Картинки в голове: как ученая Тэмпл Грандин живет с аутизмом и исследует эту тему

Самые неопровержимые и строго научные доказательства наличия у животных эмоций мы можем почерпнуть из анатомии головного мозга и нейрофизиологии. Эти факты должны убедить любого скептика. У меня была возможность посещать в качестве вольнослушателя практические занятия по анатомии головного мозга на медицинском факультете Иллинойсского университета. До этого мне неоднократно доводилось вскрывать черепные полости и препарировать мозг КРС и свиней, но тут я впервые увидела, что представляет собой мозг человека. После первого же продольного разреза вдоль ствола я была ошеломлена сходством обнажившейся лимбической системы — совокупности структур среднего промежуточного и конечного мозга, отвечающих за эмоции, — человека и свиньи. Их лимбические системы практически идентичны по размеру, но у человека эту систему покрывает массивная кора, похожая на кочан цветной капу- сты, разросшийся на мозговом стволе. Разница в размере коры мгновенно бросается в глаза; этот отменно развитый отдел мозга обеспечивает человеку его выдающиеся когнитив- ные способности. А вот эмоции гнездятся глубоко под корой.

Основное отличие между мозгом человека и мозгом высших млекопитающих, таких как собаки, кошки, коровы, лошади, заключается в размерах коры. И человек, и животные получают сигналы лимбической системы, но, поскольку у людей больше возможностей для обработки этой информации, их формы выражения эмоций более разнообразны. Человек, тоскуя, может написать дивное стихотворение, а тоскующая в оди- ночестве псина способна только скулить и царапать когтями запертую дверь. Эмоция одна и та же, но формы ее выражения разительно отличаются.

Биохимические обменные процессы в головном мозге у людей и у плацентарных млекопитающих совершенно идентичны. Сообщение между нейронами осуществляется с помощью специальных веществ, именуемых нейротрансмиттерами. Высокий уровень нейротрансмиттера под названием «серотонин» снижает агрессивность и приводит организм в состояние покоя. Действие такого антидепрессанта, как флуоксетин, повышает уровень серотонина, и принимающие этот препарат люди чувствуют себя лучше. Есть и другие нейротрансмиттеры: норэпинерфин, ГАМК, дофамин и эндорфины. ГАМК, или гамма-аминомасляная кислота, — собственный биогенный транквилизатор, вырабатываемый мозгом и по химическому составу приближающийся к валиуму. Эндорфины, или гормоны радости, — наши собственные опиаты. Препараты вроде антагониста опиоидных рецепторов налтрексона, подавляющего действие эндорфинов, используются при лечении от передозировки героина или алкогольной зависимости. Дофамин и норэпинерфин обладают стимулирующим воздействием. При лечении бреда и галлюцинаций у больных шизофренией применяют препараты, блокирующие действие дофамина.

Лучшие доказательства того, что эмоции у животных и человека сходны по своей природе, мы получим, если рассмотрим применение антидепрессантов и транквилизаторов в современной ветеринарии. Сегодня для лечения собак, кошек и лошадей часто используют препараты, которые психиатры назначают при терапии тревожных или обсессивно-компульсивных расстройств. Семинар Карен Оверолл, профессора ветеринарного факультета Пенсильванского университета, было не отличить от заседания Американской психиатрической ассоциации.

Кломипрамин, сходный по действию с флуоксетином, успешно применяется для коррекции обсессивно-компульсивного поведения у собак и лошадей. Человек, страдающий обсессивно-компульсивным расстройством, может по два часа мыть руки. У собаки навязчивое вылизывание может привести к акральному дерматиту с незаживающими язвами. Во многих случаях при подобных состояниях прием кломипрамина приносит ощутимую пользу. Специалист по неврозу навязчивых состояний профессор Джудит Рапопорт из Национального института психического здоровья, США, предполагает, что позывы к подобному повторяющемуся поведению возникают в самых древних участках головного мозга, которые у нас с животными неврологически схожи.

Препарат налтрексон, подавляющий выработку эндорфинов, может помочь при повреждениях, которые причиняют сами себе аутичные дети и, например, лошади. Некоторые аутичные люди с серьезными нарушениями наносят себе увечья — укусы, удары и так далее, но подобные действия не редкость и среди нервных, легковозбудимых жеребцов, которые в узком деннике способны искусать себе бока в кровь. Профессор Ник Додман из Школы ветеринарной медицины при Университете Тафтса в Массачусетсе выяснил, что подобные выходки можно прекратить или скорректировать приемом налтрексона. Кроме того, для контроля агрессивного поведения собак он успешно применяет флуоксетин, бета-блока- торы, буспирон и карбамазепин. Бета-блокаторы, такие как пропранолол, иногда принимают музыканты-исполнители и актеры, чтобы справиться с волнением и страхом перед выходом на сцену. Собакам он тоже помогает снять страх. Гиперактивным псам при перевозбуждении назначают метил-фенидат.

