег Вернера Штиллера — яркая, но далеко не уникальная страница в истории ГДР. Государство, которое появилось после Второй мировой, на протяжении всей холодной войны во многом функционировало как буфер между двумя мирами и двумя идеологиями. С одной стороны — находящаяся под покровительством США ФРГ, с другой — Советский Союз. Последний из союзника западных государств в борьбе с нацизмом превратился в главную угрозу. Культурное пространство, которое исторически относилось к западноевропейской интеллектуальной и мировоззренческой традиции, фактически оказалось подчинено партийной диктатуре. Гитлеровская пропаганда 12 лет внушала немцам ненависть к коммунизму, но для тех из них, кто стал гражданами ГДР, коммунизм неожиданно превратился в официальную идеологию.
Параноидальный страх властей Восточной Германии перед возможным предательством – мысленным или реальным – со стороны населения во многом объяснялся именно специфическим статусом этого государства. В одночасье разорвать формировавшиеся веками культурные, исторические и часто даже семейные связи между жителями ГДР и ФРГ во имя борьбы с империализмом и капитализмом не получилось. Многие граждане не испытывали теплых чувств к новой официальной идеологии, поскольку она, по сути, ставила их в зависимое положение от недавних противников. Понимали это и руководители Германской компартии (именно поэтому для повсеместного контроля за немцами образовалось Штази), и западные спецслужбы, которые активно внедряли оперативников в ГДР в надежде больше узнать о планах Кремля.
Дело Вальтера
Первым заметным эпизодом шпионского противостояния между СССР и ГДР с одной стороны, и США и ФРГ — с другой, стало так называемое дело Вальтера. В сентябре 1951 года, спустя два года после разделения бывшего Третьего рейха на два государства, советским спецслужбам удалось установить, что на территории Восточной Германии действует крупная ячейка американских агентов. В последующие несколько месяцев около 200 из них арестовали, многих приговорили к длительным тюремным срокам, а больше 40 — вывезли в Москву и казнили.
Одного из американских агентов, которые в тот период работали в Берлине, звали Михаэль Роткруг. Его отец, немец еврейского происхождения, после прихода к власти Гитлера, вывез семью в Штаты. Роткруг-младший получил гражданство США и во время Второй мировой служил в американской армии, а в 1947 году присоединился к тайной разведывательной организации в Берлине. Несмотря на столь разнообразный круг обязанностей, коллеги относились к нему довольно холодно. Один из них описал Роткруга как «рассеянного, нерешительного и не предназначенного для офицерской работы». Командир ячейки лейтенант Эрл Леретт рассказывал, как Роткруг появился на работе с «глубокими царапинами, ссадинами и в состоянии крайнего нервного напряжения». Тот объяснил свое состояние ссорой с подружкой. Иногда девушка, с которой жил Роткруг, сама приходила в офис, где базировалась ячейка, и обвиняла партнера в том, что он не дает ей денег, хотя она беременна от него. Леретт охарактеризовал всю ситуацию как «досадное неудобство».
Впрочем, бурная личная жизнь и непрофессионализм Роткруга вскоре стали наименьшими из поводов для беспокойства: корпус контрразведки США открыл против него расследование, получив наводку о том, что агент хранит дома копии и оригиналы конфиденциальных документов. Подозрения подтвердились — в ходе обыска у Роткруга обнаружили сотни бумаг, которые тот не имел права уносить с работы. Среди прочего, в них упоминались настоящие имена многих американских оперативников в ГДР. На банковском счету Роткруга в США оказались 250 000 долларов (примерно $2,5 млн в пересчете на курс 2020 года) неизвестного происхождения. Самой же веской уликой стали встречи Михаэля с сотрудниками советских спецслужб и несанкционированные поездки в Восточный Берлин. Корпус контрразведки рекомендовал Леретту немедленно уволить Роткруга, а американскому дипломатическому корпусу — судить агента.
