Подлинные «олд мани»: пять династий, которые воплощают богатство по-американски
Термин «олд мани» используют для обозначения самых состоятельных семей США — династий, часто обладающих не только финансовым, но и политическим могуществом. Анализируя американскую историю, «олд мани» обычно противопоставляют «нью мани» (с английского new money — «новые деньги») — то есть богатству не унаследованному, а приобретенному за счет предприимчивости и деловой хватки.
Традиционно представителями «олд мани» в США считались те, кто занимал видное положение в обществе и политике на протяжении нескольких поколений. Во многих случаях такие династии формировались и обретали влияние еще до или во время Американской революции, то есть в середине и второй половине XVIII века. Сейчас это понятие применяется более широко и используется для описания тех, кто не заработал деньги и не пробился в элиту самостоятельно, а унаследовал состояние и статус.
Так, конфликт между «олд мани» и «нью мани» занимает центральное место в романе Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби». Одно из главных произведений эпохи ревущих 1920-х повествует о бутлегере Джее Гэтсби и его безответной любви к Дейзи Бьюкенен — она олицетворяет элиту, частью которой ему никогда не стать, сколько бы денег он ни заработал и сколько бы особняков ни купил, — а заодно красочно и лаконично описывает социальные процессы эпохи. Пожалуй, ключевой из них — формирование нового типа богатых людей, которые, не родившись с собственным поместьем и парой десятков заводов, а заработав состояние с нуля, обнаружили, что финансовая элита страны по-прежнему не горит желанием включать их в свой тесный круг.
В 1920-е годы — или, как их называли с подачи Фицджеральда, эпоху джаза — многие американцы разочаровались во власти и обществе, которые допустили столь масштабную войну, но одновременно с унынием и опустошением появилась и надежда: пока разрушенная Европа восстанавливалась от потрясений, сами Штаты переживали экономический подъем. Средние показатели доходов неизменно росли, открывались новые предприятия, а те, которые уже были, расширялись и превращались в глобальные корпорации. Кажется, именно в тот период Америка больше чем когда-либо оправдывала представление о себе как о стране возможностей.
Едва ли не больше всего возможностей открылось для представителей низших слоев благодаря принятию в 1920 году «сухого закона». Пытаясь оградить нацию от пагубного влияния спиртного, власти невольно подстегнули развитие крупнейшей отрасли теневого бизнеса — бутлегерства, то есть подпольного производства и продажи алкогольных напитков. Именно это занятие, по сути представляющее собой контрабанду, становится основным источником богатства Гэтсби.
Как и в романе Фицджеральда, бутлегерство позволило тысячам молодых людей простого происхождения за несколько месяцев заработать состояние, сопоставимое с богатством самых знатных и влиятельных династий страны. Этот процесс вроде бы привел к размыванию социальных границ и укрепил ощущение, что даже «люди из ниоткуда» могут достичь положения раньше считавшихся недосягаемыми наследников многомиллионных состояний. Однако, как отмечает исследовательница в области гуманитарных наук Сара Черчвелл, представители «олд мани» отнеслись к возможной смене социальных диспозиций с недоверием, тревогой и даже злостью.
«Одно из случайных следствий «сухого закона» заключалось в том, что он ускорил социальную мобильность, — пишет Черчвелл. — Фицджеральд осмысляет обеспокоенность [старой элиты] внезапным появлением «выскочек» или «нуворишей» с сомнительным прошлым, которые разбрасывались деньгами. Их общество определенно не испытывает восторга по поводу происходящего». Так и сегодня, когда многие люди приходят к успеху не благодаря происхождению, в американской элите по-прежнему остаются династии, основанные на традициях, семейственности и обоюдной легитимизации.
Асторы: контрабандисты, которые породнились с президентами и королями
Основатель династии немец Джон Астор эмигрировал в Америку в 1783 году, неудачно попробовав себя в Европе в качестве мясника. По ту сторону Атлантики он разбогател на торговле пушниной и контрабанде опиума в Китай. Заработанные деньги Астор инвестировал в чай, шелка и фарфор, которые затем продавал в Америке. Уже в XIX веке он начал вкладываться в недвижимость и на момент смерти в 1848 году являлся первым в стране долларовым миллионером.