Осмелюсь предположить, что базовые эмоции у людей и животных регулируются схожими неврологическими механизмами и отличаются только по степени сложности выражения. Животному в дикой природе эмоции обеспечивают выживание, это они заставляют его спасаться бегством от опасности или защищать новорожденное потомство. Фиксированные стереотипные формы поведения, например брачные ритуалы, диктуются инстинктом, но подпитываются эмоциями. Очень может быть, что именно страх перед хищниками движет животным при выборе укромного места для логова или гнезда, однако, когда животное испытывает голод, страх вынужден отступить, он перестает быть доминирующей эмоцией. Голод, подобно страху, тоже выступает мощнейшей побудительной силой.

У большинства аутичных людей над всеми эмоциями превалирует страх. В этом они близки к пугливым травоядным, постоянно ждущим нападения хищников. Когда я пыталась структурировать свою жизнь с помощью зрительных симво- лов, мне даже в голову не приходило, что человеком может двигать не один только постоянный страх. На страхе были замешаны все мои фиксации, и, по сути, вся моя жизнь строилась вокруг попыток справиться с паникой. Мне казалось, что, если я докопаюсь до смысла жизни и осознаю его, страх отступит, поэтому я все глубже и глубже погружалась в свои зрительные символы. Дошло до того, что в любом действии мне виделось символическое значение, и я отводила ему особое место в своей визуальной картине мира. Доступные мне эмоции были простыми и даже примитивными, но символика моих зрительных образов поражала изощренной сложностью.

Я надеялась, что смогу головой понять важнейшие философские вопросы бытия и это уймет тревогу. Эмоциональную сложность я рассчитывала подменить сложностью интеллектуальной и визуальной. Я все пыталась разобрать с позиций логики, науки и разума. Это был единственный способ мировосприятия, доступный мне как аутичному человеку с визуальным типом мышления. И так я билась до того момента, пока мне на помощь не пришла биохимия.

Поразительно схожие результаты дают исследования темперамента у людей и животных. И у тех и у других он является врожденным и генетически обусловленным. Пугливое животное и постоянно испытывающий страх аутичный человек впадают в панику при перемене обстановки или изменении сложившегося уклада жизни. Дрессура либо приручение могут чуть приглушить внешние проявления у животного, но норов и характер никуда не деваются и каждую минуту готовы вырваться наружу. Бык нервной, возбудимой породы может на родном ранчо вести себя тихо-мирно, а потом буквально взбеситься, оказавшись среди новых людей и в новых условиях. Это же относится и к людям с РАС, которые абсолютно предсказуемы в привычных для себя ситуациях, но которых малейший сбой может привести к истерике и вспышке ярости.

Профессор Джером Каган и его коллеги из Гарвардского университета выяснили, что генетически обусловленный тем- перамент начинает проявляться у ребенка с двух лет. Они подразделяют детей на заторможенных и расторможенных, что отчасти напоминает деление на спокойных и возбудимых особей у КРС и лошадей. Эти базовые черты проступают в ребенке с раннего детства. Робкие заторможенные дети сторонятся других, они постоянно настороже и не подпускают к себе незнакомцев. Отзывчивые (расторможенные) малыши более открыты и общительны, новые ощущения их меньше пугают. Многое из перечисленного можно скорректировать и выровнять в процессе развития и общения, но в крайних своих проявлениях разница всегда будет очень ощутимой.

Согласно исследованиям Кагана, крайне робкие заторможенные дети отличаются более высокой степенью физиологической реактивности. При столкновении с новыми задачами или незнакомыми людьми у них учащается сердцебиение.

Уровень кортизола в крови у них выше, чем у расторможенных детей. Каган предполагает, что робкий ребенок обладает более реактивной симпатической нервной системой, которая мгновенно и мощно отзывается на любой раздражитель, поэтому всякие изменения внешних обстоятельств вызывают у таких детей панику. Они ведут себя как легковозбудимые нервные животные. Другими словами, их робость продиктована желанием спрятаться от грозящей опасности. Древний механизм защиты от хищника включается и начинает работать у такого малыша с повышенным КПД. Поразительно, что исследования темперамента у человека и у животных приводят к результатам, позволяющим увидеть многочисленные параллели.

Благодаря своему визуальному мышлению я могу понять, как думает или что чувствует животное в той или иной ситуации. Мне несложно поставить себя на его место, не уподобляя при этом человеку, но, чтобы научиться делать это, я всю жизнь пристально наблюдаю за поведением животных. Мой внутренний видеоархив постоянно пополняется информацией, почерпнутой из книг и статей. Чтобы визуально представить себе мышление животных, я пользуюсь теми же приемами, что и при конструировании оборудования.

Как постоянно подчеркивает Элизабет Маршалл Томас, автор книги «Тайная жизнь собак» (The Hidden Life of Dogs), «собака мыслит по-собачьи». По-моему, это применимо ко всем домашним животным, включая коров, свиней и лошадей. Не так давно одна из моих студенток заявила, что лошади не думают, а только устанавливают элементарные ассоциации. Если процесс установления ассоциаций нельзя приравнять к мышлению, то я с сожалением вынуждена буду заключить, что тоже не умею думать. Что визуальное мышление, что ассоциативное — это просто отдельные формы мышления и от линейного вербального мышления отличаются исключительно формой. У каждой из этих форм есть свои достоинства и недостатки, как есть они у артистических натур и у рациональных аналитиков. Поговорите с ними — и сами убедитесь в этом.