В ходе слушаний Роткруг попытался выставить себя наивным, но искренним госслужащим, и уж точно — не предателем. Представлявший обвинение сотрудник контрразведки Юджин Колб настаивал на том, что подозреваемый за деньги передавал СССР секретные сведения. На слушаниях Колб пообещал Роткругу, что он лично проследит, чтобы тот получил 30 лет в дисциплинарных казармах форта Ливенворт, одного из самых известных исправительных учреждений для военных в США.
Однако руководство американской разведки в Европе предпочло обойтись без длительного бюрократического разбирательства с непредсказуемым исходом, и вместо громкого обвинения в сотрудничестве с Советским Союзом просто экстренно отозвало Роткруга из немецкой столицы. В августе 1953 года его все-таки приговорили к 11 месяцам за неавторизованное хранение секретных документов, но согласились заменить наказание на условное, если Михаэль срочно покинет Берлин. Судья объяснил, что обвиняемому «известно много того, что ни при каких обстоятельствах не должно оказаться в распоряжении враждебной державы». Роткруг воспользовался возможностью избежать ответственности и вернулся в Штаты, где его след затерялся.
Спустя 70 лет, при обнародовании архивов Штази, нашлась бумага о том, что советскому агенту Льву Блидину в мае 1951 года удалось завербовать американца по фамилии Роткруг. В отчете не сохранялось никаких подробностей, но тот факт, что громкое разоблачение произошло спустя всего три месяца после вербовки, едва ли можно было считать простым совпадением. Имена шпионов Роткруг узнавал из украденных с работы документов или благодаря личным знакомствам. В историю шпионский скандал вошел как дело Вальтера благодаря псевдониму Хике — в Восточной Германии он действовал под именем Фред Вальтер.
«Роткруг избежал правосудия, но его история остается одним из немногих окон в тайный мир шпионажа в Берлине времен начала холодной войны, — заключает американский историк Томас Богхардт. — Расположенный на значительном расстоянии от железного занавеса разделенный город представлял для разведки США идеальный трамплин, чтобы погрузиться в дела и планы советского блока. К несчастью для американцев, Берлин предоставлял советским и восточногерманским шпионам не менее выгодные возможности для того, чтобы навредить западным противникам».
Человек без лица и его Ромео
Одним из ключевых элементов коммунистической разведки стало внедрение своих шпионов к соседям. После объединения страны в 1990 году, глава Федерального ведомства по охране конституции Германии Петер Фриш констатировал, что ГДР удалось завербовать в ФРГ не 3000 агентов, как считали в службе безопасности, а 5000-6000. Часто секретные данные добывали с помощью так называемых «Ромео» — молодых людей, которые вступали в романтические и интимные отношения с девушками из государственных структур. Во многом успешность такого метода объяснялась тем, что после Второй мировой и в Восточной, и в Западной Германии, дееспособных и холостых мужчин осталось значительно меньше, чем женщин. Вербовкой и внедрением Ромео занимался убежденный коммунист и начальник Главного управления разведки Штази Маркус Вольф, которого за способность избегать публичного внимания и оставаться в тени, прозвали «человеком без лица».
Вольф родился в городе Хехинген в 1923 году в семье врача — коммуниста еврейского происхождения. Вскоре после прихода к власти нацистов его семья покинула страну, и в 1934 году обосновалась в Москве. Будущий руководитель тайной полиции ГДР провел в СССР больше 10 лет и вернулся в Германию в 1945 году, когда Кремль пытался установить в разрушенной стране просоветский режим. С начала 1950-х Вольф стремительно продвигался по служебной лестнице Штази. Уже через несколько лет он начал курировать агентов за границей, а потом и вовсе возглавил внешнюю разведку.
«Уникальные обстоятельства послевоенной Германии облегчили задачу Вольфа, — отмечает британский историк Дан Ван дер Ват. — Правительство ФРГ в Бонне предоставляло гражданство любому этническому немцу, и миллионы бежали из ГДР, прежде чем на границе ввели жесткий контроль. Благодаря этому агенты Вольфа могли без труда обустраиваться и проникать во всей сферы западногерманского общества. Разведка ФРГ на протяжении 20 лет не могла даже установить, как выглядел тот, кто стоит за всем этим. Именно за эту незаметность Вольфа получил прозвище «человек без лица». Сопоставить имя с внешностью удалось лишь в конце 1970-х, когда его сфотографировали в ходе визита в нейтральную Швецию».