В 1853-м внук Джона Уильям Астор II женился на другой представительнице высшего общества — светской львице Кэролайн Шермехорн. Она происходила из семьи голландских переселенцев, обосновавшихся на Манхэттене еще в XVII веке. Именно Кэролайн стала центром притяжения для высшего общества — негласного клуба представителей американской элиты, носившего название «Четыре сотни» по количеству людей в Нью-Йорке, которые «действительно имели значение».
«Если вы выйдете за пределы этого количества, то среди вас появятся люди, которые либо чувствуют себя некомфортно в бальном зале, либо заставляют чувствовать себя некомфортно других», — объяснял в 1888 году еще один представитель нью-йоркской элиты Уорд Макаллистер. В конце XIX века одобрение Кэролайн и других Асторов стало одним из обязательных условий, необходимых того, чтобы присоединиться к высшему обществу.
Свое положение Асторы укрепили союзом с семейством Шермехорн — в 1844 году, когда сестра Уильяма Лора вышла замуж за Франклина Делано, двоюродного дедушку 32-го президента Франклина Делано Рузвельта. Семьи породнились еще плотнее в 1878-м благодаря браку Хелен Шермехорн Астор и Джеймса Рузвельта — отца будущего главы государства. А в 1929 году представительница британской ветви семьи Рейчел Спендер-Клэй вышла замуж за Дэвида Боуз-Лайона, брата Елизаветы Боуз-Лайон, будущей королевы-консорта и матери Елизаветы II. Так династия породнилась не только с американскими политическими лидерами, но и с британскими монархами.
Асторы продолжали играть значимую роль в американской и британской общественной жизни на протяжении всего XX века. Символом их могущества выступала построенная на Манхэттене гостиница «Уолдорф-Астория», которая на момент открытия в 1931 году была самым высоким отелем в мире. Одна из наиболее видных представительниц династии Нэнси Астор в 1919-м стала первой женщиной-депутатом в британской Палате общин и занимала эту должность на протяжении 25 лет. И хотя никому из ее шести детей так и не удалось сравниться с матерью, фамилия Асторов до сих пор напоминает о статусе и влиянии представителей «олд мани» по обе стороны Атлантики.
Сейчас богатство Асторов разделено между многочисленными американскими и британскими ветвями семейства. В 2016 году издание Sunday Times оценило состояние британских Асторов в £210 млн. Богатейшими представителями династии в 2014-м стала Шарлин Маршалл, третья жена сына Брук Астор и Винсента Астора, и ее трое детей, которые после смерти мужа и отца унаследовали примерно $14,5 млн.
Другую известную ветвь представляет Уильям Астор — сын британского бизнесмена и потомственного пэра, и его жена Лорали, бывшая модель, которая сейчас занимается написанием книг о правильном детском питании. И хотя ни они, ни их американские родственники сейчас не обладают прежним богатством и влиянием, Асторы по-прежнему активно занимаются политикой, благотворительностью и предпринимательством.
Херсты: родоначальники желтой прессы, которые не растеряли богатство
Империя Уильяма Рэндольфа Херста зародилась в конце XIX века, когда молодой сын миллионера и сенатора Джорджа Херста сначала получил контроль над отцовской газетой San Francisco Examiner, а затем при финансовой поддержке матери выкупил New York Morning Journal. Под его руководством издание с маленьким тиражом и сомнительной репутацией расширилось и за несколько лет стало одним из крупнейших национальных СМИ. Сам же Херст начал ожесточенную конкуренцию с Джозефом Пулитцером, у которого раньше учился.
Самого Уильяма нельзя считать представителем «олд мани» — его отец вырос на маленькой ферме и создал успешный бизнес с нуля. Однако, учитывая, что молодой Херст пользовался семейными связями еще в XIX веке, к началу эпохи джаза даже самые надменные соотечественники едва ли решились бы оспаривать его статус и право считаться представителем американской элиты.