Дополнение

Поведение животных и аутизм

Я полагаю, что мышление аутичных людей во многом схоже с мышлением животных. Подробно об этом я писала в своей книге «Животные в переводе», но если вкратце, то первое и основное сходство в том, что и те и другие думают без языка. Их мозг организует хранящиеся в сенсорной памяти информационные стимулы, такие как запахи, звуки, зрительные образы, в соответствующие разряды. В дополнении к главе 1 я описываю, каким образом это происходит у меня в голове.

Сходство второе: и у животных, и у аутичных людей отмечаются какие-то савантические способности. Например, и те и другие могут обладать феноменальной памятью. Я обратилась к этой мысли в первом издании «Картинок в голове». Перелетные птицы с первого раза запоминают маршрут долгого перелета. Белка помнит расположение сотен запасенных на зиму орехов. Запрятав орех, она отбегает назад и словно делает моментальный снимок местности. Я делаю то же самое, когда оставляю машину на парковке. Чтобы запомнить место, мне не нужны ни цифровые, ни буквенные обозначения, я обвожу глазами здания, деревья, столбы, вижу, как они развернуты друг относительно друга, «загружаю изображение» в память и ухожу. Возвращаясь, я иду назад тем же путем и останавливаюсь, как только картинка у меня перед глазами совпадает со «стоп-кадром», хранящимся в памяти.

Сходство третье: и аутичные люди, и животные мыслят частностями. В дополнении к главе 1 я описываю, как мой мозг интегрирует частности в единое понятие. Сознание нейротипичного человека идет от целого к частному, с порога отметая детали, не размениваясь на них. Аутичные люди и животные устроены иначе, они реагируют на мелочи, которые обычный человек может попросту не заметить. Работая с КРС, я постоянно вижу, какой страх вызывают у животных незначительные, казалось бы, вещи вроде бликов на мокром полу, болтающегося обрывка цепи, предметов контрастных цветов — их пугает желтая лестница на фоне серой стены. Если убрать эти раздражители, животные будут спокойно двигаться по прогонному коридору мясокомбината.

Сходство четвертое: и аутичные люди, и животные чрезвычайно восприимчивы к тону голоса. Я, например, не способна реагировать на выражения глаз, но вот на интонацию отзываюсь мгновенно. Это всегда был единственный невербальный знак, который я могла правильно интерпретировать. Каждый владелец собаки знает, что пес по тону голоса моментально угадывает любые намерения хозяина. Она тут же поймет, доволен человек или зол. И я это пойму. Для аутичного человека смысл сказанного заложен не в словах, а в интонации; я часто слышу это от людей с РАС, поздно заговоривших. Это лишний раз доказывает, до какой степени важна интонация. Кроме того, аутичные люди и животные крайне чувствительны к сенсорным перегрузкам. Так, собаки из-за своей слуховой гиперчувствительности панически боятся взрывов петард. Тут крайне важен диапазон звуковых частот. Я знаю колли, который временами боялся пылесоса: дело в том, что при разных режимах пылесос гудит по-разному. Этот пес заливался лаем, только когда пылесос включали для чистки ковров, а на другой режим, например уборку пола, вообще не реагировал. При аутизме реакция на звуки определенной частоты может быть столь же острой.

Что касается эмоциональной сферы, здесь между аутичным человеком и животными есть и сходство, и различия. Собаки, например, чрезвычайно общительны, всегда стремятся угодить хозяину, поэтому легко поддаются дрессировке. Общительность — качество, которое отличает их от людей с РАС, но в остальном эмоциональных параллелей очень много. Прежде всего и те и другие лишены сложных эмоций. Аутичным людям и животным ведомы лишь простые эмоции: радость, гнев, страх, печаль. Другое сходство заключается в том, что страх является основной эмоцией у тех и других, на чем я уже останавливалась.

И напоследок мне хотелось бы ответить тем, кого оскорбляет сравнение аутичного человека с животным. Современная нейробиология и генетика доказывают, что четкой границы между человеком и животным не существует. Расшифровка геномов размывает эту границу все больше, потому что длинные последовательности ДНК в геноме человека и геноме, например, собаки либо одни и те же, либо очень похожи.

Меня, как аутичного человека, сравнение с животным не оскорбляет. У таких существ, как собаки или коровы, масса качеств, которым можно только позавидовать. Они не развязывают чудовищных войн, в которых гибнут или получают увечья тысячи им подобных. При этом животные с высокоорганизованным мозгом, например шимпанзе или дельфины, по моим наблюдениям, способны на поразительные по своей жестокости поступки по отношению другу к другу. Все это я описываю в книге «Животные в переводе». Мне кажется, что чем сложнее устроен мозг, тем больше вероятность «ошибки подключения», в результате которой в мир может прийти гений, а может и злодей, творящий страшные дела, потому что в самом начале рядом с ним не оказалось любящих людей, которые научили бы его отличать добро от зла.