В отчете ЦРУ о проекте ГДР по внедрению Ромео описывается основной принцип Вольфа: «Одна женщина с доступом и мотивацией может предоставить больше данных, чем 10 дипломатов-мужчин». В ходе жесткого отбора Штази сформировало группу соблазнителей возрастом от 25 до 35 лет, с приятной внешностью, хорошим образованием и выдающимися манерами. Перед отправкой в ФРГ их предупреждали, что даже если они начнут испытывать искренние чувства к объектам своего профессионального интереса, им ни за что нельзя на них жениться. В противном случае могли раскрыться их связи с тайной коммунистической полицией — Бонн проверял прошлое и биографию всех, кто вступал в брак с госслужащими.
Историк Марианна Куорин рассказывает, какими признаками руководствовались агенты Штази при выборе потенциальных мишеней и как действовали после знакомства: «Возможно, ее недавно бросил парень. Или ее мама умерла, или у нее было мало друзей. Ромео знал о ней все еще до знакомства — что она любит и чего не любит, ее прошлое. Одна женщина вспомнила, что агент, который связался с ней, уже знал о ее интересе к проблемам экологии, а через два дня после первой встречи называл ее «моей маленькой ведьмочкой». Они [шпионы] переходили к делу довольно быстро».
Иногда подобные отношения длились десятилетиями. В обстановке холодной войны женщин редко шокировало предложение передавать секретные сведения. Некоторые из них отказывались, но многие соглашались, чтобы не расставаться с возлюбленными. Порой шпионы Штази все-таки пропадали без вести — обычно это означало, что их вычислили и задержали спецслужбы ФРГ. Долгое время в ГДР не могли понять, чем их Ромео выдают себя. Полулегендарная версия гласит, что все дело в прическе — выходцы из коммунистической диктатуры стриглись коротко, «бобриком», в то время как в Западной Германии мужчины по европейской моде отращивали челку и бакенбарды.
Всего за 40 лет холодной войны в ФРГ за шпионаж осудили от 30 до 50 женщин — почти все они были соучастниками и одновременно жертвами манипуляций «Ромео». По оценкам историков, соблазнением с целью получения секретных данных занималось около 80 оперативников Штази. Один из них, мужчина по фамилии Вольфи, в интервью 2017 года рассказал, что за четыре года жизни в Восточной Германии в 1970-х, завел интимные отношения с 12 женщинами. Самому «человеку без лица», Маркусу Вольфу, такие методы не казались чем-то аморальным. Он даже говорил, что если и войдет в историю шпионажа, то именно за то, как ему удалось довести до идеала «использование секса для получения данных».
«Цель не всегда оправдывала средства, которыми мы решали действовать, — писал Вольф в автобиографии. — Но до тех пор пока существует шпионаж, будут и Ромео, соблазняющие наивных Джульет ради доступа к государственным тайнам. В конце концов, я руководил разведкой, а не клубом одиноких сердец».
Шпион на службе у канцлера
Во главе разведки Штази Вольф занимался отнюдь не только подготовкой Ромео. Еще в первой половине пятидесятых он завербовал в Восточном Берлине молодого журналиста Гюнтера Гийома, которого затем отправили в ФРГ — формально на учебу, а в действительности для подготовки к конспиративным заданиям. За несколько лет в Западной Германии Гийом обосновался во Франкфурте, женился, занялся фотографией, открыл кофейную лавку и вступил в Социал-демократическую партию (СДПГ).
В 1964 году его назначили руководить партийной организацией на муниципальном уровне, а в 1968-м избрали в городское собрание депутатов. Спустя еще два года Гийом переехал в Бонн и благодаря превосходным рекомендациям, сразу вошел в ближний круг лидера партии и федерального канцлера Вилли Брандта. Все это время Гийом оставался агентом Штази и передавал все, что ему удавалось узнать, в ГДР.