В 1903 году Херст женился на исполнительнице водевилей Миллисент Уилсон, у них родилось пятеро сыновей, которые пошли по стопам отца. Медийная империя к тому времени включала в себя не только печатную прессу, но и радио и телевидение. К середине 1930-х состояние магната оценивалось в $200 млн, а он сам считался одним из богатейших людей в мире. За свою долгую жизнь — Херст умер в 1951 году в 88 лет — он дважды избирался в Палату представителей, проиграл выборы губернатора Нью-Йорка и обрел огромное политическое влияние через свои газеты.
После Уильяма руководство его империей принял на себя сын Уильям-младший, после которого конгломерат некоторое время находился под управлением внука основателя Уильяма III. Сейчас пять из 13 мест в совете попечителей Hearst Corporation принадлежат наследникам Херста. Под руководством Херстов находится более 350 предприятий, включая журналы Cosmopolitan, Esquire и Harper’s Bazaar.
Впрочем, далеко не все представители молодого поколения увлечены медиабизнесом. Внучки Рэндольфа Херста — одного из сыновей основателя компании — Аманда, Джиллиан и Лидия в основном известны как модели и светские львицы. В 2020 году общее состояние Херстов оценивалось в $21 млрд, что обеспечивало им 12-е место в рейтинге богатейших американских семей по версии Forbes.
Вандербильты: династия, заработавшая на пассажирских перевозках
Корнелиус Вандербильт начал семейный бизнес в 1810 году, одолжив у матери $100 и занявшись пассажирскими перевозками на Статен-Айленд. Спустя несколько лет он сменил весельную лодку на сеть пароходов, а в середине XIX века организовал строительство Нью-Йоркской центральной железной дороги, которая разрослась на несколько штатов и фактически обеспечила ему контроль над всеми транспортными сетями в окрестностях Нью-Йорка на много сотен километров вокруг. Состояние Корнелиуса на момент смерти в 1877 году оценивалось примерно в $100 млн — больше, чем хранилось в национальном казначействе.
Сын Вандербильта Уильям унаследовал долю в 87% в железнодорожной компании и продолжил дело отца. Под его руководством семейный капитал увеличился вдвое. Когда Уильям умер, компанию, вопреки указанию Вандербильта-старшего, поделили между собой его сыновья Корнелиус и Уильям-младший. С этого момент интерес семьи к управлению железными дорогами начал падать, а расходы заметно увеличились.
Вандербильты покупали яхты, поместья, особняки и шедевры живописи, разводили лошадей и занимались благотворительностью. Третье поколение династии стало первым, при котором семейный капитал не увеличился: Уильям-младший умер, оставив примерно ту же сумму, которую унаследовал от отца в 1885-м. «Унаследованное богатство выступило помехой на пути к счастью, — говорил внук Корнелиуса. — Из-за него мне нечего было хотеть и не к чему было стремиться».
Представители четвертого поколения Вандербильтов Реджинальд и Корнелиус III тратили еще большие суммы на поддержание статуса. Семейное состояние делилось между многочисленными родственниками, а перевозки в середине XX века больше не приносили такой прибыли как раньше из-за конкуренции со стороны самолетов, грузовиков, автобусов и барж.
В 1970-м Нью-Йоркская центральная железная дорога обанкротилась и перешла под контроль государства, а в 2014-м представитель шестого поколения Андерсон Купер, сын актрисы и художницы Глории Вандербильт, со ссылкой на мать объявил, что у семьи не осталось трастового фонда. Андерсон также опубликовал несколько книг об истории Вандербильтов и других представителей «олд мани».
По словам журналиста, его мать Глория «расточительно тратила на все, что приносило удовольствие: дома и меблировку, подарки друзьям и благотворительность, изысканную одежду». Почти все, что ей принадлежало, умершая в 2019-м Глория завещала Андерсону, а тот посвятил жизнь и карьеру сохранению ее наследия. «Думаю, моя мать была последней из Вандербильтов, — сказал Купер. — Она была последней, кто ночевал в «Брейкерс» (семейное поместье Вандербильтов. — Forbes Life), когда он еще находился в частном владении и принадлежал ее бабушке, и последней, кто ездил в машинах с шоферами в ливреях под охраной частных детективов в плащах и федорах».
Сейчас самым ярким напоминанием о былом влиянии семьи остается Вандербильтский университет в штате Теннесси, открытый в 1873 году на пожертвования основателя династии Корнелиуса.
Дюпоны: оружейные магнаты, которые погрязли в скандалах
Основатель династии Дюпонов, сын парижского часовщика Элетер Ирене иммигрировал в Америку вместе с отцом и братом Виктором Мари в 1800 году из-за гонений в период Великой французской революции. Еще до переезда он учился обращаться с химикатами, необходимыми для приготовления боеприпасов, у известного естествоиспытателя Антуана Лавуазье и нашел применение полученным знаниям в Штатах, где порох даже самого плохого качества стоил дороже, чем в Европе. Проведя ряд исследований, Элетер открыл в штате Делавер завод, качество продукции которого позволило Дюпонам мгновенно обойти конкурентов.
С тех пор и до настоящего момента семейное предприятие продолжает разрастаться. Завод трансформировался в одну из крупнейших в мире химических компаний. На разных этапах своего существования она производила боевые отравляющие вещества, химическое, зажигательное и ядерное оружие. Построенный компанией Дюпонов комплекс в штате Вашингтон был одним из ключевых объектов при создании атомной бомбы.
Непрерывный и полный контроль над предприятием позволил семье сохранить и приумножить богатство, однако ее история полна мрачных страниц. Так, в 1996 году один из представителей династии, тренер и владелец борцовского клуба Джон Дюпон застрелил своего друга и олимпийского чемпиона Дэвида Шульца. Полиции так и не удалось установить мотивов преступления — по версии адвокатов, причиной убийства послужил приступ паранойи. В 2000-м Дюпона приговорили к 30 годам заключения, а спустя еще 10 лет он скончался в тюрьме от болезни легких. Еще через четыре года историю преступления экранизировали — в фильме «Охотник на лис» роль убийцы-миллионера исполнил актер Стив Карелл.
В 2009 году еще одного представителя династии и наследника состояния Дюпонов, Роберта Ричардса IV, признали виновным в изнасиловании трехлетней дочери. Несмотря на тяжесть преступления, миллионера приговорили к испытательному сроку и освободили из заключения в обмен на признание. Столь мягкий вердикт послужил поводом для подозрений в том, что Дюпоны использовали влияние и деньги, чтобы оставить родственника на свободе. Дискуссии о том, какое влияние сохраняют представители «олд мани» в современной Америке и насколько далеко распространяются их привилегии, продолжаются до сих пор.
В прошлом десятилетии семье Дюпонов пришлось столкнуться с еще несколькими скандалами, связанными с загрязнением окружающей среды. По этому показателю их компания долгое время занимала первое место в США, а юристу Роберту Билотту удалось установить, что компания неправильно утилизировала ядовитые химикаты начиная с 1960-х. Чтобы урегулировать скандал, оружейным магнатам пришлось выплатить пострадавшим более $670 млн компенсации.
В январе 2023 года в возрасте 103 лет скончался патриарх семьи Ирене Дюпон, который руководил компанией до 1978 года, а затем владел значительной частью акций и входил в правление. У бизнесмена остались три дочери, 13 внуков и столько же правнуков. Однако сейчас никого из них в руководстве компании нет: в 2017-м завершилось слияние предприятия с другой химической корпорацией — Dow Chemical. В 2019 году образовавшийся конгломерат распался на публичные компании Cordeva, Cow и DuPont, но последняя уже перестала считаться семейной компанией Дюпонов.
Молодое поколение семьи находит себя в других сферах. Например, Бен Дюпон основал специализирующуюся на открытых инновациях, технологических разработках и работе с венчурным капиталом компанию Yet2, а Орели Дюпон несколько лет возглавляла балетную труппу Парижской оперы и недавно объявила, что напишет книгу о карьере балерины. По состоянию на 2020 год Дюпоны с $16 млрд занимали 17-е место в списке богатейших семей США по версии Forbes.
Рокфеллеры: нувориши, которые закрепились в искусстве, науке и политике
«Джон Д. Рокфеллер — он неизменно настаивал на инициале — проявлял бережливость в привычках, — писал журналист Иан Сэмсон. — Он носил костюмы, пока те не начинали лосниться, каждый день ездил на работу на поезде и аккуратно снимал с посылок оберточную бумагу, чтобы использовать ее второй раз. Чтобы поддерживать себя в форме, он ел апельсины и избегал углеводов. Он также был богатейшим человеком в истории Америки и, вероятно, всего мира».