Гийом не только участвовал в совещаниях, куда допускалось лишь руководство страны или партии, но и сблизился с самим Брандтом. Канцлер в равной степени считал его своим доверенным лицом и другом. Даже после того как в мае 1973 года министр иностранных дел ФРГ Ганс-Дитрих Геншер уведомил Брандта о возможных связях Гийома с восточногерманской разведкой, глава государства все равно предложил своему помощнику присоединиться к нему и его семье во время отпуска в Норвегии.
Позже выяснилось, что именно тогда Гийом передал своим связным копии двух важнейших документов, полученных Брандтом: протокол ядерной программы НАТО и письмо, в котором американский президент Ричард Никсон выражал опасения по поводу разногласий внутри альянса. Сотрудничество Гийома со Штази наконец полностью раскрылось весной 1974 года. Ранним утром 24 апреля девять сотрудников службы безопасности ФРГ прибыли к шпиону домой, чтобы его арестовать.
Гийом не стал отрицать, что представляет разведку ГДР, но больше не раскрыл никаких подробностей. «Я офицер Национальной народной армии и сотрудник министерства государственной безопасности, — сказал он. — Прошу с уважением отнестись к моему офицерскому достоинству». Из-за разразившегося скандала Брандту пришлось подать в отставку. Ни сам канцлер, ни его близкие не могли понять, как за несколько лет общения с Гийомом ничто не навело их на мысль о его подлинной профессии и целях.
В декабре 1975 года, когда следствие по делу Гийома наконец завершилось, его самого приговорили к 13 годам заключения, а его жену Кристель, которая тоже сотрудничала с Штази, — к восьми годам. В тюрьме Гийома регулярно посещали представители дипломатической миссии ГДР в Бонне. От них он узнал, что за заслуги перед страной его произвели сначала в майоры, а затем — в полковники.
В последующие несколько лет ГДР активно пыталась согласовать обмен Гийома и его жены на западногерманских агентов. В восьмидесятых Кристель вернулась в Восточную Германию, а в обратном направлении последовало несколько заключенных шпионов из ФРГ. Освобождать Гийома в Бонне отказывались до последнего, не желая таким образом проявлять снисхождение к виновнику крупнейшего политического позора в истории страны. Однако проблемы со здоровьем заключенного, у которого развилась почечная болезнь, все-таки вынудили правительство ФРГ пойти на уступки: если бы Гийом умер в заключении, то его уже точно не получилось бы использовать.
54-летний шпион Штази вернулся в Восточную Германию в октябре 1981 года — его обменяли на 30 политзаключенных. Вдобавок власти ГДР согласились предоставить выездные визы 3000 граждан. Несмотря на подобную развязку, сам факт внедрения шпиона в высшие эшелоны ФРГ, вошел в историю как триумф восточногерманской разведки вообще, и Маркуса Вольфа в частности. Гюнтер Гийом, за здоровье которого так переживали в Бонне, умер в 68 лет от рака почек в 1995 году.
«Я был солдатом на холодной войне»
Шпионаж в ГДР и ФРГ процветал даже в последние годы существования разделенной Германии. Несмотря на относительную либерализацию политических и социальных процессов СССР — флагмана европейского соцлагеря — во второй половине восьмидесятых тем, кого Штази уличало или хотя бы просто подозревало в сотрудничестве с идеологическими противниками, все равно угрожала серьезная опасность.
Один из таких людей, бывший двойной агент ЦРУ, в 2019-2021 годах рассказал историкам Элени Браат и Бену де Йонгу, как сотрудничал с американской разведкой, и что с ним случилось после разоблачения. Даже спустя много лет экс-шпион не стал раскрывать своего имени и дал интервью под псевдонимом «М».