Джон Рокфеллер вырос в семье мошенника и торговца, который представлялся «ботаническим доктором» и пользовался этим сомнительным титулом, чтобы продавать эликсиры неизвестного происхождения. Его сын родился в 1839 году и начал карьеру в 1850-х с должности бухгалтера в фирме по продаже недвижимости в Кливленде, штат Огайо. В период Гражданской войны занимался снабжением северян, а затем начал инвестировать в нефть и в 1870-м основал компанию Standard Oil, которая к концу XIX века стала крупнейшим нефтеперерабатывающим предприятием Америки.
Бизнес Рокфеллер описывал почти как эволюцию по Дарвину: «Развитие крупных компаний — это всего лишь выживание сильнейших». В 1911-м его обвинили в монополизме и заставили раздробить Standard Oil на множество более мелких предприятий, но он сохранил контроль над большинством из них и только нарастил богатство.
Если какому-то выходцу из низов на стыке XIX и XX веков и удалось пробиться в элиту американского общества, так это основателю Standard Oil и первому в истории долларовому миллиардеру. Сейчас большинство американцев на фоне молодого поколения представителей «нью мани» — Гейтсов, Баффетов, Соросов — считают Рокфеллеров прежде всего потомственными миллиардерами, несмотря на простое происхождение основателя империи. В его случае переход из «выскочек» в элитный клуб все-таки состоялся — об этом свидетельствуют и масштабы влияния династии, которые уже давно вышли за пределы нефтяного бизнеса.
Дети Рокфеллера продолжили расширять его империю, а самый успешный из них Джон-младший стал крупнейшим акционером банка Chase Bank. Один из сыновей Джона-младшего Нельсон занялся политикой: четыре срока занимал должность губернатора штата Нью-Йорк, а с 1974 по 1977 год выполнял обязанности вице-президента США при Джеральде Форде. Другой, Уинтроп, был губернатором Арканзаса, а третий, Дэвид, продолжал руководить отцовским банком, выступал идеологом глобализма и занимался благотворительностью.
«Дети и внуки Рокфеллера занимались политикой, банковским делом и благотворительностью, но подлинное семейное наследие, вероятно, состоит не в индивидуальных достижениях, а в огромном количестве организаций и институтов, — завершает портрет семьи журналист Иан Сэмсон. — Это и основанный в 1913 году фонд Рокфеллера, который провозглашает своей миссией «продвижение человеческого благополучия по всему миру», и основанный Эбби Олдрич Рокфеллер Музей современного искусства в Нью-Йорке, и Рокфеллеровский институт медицинских исследований, который в 1965 году получил статус университета».
В 2016 году наследники династии Дэвид Кэйзер и Валери Рокфеллер-Уэйн раскритиковали энергетическую компанию ExxonMobil, образовавшуюся после разделения Standard Oil и ставшую для Рокфеллеров одним из основных источников прибыли, за загрязнение окружающей среды. Руководство компании в ответ обвинило членов семьи в сговоре. Несмотря на подобные конфликты, большинство наследников Рокфеллеров сохраняют богатство и влияние. Многие из них занимаются благотворительностью в рамках деятельности семейного фонда.
В 2017 году в возрасте 101 года скончался Дэвид Рокфеллер, оставив состояние в $3,3 млрд (большая часть которого также пошла на благотворительность). Его сын Дэвид Рокфеллер — младший сейчас занимает должность председателя семейного фонда. Среди других известных Рокфеллеров выделяются дизайнер Ариана Рокфеллер и бывший губернатор Западной Вирджинии Джей Рокфеллер, состояние которого оценивается примерно в $160 млн.
С 2016 года, когда фонд Рокфеллеров отказался от всех инвестиций в ископаемое топливо, состояние семьи заметно сократилось, но, по данным американского Forbes, в 2020 году оно, распределенное между более чем 70 наследниками, составляло почти $8,5 млрд.