Карьера М. (родился в Нидерландах) в качестве шпиона началась во второй половине шестидесятых, когда его завербовала голландская разведка. Он работал на транснациональную корпорацию, и по службе много путешествовал, что обеспечивало его идеальным прикрытием. Параллельно со спецслужбами Нидерландов завербовать М. попыталось Штази. Тогда же на связь с ним вышло ЦРУ. Американцы предложили ему выполнять обязанности двойного агента, то есть притворяться, будто он сотрудничает с тайной полицией ГДР, а на самом деле передавать конфиденциальные сведения США и Нидерландам. Он согласился и занимался шпионажем на протяжении следующих 20 лет: с конца шестидесятых почти до самого окончания холодной войны.
От Штази М. получил голландский, швейцарский, американский, британский и западногерманский паспорта, которые позволяли ему свободно путешествовать под разными именами. Он забирал задания, деньги или документы из заранее оговоренных тайников и получал зашифрованные послания по радио. У него не было ни малейшего повода сомневаться в том, что его связные в Штази полностью ему доверяют до тех пор, пока однажды утром в начале 1985 года к нему в квартиру в Восточном Берлине не вломилось несколько вооруженных полицейских. Его отвели в фургон с тонированными окнами и доставили в тюрьму в пригороде, где вместо обещанного «разбора полетов» вылили ему на голову несколько ведер ледяной воды, обвинили в предательстве марксизма-ленинизма и сотрудничестве с ЦРУ.
«Я стоял без одежды, меня приковали наручниками к стулу, — вспоминал М. — Трое или четверо парней в форме стояли вокруг меня. Один наносил удары сзади дубинкой. Меня бросили в камеру, а затем снова вывели оттуда и провели голым по коридору в комнату для допросов. Если по пути кто-то шел на навстречу, меня толкали лицом в стену и держали в таком положении. Такое обращение полностью деморализует. Ты ничего не можешь сделать и чувствуешь себя абсолютно беспомощным. Они отбирают у тебя твою личность и каждую частичку человечности». Жестокий допрос М. закончился так же неожиданно, как и начался — это оказался тест. Маркус Вольф лично вручил ему медаль «За заслуги перед Национальной народной армией» и поблагодарил за службу на благо Восточной Германии.
Несмотря на теплые отношения с сотрудниками Штази — особенно с Вольфгангом и Хайнцем — М. не считал себя предателем и верил, что его сотрудничество с ЦРУ принесет пользу всему человечеству. «Я был не лжецом, а солдатом на холодной войне», — объяснял он.
В начале 1990 года, за несколько месяцев до того как ГДР официально прекратила свое существование, и меньше чем через год после падения Берлинской стены, связные неожиданно отменили запланированную встречу и больше никогда не выходили с ним на связь. «Не было ни выстрелов, ни бомб, ни подвалов, — пишут историки Элени Браат и Бен де Йонг. — Это не было похоже на фильмы. Одна отмененная встреча — и его шпионская карьера резко закончилась». В ЦРУ ему посоветовали обо всем забыть. «Ты остаешься сам по себе, — рассказал М., который от всего случившегося испытал опустошение и впал в депрессию. — До этого я был вовлечен в геополитические интриги, я был в гуще событий. У меня были интересные контакты. Внезапно все это прекратилось. Мне приходилось сидеть дома без дела. Для меня это стало шоком».
Истории М., фигурантов дела Вальтера и «Джульетт», которые шли на невообразимый риск, лишь бы не потерять своих «Ромео», прежде всего напоминают о том, что политические процессы затрагивают и до неузнаваемости меняют жизни конкретных людей. То, что в книгах и фильмах предстает захватывающим приключением, в действительности порой оборачивается для участников трагедией. В ГДР со шпионами, несмотря на их специфический род занятий, часто происходило то же, что и с самыми обычными гражданами: их эмоции и переживания игнорировали ради укрепления идеологии и поддержания стабильности режима. Объединение Германии в начале девяностых, с одной стороны, высветило тщетность таких усилий, а с другой — оставило тысячи людей, так или иначе задействованных в разведке, наедине с множеством вопросов без малейшей надежды когда-нибудь получить на них полные ответы.